Хонорик – таежный сыщик - Сотников Владимир Михайлович - Страница 10

Прием сработал: атмосфера не только разрядилась, но и наполнилась оглушительным смехом.

– Ну и сказанул! – хохотал рыжебородый. – Позвольте представиться! Как будто на приеме у английской королевы. В нашем глухом краю я таких слов не слышал, наверное, лет двадцать. Может, только в книгах читал. Что ж, позволь и мне тогда представиться: Святогор Холмогоров, бакенщик. Вот мои инициалы написаны – не перепутаешь.

И он кивнул на буквы «СХ», выплетенные на его коробе.

– Редкое и красивое у вас имя, – похвалил Макар. – Просто заслушаешься! Длинноватое, правда… И сокращать сложно. А бакенщик – это…

Он замялся, потому что слово было знакомое, но точного его значения Макар не знал. Конечно, это выглядело неловко: слово-то не иностранное, русское!

– Бакенщик – это бакенщик, – вздохнул Святогор Холмогоров. – Ни больше, ни меньше. Что такое бакены на реке, знаешь? Фонари, которые мель обозначают. Так вот, я их зажигаю и обслуживаю.

– И профессия у вас красивая – водный фонарщик! – восхитился Макар. – Я на сто процентов уверен, что мой брат, познакомившись с вами, захочет быть бакенщиком.

– Почему это? – удивился Холмогоров.

– А он все необычное любит. А у вас – смотрите: борода рыжая, имя и фамилия – нарочно не придумаешь, профессия – редчайшая, питаетесь вы не так, как все. А если Ладошка еще узнает, где мы с вами встретились… – Макар не удержался и добавил: – Бакенщик Святогор Холмогоров, который собирает куриные яйца в зарослях!

– И на которого чуть не наступил ходячий мешок! – подхватил Холмогоров. – Только двух Фоминишен в этот момент не хватало. Если бы они тебя преследовать стали, вот бы компания собралась!

И Макар с Холмогоровым дружно расхохотались.

– Вот бы у всех так получалось… – мечтательно проговорил Холмогоров. – Как у нас. Хоть и впервые видимся, а сразу друг друга понимаем.

– Да на нашем месте у кого угодно так и получилось бы, – удивился Макар.

– Ну, не скажи, – не согласился Холмогоров. – Люди – существа недоверчивые. Научить бы их быть добрыми – вот самая главная задача в мире.

Макар при этих словах сразу вспомнил про Общую книгу. Может, и Холмогоров, раз он так говорит, знает о ее существовании?

– А как их научить? Разве где-нибудь об этом написано? – хитро прищурившись, спросил Макар.

– Написано… – почему-то вздохнул Холмогоров. – Все на свете написано, только не все прочитано.

«Загадками говорит!» – подумал Макар и без лишних обиняков спросил:

– Может, вы и книгу знаете, в которой про это написано?

– Вот дурная голова! – вдруг воскликнул Холмогоров. – Лампу же хотел в бакене поменять! А то стемнеет, поздно будет.

И он стал выбираться из зарослей.

«Странно, – подумал Макар. – Как только заговорили о книге, он сразу перевел разговор на свой бакен… А может, и не перевел, а просто ни про какую Общую книгу не знает? Ну и хорошо! Чем меньше народу занято ее поисками, тем лучше. Толкотня в таких делах только мешает».

– Ма-ак! – вдруг услышал он Сонин голос.

Макар устремился следом за Холмогоровым. В одиночку он, наверное, не выбрался бы из этих зарослей.

– Надо бы мешок вернуть, – вспомнил он. – Заодно старушек успокоить.

– Как это ты собираешься их успокаивать? – удивился Холмогоров. – Если признаешься во всем, то еще больше их испугаешь. Им леший да домовой понятнее, чем московский мальчишка в амбаре. Так что пусть живут в своем привычном мире, не нарушай его. А мешок… – Он огляделся вокруг. – Да давай тут бросим. В следующий раз я его уберу.

– Придете, а он полон яиц, – улыбнулся Макар. – Прямо в короб можно будет перегружать.

На улицу все же вышли подальше от дома Фоминишен. Макар заметил, что они с Холмогоровым ведут себя так, словно участвуют в общем приключении.

– Это тебя звали? – спросил Холмогоров.

– Это Соня звала, – кивнул Макар. – Все-таки мы только что прилетели, они дома устраиваются, а я пошел по поселку погулять, да и очутился в этом амбаре. Случайно. А потом меня заперли случайно. А потом я на вас случайно наткнулся в зарослях. Все случайно!

