Хонорик и семь чудес света - Сотников Владимир Михайлович - Страница 5

«Глаза боятся, а руки делают», – любил приговаривать папа, когда принимался за какую-нибудь неизвестную прежде работу.

Перестелить, например, линолеум на кухне или поменять раковину в ванной. Правда, мама после такой работы не удерживалась, чтобы не заметить: «Вот-вот, правильная поговорка. Глаза боятся… взглянуть на результаты твоего труда».

Но папа обычно не обращал на такую критику внимания. Потому что получал от работы огромное удовольствие – независимо от результатов.

Вот и сейчас он уже примерял доски к окнам, намечая будущие подоконники, и размечал углы комнаты – наверное, предполагал сделать там полки.

– Мебель будет самодельная, – сказал он. – И кровати, и столы, и стулья. Так приятнее. И красить ничего не будем – пусть пахнет свежим деревом.

Мама нахмурилась. Упустила она все-таки момент, когда надо все объяснить! Когда все всем стало бы понятно и определенно – раз и навсегда. А теперь ее объяснения будут выглядеть как спор с папой.

– Хорошо, – сказала она. – Только в этом году, до зимы, мы просто не успеем ничего сделать своими руками. Хотя бы успеть утеплить домик. А раскладушки и матрацы мы привезем из Москвы. И столик. И стулья.

– И шкафы. И диваны. И гарнитуры.

Папа проворчал эти добавления, передразнивая мамин тон, и все не удержались от смеха.

«Не избежать долгих споров», – вздохнул Макар.

Лучше бы папа сразу сдавался, а не терял понапрасну время. Действительно, хватит на этот год и подоконников. Какая еще самодельная мебель? А когда заниматься всякими более интересными делами?

Продолжая разведку, Макар шмыгнул по лестнице вверх, чтобы выйти на небольшой балкон, которым он успел полюбоваться еще снизу, со двора. Балкон выходил в сторону речки. Макар встал на цыпочки и заглянул за край крыши. Отсюда вполне можно было осмотреть и весь поселок. Макар усмехнулся: почему это он примеряется к такому осмотру? Следить за поселком собрался?

– Почему бы и нет, почему бы и нет… – пробормотал он.

Вдруг в самом углу балкона, на полу, Макар увидел кусочек какой-то яркой ткани. Он поднял его. Странно, где же он встречал такой ядовито-бирюзовый цвет? Макар взглянул в небо, увидел шар и понял: точно такого цвета были и буквы, составляющие слово «Кра-со-та». Что ж, ничего странного. Макар ведь не знает, что здесь происходило до него. Вырезали из яркого материала большие буквы, а остатки ткани могли оказаться в любом месте дачного поселка.

«И почему я об этом думаю? – отмахнулся от своих мыслей Макар. – Наверное, хочется с первого же дня столкнуться нос к носу с какими-нибудь странностями. А настоящие странности просто так не встречаются…»

И, словно стараясь встретить что-нибудь на самом деле непонятное и таинственное, он поспешил продолжить разведку. Внизу по всей даче шастали туда-сюда родители, Соня и Ладошка. Только Нюк жалобно попискивал в клетке.

– Эх вы! – воскликнул Макар. – Сами ходите, принюхиваетесь, а зверюшку мучаете взаперти!

Правда, он тут же понял, что этот укор можно отнести и к самому себе. Макар открыл клетку, вытащил Нюка и пристегнул ему ошейник с поводком.

– Вот теперь можно и на разведку! – с радостью воскликнул он. – Сейчас мы такие секреты откроем…

Ладошка с Соней выбежали следом. Конечно же, надо поскорее ознакомиться со всем участком – вон какой он огромный! Забор ограждал его аккуратным прямоугольником.

– Ищи, Нюк, ищи, – пошутил Ладошка, позвенев в кармане мелочью.

– А вот это ты зря, – остановил его Макар. – Неужели ты не знаешь, что у животных нет чувства юмора? Они все воспринимают всерьез. И следующий раз Нюк ни за что не выполнит твою команду.

– Это как в сказке о мальчике, который кричал, что на него напали волки? – догадался Ладошка.

– Вот-вот, – усмехнулся Макар. – Все-то ты понимаешь.

– А по-моему, Нюк вполне различает, когда я шучу, а когда нет, – возразил Ладошка. – И чувство юмора у него есть. Особенное, хонориковое. – И подтверждая свои слова, он скомандовал: – Птички, Нюк!

