Дамоклов меч над звездным троном - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 7

– Ни по одному признаку, кроме того, что убитая – молодая женщина, совпадений нет. Я уж не говорю про факты, которые мы намеренно скрыли.

– А что вы скрыли? Что-то серьезное?

– Хочешь материал по этому делу написать?

– Начальник поручил – куда деваться?

– А без начальника? Так и не позвонила бы?

– Никита, ну что произошло? – Катя вздохнула. – Из-за чего мы с тобой так глупо поссорились?

– Всего лишь глупо, по-твоему?

– Ну, я поступила плохо. Обидела тебя, но я… А ты тоже хорош. Из-за такой ерунды…

– Да я много-то давно уже не прошу у тебя, – Колосов отвернулся. – Так, каплю хотел от всех щедрот. Да и то ты для меня поскупилась.

– Пожмотничала? – Катя опять вздохнула. – Не пожмотничала я. Мне жаль, что так вышло, Никита. Но думаю, что на этом мы поставим точку. Я не стану тебя больше отрывать от дел. Начальнику скажу, что из этого убийства хорошего репортажа не выйдет. Займусь другим происшествием, мало ли.

– Подожди, ты куда? – воскликнул Колосов растерянно. – Как же это? Ничего толком у меня не спросила, а уже говоришь материала не получится! То есть как это не получится? А ты слышала, как Лизунов потерпевшую описывал? Силуэт балерины, осиная талия, легче пушинки… А вот на это взглянуть тебе не интересно?

Он чуть ли не силой усадил Катю, собравшуюся было уйти, снова на стул, к компьютеру, тут же врубился в поисковый файл. Кликнул мышью на одном из множества фотоснимков, увеличил изображение.

С экрана компьютера на Катю в упор смотрела чрезвычайно непривлекательная молодая женщина. Медно-рыжие, прямые, как палки, волосы, разделенные пробором, падали на плечи, обрамляя грубое одутловатое лицо. Тяжелая бульдожья челюсть выдавалась вперед, нос был приплюснут, от крыльев носа шли резкие складки. Кое-где на лице были заметны прыщи, кое-как замазанные тональным кремом, слишком темным, для бледного цвета кожи. Взгляд глубоко посаженных темных глаз незнакомки был исполнен презрения и какого-то горького вызова. Женщина со снимка, словно говорила всем своим видом: да, я безобразна, но что из этого следует? Вам неприятно на меня смотреть? Так не смотрите, катитесь к черту.

– Как ее имя? – спросила Катя. – Вы все-таки установили личность убитой?

– Звали ее Валерия Борисовна Блохина. – Колосов увеличил еще несколько фотографий. – А это она же, только уже после.

Катя смотрела на снимки – мертвое женское тело. Совершенно голое, грязное, точно выкопанное из могилы.

– Как ее убили?

– Пулевое ранение в голову. Выстрел был сделан с близкого расстояния, в затылок из пистолета «ТТ».

– Пуля, гильза?

– Пулю извлекли из тела. А гильзы нет. Искать ее надо не на стройке в Октябрьском-Левобережном, – Колосов смотрел на снимки с места происшествия. – На стройку труп попал приблизительно спустя неделю после убийства. Такова давность смерти по заключению патологоанатома.

И он рассказал Кате о грузовике с гравием под управлением шофера Мотовилова и бригаде украинских шабашников.

– Шофера я допрашивал первым, сразу же после осмотра места. На мужике прямо лица не было – так вроде перепугался. Но, знаешь, Катя, что-то темнил он, рассказал мне этакую сказочку-небылицу по поводу этого самого гравия, в котором труп нашли.

– А на теле Блохиной имелись какие-то другие повреждения, помимо пулевой раны? – спросила Катя. – Те, что вы скрыли от… Слушай, Никита, я не понимаю, откуда Лизунов-то узнал об убийстве?

– Я же тебе говорю – из прессы. Местная газетенка «Маяк» в хронике событий тиснула заметку о неопознанном женском труппе на стройке. Информация из дежурной части местного отдела поступила в усеченном виде. По сути, Лизунов пересказал нам то, что в газете прочел. Ну и от себя добавил брехни.

– А в газете было сказано, что на теле имелись ножевые раны? Лизунов говорил, что бил жертву ножом.

Колосов помолчал. Потом достал уже из стола еще пачку фотографий.

– Вот, это уже в морге снимали. Вид спереди, вид со спины.

На коже убитой на снимках четко были видны прерывистые багровые полосы – на груди, на животе почти до лобка. И на спине – от шейных позвонков до ягодиц.

