На рандеву с тенью - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 12

Катя смотрела на Новосельского. Эти клочья окровавленной рубашки… А сегодняшние поиски дали результат еще хлеще – труп неизвестного…

– Все возможно, Антон, – сказала она уклончиво. – Правда, пока все, с кем мне удалось переговорить, склоняются к мысли, что это трагический несчастный случай.

Новосельский закурил.

– Их даже не хоронят, – сказал он. – Столько дней прошло уже, а не хоронят. Тел-то нет. У нас некролог начали на Андрюху писать и…

– А ты, что ли, и работал вместе со Славиным?

– Да. – Новосельский сильно затянулся дымом.

Катя вспомнила: Кероян говорил, что Славин работал в местном банке.

– Ты здесь вырос? – спросила она.

– Да, а что?

– Ну а когда мальчишками были, неужели не заглядывали в эти ваши Съяны? В жизни не поверю.

– Ну, лазили, конечно. Меня, правда, туда не особо тянуло. Я вообще темноту не переношу. – Новосельский передернул широкими плечами.

– А Славин? Он знал пещеры?

– Ну, не так чтобы очень… Да тут многие местные их знают. Андрюха, помню, однажды, давно это было, еще в институте учились, хвалился, что после одной студенческой пьянки они с пацанами туда отправились и проснулись в какой-то незнакомой пещере, где на стене копотью было написано: «В Кисели».

– А это что такое? Кисели?

– Это комплекс каменоломен на том берегу реки. Ходят слухи, будто наши Съяны и они где-то под землей соединяются трубой. Но это вранье все, я этому не верю.

– Выходит, Славин все же был знаком с подземельем? Наверное, он и повел туда девушек. Вряд ли бы они без него на такое осмелились.

Новосельский глянул на Катю. И ничего не сказал.

– Но как же вышло, что они там заблудились? Он молча пожал плечами.

– Я слыхала, в этой «Пчеле», – Катя оглядела пустой бар, – в тот вечер была какая-то вечеринка по случаю Вальпургиевой ночи. – Она задержала взгляд на пауке над барной стойкой.

Новосельский снова пожал плечами.

– Ах да, тебя же не было в городе, Антон. – Она лучезарно улыбнулась, опрокинула пустую кофейную чашку, словно гадая на кофейной гуще. – А в милиции, если снова ринешься наводить справки, тебя, учти, непременно спросят: а где вы были, молодой человек, в ночь с тридцатого апреля на первое мая?

Он криво усмехнулся.

– Кофе ничего, крепкий. Тебя, Екатерина, до станции подвезти?

– Нет, спасибо. – Катя придала лицу самое легкомысленное выражение, сдернула со стола сумочку. – Я у вас тут немножко погощу. Занятный городок. Радушные, гостеприимные жители, галантные молодые люди, светские развлечения в Вальпургиеву ночь, поля для гольфа… Антон, а здесь бывают дискотеки?

– По пятницам, субботам и воскресеньям.

– Ну, значит, еще увидимся. За кофе – гран мерси. Ариведерчи.

Глава 8

«СМЕРТЬ НАСТУПИЛА ПРИМЕРНО В…»

В этот Спас-Испольск (глаза б на него не глядели!) начальник отдела убийств Никита Колосов отправился, что называется, из-под палки: по категорическому приказу вышестоящего руководства. Еще накануне заниматься найденным там жмуриком и поднявшейся после его обнаружения бузой он для себя лично не планировал. У отдела убийств и так забот хватало: три дня назад было наконец-то (после долгих, ох каких долгих мытарств) раскрыто тройное убийство азербайджанцев в Балашихе. Один из подозреваемых – трижды судимый, совершивший свой последний побег из СИЗО Петропавловска-Камчатского, – уже сидел в камере следственного изолятора. Полным ходом шла его детальная разработка. Рапорты негласных осведомителей каждый божий день ложились на стол начальника отдела убийств. Дело клеилось все сильнее, назревала необходимость откомандировать сотрудников розыска в Волгоградскую область для задержания остальных членов банды.

А тут на тебе – звонок шефа, приказ – и бросай все за здорово живешь, мчись в Спас-Испольск, на эту подмосковную Ривьеру, в царство охраняемых загородных вилл, пятизвездочных отелей, домов отдыха ВИП, бань, саун, тихих фешенебельных ресторанов, теннисных кортов и полей для гольфа.

