Золотые нити - Солнцева Наталья - Страница 87

Она захлопала в ладоши и засмеялась.

– По какому поводу веселье? – На кухню заглянула умытая и причесанная Людмилочка, увидела оружие, ахнула. – Где взяли? Боже, это жутко дорогая вещь! Раритет!

Тина узнала футляр. Она видела его у Альберта Михайловича. Он стоял на полке за книгами. Ей пришлось разыскивать руководство по кулинарии на французском языке, библиографическую редкость, которую старик хотел сдать в букинистический магазин. Тогда ему зачем-то срочно понадобились деньги.

Тина вытащила несколько книг из первого ряда, и увидела там деревянный футляр, окованный по краям потемневшим металлом. Спросить, что это такое, она постеснялась, хотя вещь ее заинтересовала.

– Этот арбалет принадлежит Альберту Михайловичу. Вернее, принадлежал… То есть самого оружия я не видела, а ящик окованный точно его. Стоял не на виду, но это еще ничего не значит. При таком количестве вещей держать все на видном месте невозможно.

– Это оружие принадлежало старику?

Сиур взял арбалет и повернул его знаком, похожим на клеймо мастера, к свету – квадрат, круг, треугольник. Такой же, как на Колеснице Осириса… Интересно.

– Наверное, дед его в подвал притащил зачем-то. Может, спрятать хотел? – Влад напряженно думал. – Тогда непонятно, почему не спрятал? Нашел тайник: допотопное кресло какое-то, сверху чуть хламом присыпал… Несерьезно.

– А вот и нет, – возразила Людмилочка. – Самый лучший способ спрятать что-то, – положить на видном месте. Я в детстве про Шерлока Холмса читала, там об этом написано.

– Может, старик даже хотел, чтобы арбалет нашли. Только не любой и каждый, а именно тот, кому предназначено.

Сиур в очередной раз вспомнил паутину на рукаве трупа. Возможно, последнее, что старик сделал, – сходил в подвал и положил там футляр с арбалетом. Впрочем, это все догадки.

Влад первым пришел к выводу, что сколько бы они не гадали, истина остается в тумане. Этот свой вывод он сообщил всей компании.

– Нам с Людмилой надо позаботиться о переезде детей на дачу. Вечером, если повезет, – мы в ресторан. Мероприятие давно обещано. А обещания надо выполнять.

Сиур и Тина решили остаться дома и просмотреть старые бумаги.

Темная густая ночь плотно опустилась на реку, сад и дом, вобрав в себя все краски и звуки. Привычный лягушачий хор, стрекот кузнечиков, крики болотных птиц, – все смолкло, застыло в предощущении некоего действа…

Высокая фигура Жреца, облитая лунным светом, четко выделялась на фоне светлой стены. В руке его серебристо играло лезвие ножа, занесенного над лежащей в беспамятстве девушкой…

– «О Боги, придите и сразите злую болезнь, яд, что во всех членах той, что под ножом… О, зловещий яд, выйди, пролейся на землю! О Владыка, отошедший в край безмолвия, вернись же к нам в прежнем облике твоем! Ты видишь, как плакальщицы простирают к тебе руки, сгибаясь, как тростник на ветру, падают наземь… Ниспошли на ту, что под ножом, не сон смерти, но сон, возвращающий жизненную силу. Цель наша едина, моя и твоя, о, Владыка Вечности – и живительные соки от самых отдаленных побегов устремляются к ее сердцу, уносят зло и разрушение прочь. Та, что под ножом, под моей и твоей защитой, о, Феникс, что есть вечность и непрерывность…

Вчера – это Осирис, завтра – это Ра. Сейчас – это новое состояние Силы, это солнце на горизонте между прошлым и будущим… В этот Момент Силы, в этом Месте Силы я отрицаю смерть, я призываю жизнь в это тело, той, что под ножом…Гор живет для своей матери Изиды, и та, что под ножом, живет тоже…»

Сехер с удовлетворением увидел, как дрогнули веки молодой девушки, ее лицо порозовело, и дыхание стало ровнее. Он опустил нож и положил его у ног больной, лезвием к низкому, покрытом шкурами ложу. Усталость, как и всегда, после подобного ритуала, тяжело навалилась на его плечи. Ему пришлось сесть. В тишине было слышно его напряженное дыхание, переплетающееся с неглубоким, но равномерным дыханием девушки…

