29 отравленных принцев - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 1

Степанова Татьяна

29 отравленных принцев

Глава 1

Двадцать девять принцев

На свете нет более коварной вещи, чем вкус миндаля. Изменчивый, изысканный, тревожный, нежный, горький, сладкий.

Опасный? Для кого как.

Вкус сдобного шоколадного детства, что было, прошло и больше не вернется.

Вкус смерти, что все равно придет, даже если стараешься об этом не думать.

Вкус сказки, рассказанной на ночь, со смутным и, кажется, страшным концом.

Вкус миража в пустыне, песок которой так похож на муку, щедро сдобренную шафраном…

Человек в белом поварском колпаке добавил чайную ложку муки в лимонно-желтую пышную массу, энергично и быстро заработал мешалкой в глубокой фаянсовой миске. Попробовал – нет, масла действительно мало. Не стоит экспериментировать, надо строго придерживаться порядка, указанного в рецепте. Все сливочное масло, не деля, надо сначала смешать с молотым миндалем, а уж только потом добавлять в смесь сахарный сироп.

Сироп на плите как раз густел, доходил. Человек в белом поварском колпаке еще энергичнее заработал деревянной мешалкой, сбивая масляно-миндальное тесто. Нет, нет, в рецептах не следует ничего изменять. Особенно, когда дело касается столь легендарного блюда, как «Двадцать девять принцев».

Клиенты ресторана часто спрашивают: почему у некоторых блюд в меню такие странные названия? «Двадцать девять принцев»…

А все потому, что…

Человек в поварском колпаке прислушивается: из обеденного зала по громкоговорящей связи на кухню поступил очередной заказ. За стеной слышался ритмичный дробный звук – там рубили баранину. Сироп был готов, но ему следовало немного остыть. Человек в поварском колпаке отложил мешалку и направился к фруктовой горке кондитерского цеха.

На чистом разделочном столе ждали своей очереди свежевымытые фрукты. Чего здесь только не было – взрезанные арбузы со спелой сочной мякотью, яблоки и груши, дыни, крупная, отборная клубника, зеленые и черные плоды инжира, только накануне вечером доставленные самолетом из Стамбула, бордовая азербайджанская черешня, розовый столовый виноград, апельсины, лимоны, румяные с одной стороны и травянисто-зеленые с другой плоды манго.

Человек в поварском колпаке отобрал на блюдо две пригоршни черешни. Затем вылил несколько ложек готового сиропа в маленькую кастрюльку, поставил ее на слабый огонь и опустил черешню в загустевший сироп. Сахар почти мгновенно окрасился сначала в нежно-розовый, а затем в пурпурный цвет. Остальной сироп человек в поварском колпаке начал осторожно, ложку за ложкой, добавлять во взбитую масляно-миндальную массу.

Размешивал и снова добавлял. Затем взял в руки миксер. Удобная, конечно, вещь, силы экономит, время. Но все же испокон веков «Двадцать девять принцев» готовили вручную, вооружась трудолюбием и стоическим терпением. Технический прогресс и разные там миксеры в кулинарии, увы, иногда только вредят качеству. Они подрывают основы ремесла, расшатывают традиции, упрощают сам процесс. Не давая взамен главного – вкуса. Это давно уже замечено. Как и то, что у знаменитых блюд, так же как и у старинных картин и драгоценных камней, всегда есть своя особенная история.

Человек в поварском колпаке положил на стол смазанный маслом тефлоновый противень, вылил на него взбитую массу, аккуратно разровнял лопаточкой. Повара в старом Марокко в подобных случаях всегда обходились каменными противнями. Их ставили на угли прямо в печь. Но древние технологии теперь интересуют одних лишь специалистов да ученых, а клиенты ресторана спрашивают всегда только об одном: почему этим маленьким, тающим во рту миндальным пирожным дано такое причудливое название? При чем здесь какие-то двадцать девять принцев?

