Молчание сфинкса - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 50

– Из всех этих любителей старины Денис Малявин, пожалуй, для нас самый неподходящий тип, – сказал Кулешов Колосову наутро, после обычного приветствия. Новый день начальник отдела убийств встречал снова в Воздвиженском – точнее, на полпути к нему, на шоссе между церковью мучеников Флора и Лавра и Лесным.

– Отчего же это неподходящий? – спросил Никита.

Они курили с Кулешовым в дежурной машине местного ГИБДД. А на шоссе стоял инспектор ГИБДД, проверял проезжающий редкий транспорт. Из всех здешних и нездешних машин им в это утро нужна была только одна-единственная.

– Потому, что характер у него сутяжный, – ответил Кулешов. – Стоять на своем он любит и всем свою правоту глоткой доказывает. Через это самое, через несговорчивость, негибкость, и бизнес у него прахом пошел. У нас тут таких ершей иванычей не очень-то любят – особенно местная администрация.

– Неужели через одно это? – спросил Никита.

– Ну и сожительница его Марина Аркадьевна Ткач тоже свою роль в этом крахе финансовом сыграла. Ты ее сам видел – какова она. Бойкая бабенка. Много из него денег тянула, он, видно, сил своих с ней не рассчитал. В принципе, мужик он, как и все мы тут, простой, деревенский. Ну а когда деньги появились – конечно, красивой жизни захотелось. Из Москвы он ее себе привез – Марину-то эту Аркадьевну. Подцепила она его где-то крепко на крючок. Подцепила и доить начала. И выдоила, что называется, досуха.

– Но она ведь не бросила его, когда у него дела пошли худо, – заметил Никита. – Обычно такие сразу бросают, когда их содержать по-крупному перестают. А она до сих пор живет с Малявиным – ты же сам говорил мне.

– Вот я и удивляюсь, чего ж это она его до сих пор не бросила, – Кулешов усмехнулся. – Вроде совсем у них дело разладилось – горшок об горшок. А тут вдруг в Лесном Салтыков объявился и предложил Малявину работать у себя. И Марина эта сразу попритихла, осталась. И вроде сошлись они снова. Слухи такие ходили.

– Слухи у вас тут, одни только слухи-пересуды. Эх, деревня вы, матушка…

– Три деревни – два села, – поправил Кулешов. – А слухами ты нас, Никита Михалыч, не попрекай. Тут тебе не Москва. Не хлебом единым жив человек и в деревне. Слухи – они ведь как песня… А про Малявина и эту Марину его Аркадьевну у нас тут целыми днями языка чесали. Как мексиканский сериал все воспринималось, как кино «Богатые тоже плачут». Бабки наши местные все к окнам просто прилипали, когда эта парочка тут у нас на машине раскатывала.

– Смотри, его машина? – перебил его Никита, кивая на замаячившую впереди на шоссе иномарку.

– Его самая. Один он тут у нас на джипе ездит. Покупал-то новый, с доходов с кирпичного завода своего. А теперь вот добивает по нашим ухабам.

Инспектор ГИБДД пошел навстречу джипу, жестом приказывая водителю остановиться.

А дело было в том, что после некоторых раздумий Никита Колосов решил не вызывать Дениса Григорьевича Малявина на допрос в отделение милиции, а провести это следственно-оперативное действие несколько по-иному, застав Малявина, что называется, врасплох. Задержание утром на дороге, когда Малявин торопился в Лесное на работу, конечно же, слегка отдавало дешевой полицейской бравадой, но Никита не прочь был иногда и побравировать, и поиграть перед фигурантом в шерифа. Такие финты удавались пятьдесят на пятьдесят. Иногда от них не было никакого проку, а иногда они давали гораздо больший эффект, чем нудная словесная долбежка в кабинете на тему: знаешь – не знаю, видел – не видел, не был, не состоял, не участвовал.

Перехватывая Малявина на пути в Лесное на следующий день после убийства Филологовой, Никита ставил перед собой две основные задачи: во-первых, сбить фигуранта с толку, встревожить его, лишив тем самым на какое-то время самообладания, а во-вторых… Ну это, конечно, было из области оперативной фантастики, но… Возможно, таким способом могли всплыть на свет божий и какие-то улики, которые Малявин не успел уничтожить. Хотя именно здесь и крылась главная загвоздка: наличие улик Никита допускал, а вот в виновность Малявина в убийстве Филологовой и тем более отца Дмитрия не верил. Не верил в это и Кулешов, заявлявший с грубоватой категоричностью: «Какого хрена ему их убивать? С какой такой корысти, а?»

Джип остановился на обочине. Инспектор приблизился к нему. Козырнул. Денис Григорьевич Малявин, сидевший за рулем, опустил стекло, полез за правами, явно обескураженный присутствием стража порядка на дороге, по которой раньше милиция вообще проезжала раз в год по большим праздникам.

– Идем к нему, тряханем, – скомандовал Никита. И они с Кулешовым двинулись к джипу.

– Николай Николаич, приветствую, что, с моими правами что-то не так? – громко спросил Малявин, увидев их. Обращался он к Кулешову, которого хорошо знал.

– Нет, с правами все в порядке, Денис Григорьевич. Утро доброе. – Кулешов козырнул, как и инспектор ГИБДД. – Вопросы у нас к вам имеются в связи с новым убийством в нашем районе. Это вот начальник отдела убийств уголовного розыска из нашего главка Колосов Никита Михайлович. Уж не обессудьте, придется вам на некоторое время задержаться.

Малявин вышел из машины. Никита с любопытством рассматривал его – видел-то впервые. Крепкий мужик. Прямо штангист-разрядник. Плечи – косая сажень. Затылок подбритый, бычий. Взгляд… А вот взгляд-то явно встревоженный, хотя и совсем не робкий.

– В связи со смертью Натальи Павловны ко мне вопросы? – спросил Малявин. Голос у него был сиплый, простуженный.

– Да, в связи с этим убийством и в связи с убийством настоятеля храма отца Дмитрия, – ответил Никита. – Вы ведь были с ним знакомы?

– А то как же я с ним не был знаком? Его у нас тут все знали, кто в церковь ходил, – хмуро сказал Малявин.

– И вы тоже ходили?

– Я человек православный, а то как же?

– Часто ходили?

– Настолько часто, насколько это прилично светскому человеку, – выдал Малявин и выпятил свой тяжелый квадратный подбородок, а заодно и богатырскую грудь. – А что, Николай Николаич, – спросил он Кулешова, – мы так и будем посреди дороги, как три тополя на Плющихе, торчать?