Хвала Тоту, она будет жить! Старик сможет забрать свою дочь через три дня, как и было обещано. Жрец, отдышавшись, взял в руку золотой знак, который носил на груди под одеждой, почувствовал разнонаправленные токи энергии, постепенно организующиеся в единый поток снизу вверх и наполняющие новой Силой организм, с избытком восстанавливая истраченную. Его дыхание стало мощным и ровным, перед закрытыми веками возникло золотистое поле, приятными волнами расходящееся к вискам. В кончиках пальцев появилось привычное в таких случаях покалывание, сообщающее, что силовые линии достигли своих пределов в теле…

Жизнь вокруг словно очнулась от очарованного сна – резко закричала ночная птица, запели сверчки, зашелестели листья. Легкий ветерок принес запах жасмина…

В назначенный срок старик забрал свою дочь, рассыпаясь в благодарностях. Девушка была еще слаба, но не впадала больше в забытье и выглядела значительно лучше. Ее отец с опаской посматривал на Сехера, избегая встречаться с ним взглядом. Оставив богатые дары, процессия поспешно удалилась.

Сехер отправился было к дому, но что-то задержало его… По тропинке между тамарисками шла Тийна, она направлялась к беседке, густо увитой виноградом. Тяжелые гроздья обильно свисали между витыми столбиками, привлекая сладким соком насекомых. Он смотрел, как женщина присела на невысокую скамеечку, в тени резных листьев, и сердце его неистово забилось, как будто он был неопытным и наивным юношей, подглядывающим за купальщицами на отмели. Рядом с нею он переставал владеть собой…

Сехер подошел ко входу в беседку.

– Виноградная лоза впервые взошла из-под земли после того, как она была удобрена телами тех, кто пал в войне с врагами.

Он сорвал крупную черную ягоду, попробовал.

– Сладко?

– Очень… – Сехер произнес это тихо, едва прикасаясь губами к ее губам. Постепенно легкие прикосновения перешли в долгий, медленно-нежный поцелуй. Он приподнял ее, осторожно прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце и струится по жилам ее кровь… испытывая почти боль от этих прикосновений, жарких, словно солнце в час полдня. Рядом с ней он отрывался от земли, от реальности… Он уплывал в край снов, не в силах ничего противопоставить опьяняющему предвкушению близости, сливающейся для него с таинственной Силой, сотворяющей миры…

Перед ним вдруг предстало мудрое лицо Старого Оракула. Сехер тогда попросил его благословения, и услышал в ответ:

– Иди и учись тому, что значит быть человеком.

– Как, Великий, разве я еще не знаю этого?

Старик засмеялся, гулкое эхо многократно отразило сухие короткие звуки, больше похожие на кашель.

– Колесо Судьбы будет вращаться, и змея еще очень много раз укусит свой собственный хвост, прежде чем ты вспомнишь… Но как только ты начнешь вспоминать…

Оракул снова не закончил свое повествование. Так было всегда. Сехер однажды спросил его:

– Почему?

– Непрекращающееся изменение есть время. Ты жаждешь конечного, но твое естество – бесконечность. Ты – свободное существо, и никогда не должен бояться остаться одиноким в своих решениях. Ты – единственная точка отсчета в круговороте незримых вселенных, в извечной и величественной Игре сотворения…

Видение померкло. Сехер почувствовал легкое головокружение и внезапную слабость.

– Что с тобой? – Тийна стояла, освободившись из его объятий.

– Я, кажется, учусь, что значит быть человеком…

Он снова привлек ее к себе, прижавшись щекой к ее волосам, пахнущим солнцем и виноградными листьями.

– Тебе это нравится?

– Я не смог избежать этого. И хвала Богам, что это случилось со мной. Я мог не узнать… самого главного о жизни.

– Теперь знаешь?

– Я надеюсь…

Он погладил мягкую округлость ее груди, отодвинув в стороны широкие, завязанные на плечах бретельки ее узорчатого жилетика, склонился и поцеловал там.