А при том – человек в поварском колпаке задвинул противень в электродуховку и включил таймер, – при том, что почти восемь столетий назад эти вот самые пирожные со вкусом миндаля изменили судьбу целой страны, целого народа и династии. Кто-то давно, очень давно подметил, что вкус миндаля очень необычен и обладает уникальным свойством затмевать собой все другие привкусы. В том числе и горьковатый привкус некоего вещества, подсыпанного в готовое тесто.

В средневековом Марокко при дворе потомков султана Юсуфа Второго дворцовые перевороты случались то и дело. А в тот раз для того чтобы возвести на трон годовалого ребенка, ставшего впоследствии великим правителем Абу-Аль-Ханом, отравили всю правящую династию. Умерли все двадцать девять принцев Марракеша и один великий визирь. Все они вкусили на дворцовом обеде миндальных пирожных с засахаренной черешней. Таких же, как эти, точно таких же.

Человек в поварском колпаке вынул испеченный миндальный корж из духовки. Зажужжала специальная машинка-резак. И вот уже пирожные, украшенные засахаренными в сиропе ягодами, легли на глубокое фаянсовое блюдо с затейливым мавританским узором.

Заработала громкая связь: из обеденного зала на кухню поступали все новые и новые заказы. Время подходило к восьми вечера. Ресторан постепенно заполнялся посетителями. Человек в поварском колпаке поставил блюдо с пирожными на сервировочный столик. На секунду его взгляд задержался на бело-пурпурных сдобных брусочках. Они были совершенны, но все же чего-то в них не хватало. Возможно, это была лишь прихоть разыгравшегося воображения, но…

Человек в поварском колпаке усмехнулся. Это настоящая традиционная восточная сладость. Но в ней не хватало крошечной щепотки цианида, чтобы можно было по достоинству оценить, что же такое есть истинный Восток на вкус.

Глава 2

Ночной «парашютист»

Стояла чудная ночь. Дым лесных пожаров, терзавший Москву вот уже два месяца, рассеялся. Придорожные фонари словно родились заново и стали снова фонарями, а не мутными светляками во мгле. Из дымной завесы появились дома, светофоры, неоновая реклама, автомобили и, главное, люди, пешеходы – слабые, несчастные, замученные едкой вонью, запуганные мрачными прогнозами Гидромета о значительном повышении концентрации угарного газа в атмосфере.

Москва робко оживала этой ночью, когда наконец подул западный ветер, отогнавший удушливый смог назад, в полыхавшие торфяными пожарами болота. В подмосковных Столбах в эту ночь воскресли не только люди, но и насекомые – комары, мошки, цикады. Никита Колосов – начальник отдела убийств ГУВД области – ощутил это одним из первых. Покинув стены Столбового отдела милиции, он тут же с головой окунулся в теплую летнюю ночь, озвученную переговорами милицейских раций и звонкими победными трелями цикад.

В свете яркого прожектора, укрепленного над входом в отдел, легкомысленным облачком вились комары. Нескольких особо изголодавшихся Никита прихлопнул у себя на щеке. В Столбах он задержался допоздна неслучайно. В область нежданно-негаданно нагрянула министерская проверка. Эти проверки шли, словно тучи грозовым фронтом, и каждая несла в себе, как водится, самые новые организованные веяния. Комиссия уезжала, оставляя после себя неясный дух перемен и прогресса, проходило время, а затем приезжала новая комиссия, везя с собой уже самые-самые передовые веяния.

И так все потихоньку ползло и повторялось до бесконечности. Бывалые сотрудники вспоминали библейскую мудрость, вычитанную на досуге от скуки в популярной христианской брошюре, предназначенной для распространения среди задержанных ИВС, – то, что было, – это то, что будет. И нет ничего нового под солнцем.

Столбовой отдел милиции проверяющий чиновник из министерства выбрал для инспекции сам. Проверяли, как всегда, в основном криминальные службы. За Столбы Колосову особенно краснеть не пришлось. В Столбах испокон века все было тип-топ. И неудивительно: Столбы были небольшим уютным поселком городского типа – ужасно самостоятельным и независимым, потому что поселок прилегал непосредственно к Москве, гранича на севере и востоке с микрорайоном Южное Бутово.