– Что это такое? – спросила Катя.

Колосов достал поварской нож Лизунова, потрогал лезвие.

– Кроме пулевого ранения, которое и было смертельным, на теле, как видишь, есть еще и неглубокие ножевые порезы. По заключению патологоанатома они имеют посмертный характер. Кто-то удалил с трупа всю одежду, разрезав ее ножом вот так. – Колосов провел ребром ладони себе по груди. – Об этих порезах в заметке не было ни слова. Эту деталь мы намеренно опустили. Лизунов не говорил, что он таким вот способом раздевал жертву.

– Он сказал, что разорвал верхнюю одежду, – напомнила Катя.

– Да забудь ты о его болтовне, – Колосов поморщился, – Зря я этого ханурика тебе показал.

– Ты его показал мне не зря. Я раньше только слышала о таких, а теперь увидела собственными глазами. Так, как он рассказывал об убийстве, он мог бы убедить в своей причастности кого угодно, не только меня наивную. Я не знаю всех обстоятельств, не знаю какой информацией вы располагаете. Не знаю, как вам удалось установить личность этой Блохиной, а ты требуешь, чтобы я не верила тому, что…

– Личность мы почти сразу установили, – перебил ее Колосов, – проверили банк данных по пропавшим без вести и объявленным в розыск – наш, областной и столичный. Данные последних двух недель. Блохина была заявлена в розыск матерью и теткой 29 августа. Прописаны по паспорту они были вместе, в одной квартире. Это пока все, что мы о ней знаем.

– Опознание уже было?

– Официально пока еще нет, – Колосов пристально смотрел на Катю, – но вообще-то опознать ее нам было нетрудно.

– Ты имеешь в виду ее внешность?

Колосов прошелся по кабинету. Паркет поскрипывал.

– Еще что-то было, что вы решили пока не афишировать? – прямо спросила Катя. О, она слишком хорошо знала, что скрывается под этими зависающими в воздухе паузами.

– Вот что было на трупе. Приобщено к делу, как и пуля. Я должен предъявить это на опознание ее близким. – Колосов потянулся к своей папке, расстегнул «молнию» и достал опечатанный пластиковый пакет.

Катя с любопытством склонилась над его содержимым. Внутри было что-то наподобие металлического жетона, из тех, которые положено носить военнослужащим. Однако форма жетона была необычной – квадратной. Справа имелось круглое отверстие, в которое была продета капроновая нитка. На жетоне были выгравированы цифры и буквы.

– Это было на ее левой кисти – капроновой ниткой намертво прикручено. Нам разрезать пришлось, чтобы снять, – сказал Колосов. – По-твоему, на что это похоже?

Катя придвинула к себе лист бумаги и переписала то, что было выбито на жетоне. Получилось «К2011У№258»

– Какой-то странный номер. – Катя рассматривала жетон сквозь пластик. – Что-то мне эта железка напоминает.

– Это вот? – Колосов расстегнул ворот рубашки и вытащил свой жетон с личным номером на цепочке.

– С каких это пор ты стал носить это на шее? – спросила Катя. – Раньше он у тебя болтался на связке ключей.

Колосов убрал свой военный талисман.

– Похоже, но форма иная, – Катя осторожно взяла пакет с жетоном в руки, – Тут квадратик, и тоньше на ощупь. Может, Блохина носила это на запястье как браслет?

– Это на капроновой-то нитке?

– А может, это оригинальное дизайнерское решение? Никита, а ты что же сегодня к семье Блохиной собираешься?

– Сейчас с тобой договорю и айда.

– Я с тобой! – Катя забрала листок с номером. – Впрочем, может быть, ты совсем и не хочешь, чтобы мы ехали вместе?

– Знаешь, что я обо всем этом думаю? – медленно спросил Колосов.

– Обо всем? О чем?

– О наших с тобой отношениях.

– О наших отношениях? – Катя снова струсила – такой у него вдруг сделался мрачный вид. – А что опять не так с нашими отношениями? Мы же только что помирились, золотко мое?

– Золотко? Что в отношениях не так?! Пригласи я тебя как любой нормальный мужик на свой день рождения в бар, в ресторан, что ты мне скажешь? «Ой, Никита, ой, не могу, пламенный тебе привет, но не могу, не поеду». А заикнись я, что еду голый труп какой-то чертовой бабы в морг осматривать, так ты помчишься наперегонки со мной, словно я… я не мужик, а бревно какое-то бесчувственное, бесполое!