За два последних года, насколько Колосову было известно, в этом районе не произошло ничего серьезного. И это было великой редкостью для Подмосковья. Правда, все же и там случались неприятные кровянки. Одно убийство там так и осталось нераскрытым, но в остальном всю криминальную картинку составляла обычная, набившая оскомину «противоправная деятельность на почве неумеренного потребления алкоголя». Правда, в Спас-Испольске время от времени появлялась и наркота, и даже в очень крупных размерах. Но с этим Пылесос боролся нещадно.

Пылесос – было прозвище капитана милиции Аркадия Лизунова, данное ему еще сослуживцами по сводному отряду, принимавшему участие в чеченской кампании. Лизунов на войне был бойцом и командиром храбрым. А иногда безрассудно, патологически бесстрашным. И там, на войне, считался сторонником «повальных антитеррористических мероприятий». «Повальный» метод он с успехом начал применять и в родном Спас-Испольске, где в свои двадцать девять стал начальником криминальной милиции и даже изредка по праздникам исполнял роль начальника ОВД.

То, что в служебном ареале беспощадного к врагам правопорядка Пылесоса внезапно нарисовался криминальный труп, да еще с каким-то нехорошим душком, было делом необычным. А то, что высокое начальство на этот раз не полагалось полностью на рвение и профессиональное чутье Пылесоса, срывало, вопреки логике и здравому смыслу, Колосова с уже почти завершенной операции и бросало в район «на усиление», – было необычным втройне.

Скупые подробности обнаружения трупа Никита узнал еще накануне по телефону от самого Лизунова. То, что на тело буквально наткнулись в процессе мероприятий по поиску жертв несчастного случая, Лизунов сообщил крайне неохотно. Колосов не очень-то и понял сначала, отчего эту поисковую операцию стали вдруг снова проводить спустя месяц после ЧП. Лизунов уклончиво объяснил, что, мол, обнаружена важная улика, которую он как руководитель ОВД просто не мог оставить без внимания.

Ну улика и улика, черт с ней. Никита сейчас неотрывно думал о том, что сидящий в изоляторе бандюга, подозреваемый в тройном убийстве, через пару дней должен быть этапирован в Матросскую тишину, а там организовать с ним квалифицированную агентурную работу будет крайне затруднительно, поэтому разработка его кровь из носу, а должна дать хоть какие-то положительные результаты уже сейчас, а для этого он, Колосов, должен незамедлительно вернуться в главк, потому что…

С Лизуновым они договорились встретиться в десять утра во дворе городского морга при местной центральной районной больнице. Неопознанный труп привезли туда на судебно-медицинскую экспертизу. Однако во дворе морга, куда Колосов, ругаясь на чем свет стоит, подрулил на своей «девятке» с королевской точностью ровно в десять ноль-ноль, его уже ждали не одна, а две машины: старая отделовская «Волга» – Лизунова, а также…

Эту пижонистую тачку Колосов узнал бы из миллиона. Темно-вишневый «мерс» – краса и гордость РУБОПа. На «мерсе» выезжали рубоповцы только на особо значимые дела, специально чтобы пустить пыль в глаза неимущим коллегам из параллельной структуры.

Сейчас на капот «Мерседеса» небрежно облокотилась хорошо известная Колосову личность – начальник спецотдела «А» Геннадий Обухов. Он снисходительно наблюдал, как Никита вылезает из своей пыльной, местами уже битой черной «девятки».

– Салют, – Обухов щурился. – Гляжу, друг ситный, и тебя руководство сюда засандалило.

Обухов – фатально красивый тридцатитрехлетний, загорелый, с легким намеком на склонность к пивной полноте брюнет – в общении с коллегами из параллельной структуры всегда с места в карьер брал неформальный стиль: ситный друг, засандалить, офигительно, я торчу…

Всем в управлении было известно: они с Колосовым друг друга просто не переваривали. Когда судьба сводила их по какому-то делу вместе, получалось мало что хорошего, светлого, приемлемого для подражания в профессиональном плане. Однако имелись качества, которые оба скрепя сердце довольно высоко ценили друг в друге: Обухов в Колосове – настойчивость и адскую работоспособность. Никита в начальнике спецотдела «А» – архиинформированность, как он сердито ворчал – «всезнайство».