На рандеву с тенью - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 41

– Что это за маршрут? – спросил Колосов.

– У нас он значится под номером семь и ведет в так называемую камеру Царицы. – Гордеева выделила на мониторе этот сектор. – А вход в него вот здесь. – Она отметила на карте Колосова новую точку. Точка эта располагалась весьма близко от места убийства Клыкова и места обнаружения тайника, но довольно далеко от Большого провала. – Завтра же утром начинаем туда спуск.

– Не надо туда ходить!

Они все аж вздрогнули. Женя выкрикнула это надрывным, истерическим тоном. Покраснела, но упрямо повторила:

– Лучше не надо.

– Нам, между прочим, деньги за это платят, дорогуша. Это наша работа, – сказала Гордеева. – Но не беспокойся, ты туда не пойдешь. Можешь вообще уехать. Можешь убираться, если… если мы вдруг стали такие нервные, такие впечатлительные, сопли распустили!

Женя вскочила и выбежала под дождь. Швед хотел было за ней, но…

– Сядь. – Гордеева смотрела на монитор. – Хватит, оставь ее в покое. Будь так добр.

В палатке наступила тишина. Только дождь барабанил по брезенту.

– Девушка в тот раз, видимо, сильно перепугалась, – примирительно сказал Никита.

– Вообразила себе… – Гордеева пыталась сгладить неловкую ситуацию. – Вообразила невесть что. Сама струсила позорно, его вон бросила, ну а теперь, конечно, оправдания перед нами нужны. Болтает всякую чушь! Чертовы суеверия! – Она обернулась к Кате. – Ну просто как зараза какая-то. Представляете, рассказывает девчонкам, что видела под землей…

– Но там ведь действительно кто-то был, – сказала Катя.

– Кто? Ну кто там может быть? Привидение? Женька вон, и смех и грех, вбила себе в голову, что видела там внизу Луноликую. Девчонкам со вчерашнего дня нервы накручивает. Ведь сама же, сама над этой ерундой смеялась, а теперь…

– Но там ведь кто-то правда был, – сказал Колосов, обращаясь к Шведу. – Вы же слышали шаги, еще какие-то странные звуки.

Швед молчал. Но, как заметила Катя, оживление его как ветром сдуло. Возможно, он жалел Женю.

– Да мало ли звуков под землей! – Гордеева всплеснула руками. – Осыпи, подземные воды, я сама пару лет назад в Гремячевских ходах под Тулой в такой же переплет попала. Шли мы на маршруте, и вдруг такие звуки – не дай бог, – визг, вой, рев, ну просто жуткие вопли, мороз по коже. Через несколько минут снова. Точно все черти в аду разом взвыли. Ну, понятно, испугались все. А вышли наверх, и что же оказалось? Недалеко шла железная дорога. Это поезда шли, электрички. Звуки просто очень сильно искажались под землей.

– Но то был не поезд, Аля, – тихо сказал Швед.

– А что это было? Привидение, бес, Луноликая эта ваша, ведьма? Черт из табакерки?

– Там была кровь.

– Это просто кровь какого-нибудь животного.

– У привидений и чертей может быть кровь первой группы? – спросил Никита без тени юмора.

Все замолчали. Потом Гордеева произнесла:

– О чем мы спорим? Завтра утром начинаем отработку маршрута. Если, конечно, нас тут всех сегодня не смоет в реку.

Швед поднялся и вышел.

– У него свои причины обходить стороной этот маршрут, – пояснила Гордеева Колосову. – Кто хоть раз застревал под землей без света, тот… Но суеверных бредней я не потерплю. Это в корне нужно пресекать. Женя мне потом сама спасибо скажет, у нее сильный характер. Все это – просто временные трудности.

– Ну да, – согласилась Катя. – Издержки профессии. Не слишком женской. Кстати, Алина, я давно хотела вас спросить: почему из всех видов экстремального спорта вы выбрали именно этот?

– Потому что мне это нравится.

– Это нравится? – Катя обвела взглядом палатку.

– Да. И вы, кстати, тоже не в шоу-бизнесе работаете. Вас что-то тоже заставило выбрать неженскую профессию.

Тут Колосов бодро поблагодарил хозяйку за кофе, сказал, что ливень вроде потише стал и ему надо посмотреть машину: на топком месте стоит, лучше перегнать, а то увязнет, не выберешься потом.

Катя и Гордеева остались в палатке одни. И Катя решила еще кое о чем расспросить предводительницу спасательниц.