– Хм, – усмехнулся Холмогоров. – А я люблю случайности. Вернее, неожиданности. Когда ничего не планируешь, гораздо интереснее получается. А кстати, – сказал он, – поехали-ка вместе лампы в бакенах поменяем! И сестру свою зови.

– А там не только сестра – еще и брат Ладошка. Вообще-то он Володя, но, когда маленький был, то выговаривал только Ладодя, вот все и привыкли. И еще у нас есть хонорик Нюк.

– Ну так всех и зови, – разрешил Холмогоров. – А хонорик твой плавать умеет?

– Странный вы человек, – засмеялся Макар. – Про людей не побеспокоились, а про хонорика спрашиваете!

– Людям можно спасательные жилеты надеть. А хонорик – это кто такой? У нас в Сибири таких глупостей нету. Московский, наверное, зверь, магазинный.

– Это смесь хорька и норки, – вступился за честь хонорика Макар. – И он совсем не глупый. Умный, как человек, только не разговаривает. Кстати, если бы он со мной был, он бы меня в два счета из амбара спас. Щепку зубами вытащил бы!

– Ну, смесь хорька и норки – это ничего, – миролюбиво согласился Холмогоров.

В конце улицы показались Соня с Ладошкой. Хонорик, естественно, был у Ладошки на руках.

– Вы, наверное, мысли на расстоянии умеете передавать друг другу, – сказал Холмогоров. – Компания твоя уже готова к отплытию.

– А зачем нам мысли на расстоянии передавать? – улыбнулся Макар. – Так уж получается, что они почти всегда у нас одинаковые. Только у Сони они более умные, потому что она умнее даже почти всех взрослых, у Ладошки самые смешные – иногда такую глупость скажет, что хоть стой, хоть падай от смеха. Ну, а я так, посерединке.

– Вот посерединке и сидеть будешь. Лодка у меня маленькая, – решил бакенщик. – А зверек-то у вас совсем ручной, хоть с виду и дикий.

– Он не дикий, – поправил Ладошка, – а домашний. И умный. Почти как Соня.

– Ну, раз умный, то берите его с собой, – разрешил бакенщик. – Только держите покрепче.

Как же странно все происходило сегодня! И Соня, и Ладошка познакомились с Холмогоровым с таким видом, как будто просто поздоровались со старым приятелем. И к Енисею они пошли так, словно ходили туда всю жизнь и сегодня просто повторяли свою ежедневную прогулку. Только Нюк, обнюхав одежду бакенщика, фыркнул и отвернулся.

– Да, все-таки домашний зверь, – усмехнулся Холмогоров. – А от меня дикой природой пахнет.

Наверное, от него пахло не только дикой природой, но и каким-то особенным спокойствием. Потому и Соня ни на секунду не поколебалась перед тем, как отправиться на такую необычную прогулку. Она уселась на носу моторной лодки, как греческая богиня на носу древнего корабля.

Макар взял у Ладошки Нюка, чтобы тот его случайно не уронил. Холмогоров оттолкнул лодку от берега, прыгнул в нее и завел мотор. Мотор даже не заработал, а как-то тихо заурчал. И лодка поплыла медленно, словно в парковом пруду.

Но то, что ребята видели вокруг, невозможно было сравнить ни с каким парком! Наверное, Холмогоров специально вел лодку так, чтобы они могли разглядеть все вокруг. Сначала проплыли вдоль самого берега и одновременно вдоль улицы поселка Фомка. Избы снизу, с реки, представали древними исполинами – с бревнами-мускулами, с седыми крышами, с усталыми глазами-окошками.

– По двести лет этим избам, – сказал Холмогоров, заметив восхищенные взгляды ребят. – И не гниют, и не ветшают.

– Ужасно большая река. И широкая, – сказал Ладошка. – Как море.

– До правого берега два километра, – подтвердил Холмогоров. – Не всегда и доплывешь.

– Как не всегда? – не понял Макар.

– В шторм не доплывешь, – объяснил бакенщик. – Да и сейчас на середине Енисея волны не маленькие. И ветер там всегда сильный. Барашки волн запрыгивают в лодку, как живые.

– Так, может, не надо на середину плыть? – опасливо сказала Соня. – Нам и здесь красиво.

– Все-таки ты девчонка! – презрительно фыркнул Ладошка. – Надо было тебя не брать.