Ключ от миража - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 36

– «Ключ всегда был у меня или у кого-то из моих рабочих, – прочитал Колосов показания бригадира. – Второй ключ был у хозяина Станислава Леонидовича. Однако бывало и такое, что ключ мы оставляли прямо в двери, когда работали в квартире». – Колосов пробежал глазами текст. – А вот он дальше говорит, этот Унгуряну: «Некоторые жильцы интересовались перепланировкой, заходили посмотреть. Конкретно кто заходил – не помню, но многие. И мужчины, и женщины. Интересовались отделкой, ходом работы. Кого конкретно могу припомнить? Кто приходил? Сказать затрудняюсь. Я ведь в доме не живу, а они – жильцы – все мне кажутся на одно лицо. А, вспомнил, чаще других заглядывал Федор с седьмого. У него я пару раз дрель одалживал и кабель на их щиток переключал. Там у него развод проводов общий, на весь подъезд. Этот Федор интересовался насчет отделочных материалов и обоев. Спрашивал про стоимость ремонта. Говорил, что тоже вроде планирует отделывать свою квартиру». Да уж, – Колосов сверился с «железным списком», – Федор с седьмого… Это кто же у нас будет? Ага, это Зотов. Про него бригадир говорит. А насчет истинного хозяина дома действительно ничего не сообщает. Ноль.

– Зато теперь мы знаем, кто владелец этой чертовой квартиры. И у кого были ключи, – буркнул Свидерко. – Хотя…

– Хотя пока это нам ничего не дает, – Никита чиркнул спичкой по-ковбойски о стол и прикурил. – А этот Тихих тоже будет на нас жаловаться. Вот увидишь.

Глава 19

Вечером

В шесть вечера Катя была вызвана на оперативное совещание. Колосов позвонил: надо подвести итоги дня и обсудить собранные факты. Он поджидал Катю в машине на углу улицы Алабяна. К этому времени и Алмазов, и Тихих давно уже покинули стены отделения милиции.

Кате пришлось слушать полную запись их допросов. Затем запись допроса Алины Вишневской. И в довершение всего беседу Колосова с пенсионеркой Зотовой.

– Даже не верится, что все это только сегодняшний материал, – сказала Катя. – У меня в голове настоящий сумбур.

– Кроме жалоб, еще какие-нибудь комментарии будут? – осведомился Свидерко.

– Все равно информации мало, – пожала плечами Катя. – У меня, кроме голых фото, ничего под рукой нет.

– А что тебе нужно? – спросил Колосов.

– Ну, сведения… Хотя бы о месте работы каждого и…

– Характеристики из домоуправления и справки из налоговой? – усмехнулся Колосов.

– Совершенно неостроумно, – Катя посмотрела на Свидерко, словно приглашая его в союзники.

– Тихого этого обязательно досконально проверим. Все документы на квартиры. Я сам этим займусь, – сказал он. – Алмазова тоже будем проверять. И других жильцов. Постепенно. Вас ведь соседки в первую очередь интересуют?

– Ну, у Вишневской послужной список и проверять нечего, – усмехнулась Катя. – Вся ее работа на дому. За стеной у меня. А она ничего, общительная. Мы, кстати, с ней сердечнее побеседовали, чем вы тут. Я могу, Николай, еще раз конец ее допроса прослушать?

Свидерко снова включил диктофон. Катя смотрела в темное окно. После слов «что может быть хуже убийства?» Свидерко остановил запись. Колосов курил.

– Ну, и что скажешь на это? – спросил он.

– Пока ничего, – ответила Катя.

– Ты именно это хотела еще раз услышать?

– Я? – Катя обернулась. Колосову показалось: она что-то хочет у него спросить, но… – Просто у Вишневской здесь несколько иной голос. Он вдруг изменился. Вам не кажется?

– Она сама признается, что была в тот вечер чем-то сильно напугана, – заметил Свидерко.

– А этого ее клиента Василия Васильевича вы собираетесь искать? – осведомилась Катя.

Свидерко нахмурился. Весь его вид говорил: да где же его найдешь? И вообще был ли он, клиент этот, или все это выдумка, ложь для отвода глаз?

– Хорошо бы, конечно, его установить и допросить, – сказала Катя. – Хотя это… почти нереально, да?

– Ну, а ты чем с нами поделишься? Какими наблюдениями? – помолчав, спросил Колосов.

И Кате в свою очередь пришлось до мельчайших подробностей припомнить и пересказать весь свой день – первый день в доме.