– Алина… только, пожалуйста, пусть это останется между нами… скажите, а ваш проводник Швед, он говорил вам, что находился в близких отношениях с одной из пропавших девушек – с Коровиной?

Гордеева внимательно посмотрела на Катю.

– Нет, даже не заикался.

– Вы сказали: у него свои причины обходить седьмой маршрут. – Катя осторожно подбирала слова, словно нащупывая их. – Я при таком вот разговоре присутствую уже второй раз. У вас не возникает ощущения, что ваш проводник просто пытается удержать вас подальше от этого маршрута?

Гордеева отключила компьютер.

– Вы его хорошо знаете? – спросила Катя. – Давно?

– Да с год. Мы в Политехническом познакомились, на съезде спелеологов. У Павла большой опыт работы. Он геофизик по образованию, мастер спорта. А Съяны он знает, пожалуй, лучше других. Он ими просто бредит.

– А когда точно вы приехали сюда? Какого числа? – этот вопрос вертелся у Кати на языке уже, наверное, час.

– Двадцать восьмого апреля. Дело в том, что мы даже не знали, что так получится, – Гордеева улыбнулась. – У нас летний полевой сезон планировался, как обычно, в Саблинских катакомбах, под Питером. Там у нас базовый лагерь и все такое. Сюда же мы приехали вдвоем – я и Женя. Она Павла лучше меня знает, познакомились они тогда же, на съезде, потом перезванивались, он к ней приезжал несколько раз. Мы решили провести здесь праздники, он сам нас пригласил. В Съянах нам еще не доводилось работать, просто хотели взглянуть, на что это похоже. У Павла дом в Александровке от деда остался – старая-престарая хибара, он там летом живет. Ну вот… А тут вдруг такое ЧП – люди пропали. Мы решили помочь, если потребуется. А тут Островских сам как-то по своим каналам вышел сначала на Павла, а через него и на меня. Умолял взяться за поиски немедленно. Я нашим девчонкам в Питер позвонила – так и так, базовый лагерь отменяется, работаем целый сезон здесь. Островских нам самолет нанял, представляете? За одни сутки все оборудование перебросили. И финансирует работу полностью он. До тех пор, пока дочь его не найдем живой или мертвой.

– Но ведь, чтобы все здесь обследовать, вы говорите, целой жизни не хватит.

Гордеева пожала плечами: кто платит, тот заказывает музыку. Колосов вернулся, сказав, что машину отогнал и что пора ехать: людям надо отдых дать перед трудным спуском.

Было уже одиннадцать вечера. И дождь продолжал лить. Гордеева нашла зонт и пошла их провожать до машины. Они пожелали ей и всем спасательницам удачи.

Лагерь тонул в пелене дождя. Катю сильно беспокоила обратная дорога: Никита – лихач, а асфальт такой, что и кошка поскользнется.

Она и не подозревала, что ОНИ УЕЗЖАЮТ ОТ САМОГО ГЛАВНОГО. Как знать: задержись они с Никитой в лагере на эту ночь, каких неожиданных и страшных событий, возможно, удалось бы избежать.

Глава 23

ЭХО

Ночью Катя совсем не видела снов. И ни о чем не печалилась.

Никита довез ее до дома Красновой, было уже половина первого. Дождь снова усилился. Тучи закрывали небо, как ватное одеяло. В мокром, блестящем асфальте шоссе отражались желтые пятна фонарей.

В глубине парка яркая праздничная иллюминация освещала белое, похожее на корабль здание отеля. В ресторанах, барах и казино «Соснового бора» продолжалась ночная жизнь. А городок Спас-Испольск мирно дрых, видя уже седьмые сны.

У подъезда они распрощались. Катя забыла отдать Колосову его куртку. А он и не напомнил даже. На пороге подъезда она оглянулась. Он сидел за рулем и, казалось, не торопился отчаливать.

Краснова открыла ей дверь в ночной рубашке.

– Вадик твой звонил, – сообщила она. – Два раза: в десять и в одиннадцать. Требовал тебя. Я первый раз сказала, что ты в душе, а второй – что у тебя зуб разболелся, ты таблетку приняла и только заснула. Но он же не дурак.

Катя поплелась в ванную. Семь бед – один ответ. У «драгоценного В.А.» и его закадычного дружка Сережки Мещерского обратные билеты на самолет на двадцатое июня. Значит, все объяснения через десять дней. И черт с ними.