Хонорик смешно покрутил мордочкой в поисках окна – по привычке, как в квартире, – а потом рванулся на поводке и мигом взобрался на ближайшую яблоню, на самый нижний сук. И стал смотреть на верхние ветки, пытаясь увидеть на них птичек. Ребята засмеялись.

– При чем тут чувство юмора? – сказала Соня. – Это находчивость. Нюк догадался, где здесь могут сидеть птички.

Соня вообще отличалась от обоих своих младших братьев тем, что все умела объяснить, притом объяснить правильно. Ну, то, что ей это удавалось лучше, чем Ладошке, было неудивительно: ему ведь было всего восемь лет. Но Макара она была старше только на два года – ей недавно исполнилось четырнадцать. А к тому же Соня была красивая… То есть Макар-то считал, что это совершенно ничего не значит. Какая разница для ума, под какими волосами он находится – под серебряными, как у Сони, или под самыми обыкновенными, как у всех девчонок? Но вот взрослые обычно ахали, увидев его сестру, да к тому же очень удивлялись: как это такая красивая девочка, похожая на русалку с зелеными глазами, не говорит глупостей?

Макар считал, что именно назло этим глупым взрослым Соня и стала такой умной.

Поводок хонорика все натягивался, и Макар непроизвольно отпускал его. Нюк полез вверх по стволу, дотянулся мордочкой до какого-то предмета и осторожно обнюхал его. Потом взял зубами и стал спускаться обратно.

– Вот, нашел что-то вместо птички, – засмеялся Ладошка. – А вы говорите, что у Нюка нет чувства юмора. Он же играет в охоту! А раз играет, значит…

Ладошка не договорил. Потому что уставился во все глаза на предмет, который держал в зубах Нюк.

– Ой, что это? – в один голос воскликнули ребята.

Макар осторожно отобрал у Нюка находку. Это был маленький ангелок – фигурка наподобие елочной игрушки. Ангелок с крылышками, у которого под ногами торчало острие шурупа. Вероятно, ввинчивая ангелочка, можно было прикрепить его к любой поверхности.

– Как же он оказался на дереве? – спросила Соня.

– Прилетел, – машинально ответил Макар. – Ты что, не знаешь, что они летать умеют? Что ж, интересная находка. Во всяком случае, мы его прикрепим где-нибудь у входа – будет талисманом нашей дачи.

– И хранителем, – подсказал Ладошка.

Пока что ангелок скрылся в кармане у Макара.

– Вот здесь мы проложим дорожки, – совсем как мама, стала планировать Соня. – Потом, весной, посадим вдоль них цветы. Красиво будет!

– Ага, красиво, – согласился Макар. – Но вначале нам надо побегать здесь как следует. Где мы больше всего натопчем, там и надо прокладывать дорожки. Это самый правильный способ, я о нем в какой-то книжке прочитал. Вот, например, в ту сторону, к забору, дорожку прокладывать не стоит, ходить туда незачем, хотя маме может показаться, что для красоты надо будет проложить дорожки симметрично.

Макар посмотрел туда, и ему показалось, что возле забора что-то сверкнуло на солнце. Как же было не подойти? Чтобы найти сверкнувший предмет, помощь Нюка уже не понадобилась.

– Ого! – воскликнул Макар. – Я думал, что это обычный осколок стекла… А это какая-то линза – совершенно новенькая, даже не поцарапанная. От какого-то оптического прибора. Странные у нас находки получаются! Здесь как будто специально полезные вещи разбрасывали…

Он наставил линзу на руку, фокусируя солнечный свет. И сразу отдернул ее.

– Ого, сильная, сразу припекает! Этой линзой, наверное, даже костер можно разжечь. Во всяком случае, выжечь на деревяшке любой узор проще простого.

Ладошка, конечно же, сразу просительно уставился на Макара – мол, неплохо бы линзу отдать ему. Макар без лишних слов протянул находку брату.

– Все-таки сейчас солнце не очень сильное, – сказал он. – Хотя для осени неплохое. Придется тебе дожидаться следующего лета.

– А я буду в нее, как в лупу, всяких букашек рассматривать, – радостно сообщил Ладошка. – Или микробов на своей руке.

И он стал исследовать через линзу свою ладонь, очень даже подходящую для подобных экспериментов.