– Может, мне лучше вести что-то вроде дневника? – спросила она. – Хронику-рапорт?

– Как хочешь, – сказал Колосов. – Что касается меня, у меня от лишних бумаг – судороги. Колян от этого вообще в обморок валится. Слышь меня, Колян, я прав? Вот это возьми на всякий случай, – он протянул Кате диктофон.

– Рапортовать-то не о чем пока. – Катя проверила диктофон – работает ли. – Ладно, буду, как ты велел, действовать по обстановке. Я – гениальный сыщик, мне помощь не нужна. А вы-то чем займетесь, могу я узнать?

– Я хочу завтра разобраться с тем случаем, что был перед Новым годом, – сказал Никита. – Вроде эта история совсем к нашему делу не относится, но все же жильцы про нее упоминают, надо вникнуть, что там было. Коль, у вас по этому факту дело уголовное или отказной – только честно.

– Ну, почему сразу отказной? – Свидерко не на шутку обиделся. – Мы что, по-твоему, совсем уж тупые тут? Кстати, я этим не занимался. Я в отпуске тогда был. И там имелись два эпизода, а не один. Они друг с другом не связаны. Почти. По одному материал в подразделении по делам несовершеннолетних. По другому действительно уголовное дело. Висяк пока. Деталей я не знаю, но, судя по всему, простая хулиганка.

– Тем не менее я хочу посмотреть все материалы, – сказал Никита.

– Да ради бога, смотри, я не даю, что ли? – Свидерко досадливо поморщился. – Катя… а знаете что? Хотите чая с вареньем? Вишневым? Сейчас заварю. А потом я вас отвезу.

– Мерси, я сама, без вас доберусь, тут на троллейбусе три остановки всего. – Катя поднялась и взяла со стула свою шубу. – Не надо, чтобы кто-то меня видел…

– С нами? – Колосов вышел вслед за ней. Свидерко остался в кабинете. – Не беспокойся, никто из твоих соседей тебя с нами не увидит. – Уже на улице он спросил: – А чего ты с Колькой так?

– Он меня раздражает. – Катя натягивала перчатки. – Ты меня, Никита, прости, но вы меня оба ужасно раздражаете.

– Жалеешь, что связалась?

– Я не жалею. Это работа. Моя и твоя. Просто этот дом… он… Он какой-то не такой, Никита. Он чудной.

– То есть? – Колосов удивленно посмотрел на Катю.

– Ну, я не знаю, как тебе объяснить. Может, это мое впечатление о нем такое чудное. – Катя помолчала секунду. – Я вчера в этой квартире ночевала. А сегодня прямо заставляю себя туда возвращаться, снова ночевать. И еще… Я ни разу раньше в этом доме не была. Но у меня ощущение: дом мне знаком. Мы тогда с Сережей приехали, я только увидела дом с Ленинградки и подумала: ох, вот он какой, ЭТОТ ДОМ. И это не было связано с нашим делом. О Бортникове я в ту минуту совершенно позабыла.

– А о чем же ты тогда думала?

Катя не ответила.

– Ты просто волнуешься, – сказал Колосов. – Это нервы, – он кашлянул. – Муж-то как?

– Что муж?

– Ну, как отреагировал на то, что ты переехала?

– Он мне не звонит. Куда звонить? У меня даже телефона, кроме мобильника, нет.

– Это нервы, Катя, – повторил Колосов. – Я знаю. Так бывает. Со мной тоже так было, когда… Ну, когда я впервые принял участие в таком вот… народном театре.

Катя молча шагала, о чем-то думала.

– Значит, оба они знали этот дом прежде, еще до ремонта? – сказала она вдруг. – Алмазов и Тихих? А этот Тихих… Я вот запись слушала. Как он странно обмолвился, заметил? Говорил про однокурсника, а назвал его сначала «она».

– Я о нем думал. Тихих – богатый человек. Предприниматель. Не похоже, чтобы он позарился на деньги, украденные Бортниковым у «Трансконтинента». Ну, хорошо, предположим, именно он был сообщником Бортникова. Тогда сразу возникает много неувязок. И самая главная: деньги с самого начала предназначались сообщниками к дележу. Это около восьмидесяти пяти тысяч каждому. Для Тихих это не сумма. Он вон один почти полдома скупил. Честно говоря, для него и сто семьдесят пять тысяч – не сумма, чтобы так всем рисковать, ввязываясь в мокрое дело.