Золотые нити - Солнцева Наталья - Страница 24

Он объяснил себе это состояние как последствие преследующих его снов, и переключился на будущие задачи. Пока охранник открывал ворота, он закурил, тут же выбросил начатую сигарету и очень собой недовольный приступил к служебным обязанностям.

Дима – правая рука Сиура, обрадовался, увидев вошедшего в офис шефа. Они были дружны много лет. Сначала просто иногда пересекались профессиональные интересы, а потом, когда оба стали работать в сфере охраны, они по-настоящему подружились. Уважение и абсолютное доверие друг к другу, понимание с полуслова, и глубокая взаимная симпатия связали их накрепко.

? Неважно выглядишь, шеф. Не выспался? – Дима, широко улыбаясь, отвернулся от экрана компьютера, и откинулся на спинку стула. – Выполняю твое задание. Чего это тебя интересует этот лох? Обычный, ничем не примечательный лох: не привлекался, не замечен, не состоял, морально устойчив, женат, в порочащих связях не замечен.

Заурядный обыватель, клерк в банке, правда, в коммерческом. Воспитывался в детдоме, где-то в глубинке – женился на москвичке, прописался. У нее тут квартира. А сам сирота, кто родители, неизвестно. Родственников никого. Ты говорил, он чей-то племянник? Если и так, то какой-то внучатый, наверное. Я еще поработаю, может, что и выплывет. Зачем он тебе нужен?

? Если бы я сказал тебе правду, ты бы мне не поверил.

? Тебе Вера звонила. Я сказал, что ты будешь позже. По-моему, она рассержена. Голос у нее был оч-чень недовольный.

? Что? – Сиур рассеянно пересматривал бумаги на своем столе, занятый своими мыслями.

? Вера, говорю, тебе звонила и сердилась.

? А… – понял. Это ее проблемы.

В комнате работал кондиционер, приятная прохлада освежала после уличного зноя и пыли. Дима заинтересованно посмотрел на шефа, но расспрашивать больше ни о чем не стал. Повернулся на своем стуле и продолжил щелкать клавишами, глядя на экран компьютера.

Сиур бросил бумаги на стол. Он никак не мог отделаться от мысли, что за ним кто-то наблюдает. Что это? Паранойя? Он посмотрел в окно – привычная картина – ворота, ухоженные дорожки, подстриженная трава, красивые светильники на высоких кованых подставках. Никого…

Он потер рукой лоб, устало откинулся на спинку стула. Только сейчас до него по-настоящему дошел смысл сказанного Димой: звонила Вера и она обижена. Оказывается, его это совершенно не трогает. Ну вообще никак. Просто факт.

Он вспомнил, что обещал Тине быстро вернуться, а нужно было еще подъехать к дому убитого старика, поговорить с подростками, или еще с кем-нибудь, если повезет. В таких делах никогда не знаешь, где найдешь.

? Дима, мне надо съездить в одно место, а потом еще в одно место. – Он засмеялся, – Вдруг кто будет спрашивать, скажи, по делам службы. Если успею вернуться, вечером зайду. Если нет, увидимся завтра.

? Поехать с тобой? – Дима слишком хорошо знал друга, чтобы заметить необычные нотки в его голосе.

? Да нет, я должен сделать это сам.

? Ладно, поезжай, делай все, что надо – я тут сам справлюсь. Можешь быть спокоен.

? Спасибо. Я на тебя надеюсь.

? Конечно.

Сиур выехал из ворот и сразу повернул направо, к дому антиквара. Почти сразу же, как назло, попал в пробку. Стоя в длинной веренице машин, думал о Тине и о том, что она его ждет. Внезапно он понял, что его жизнь отныне заполнена не только ее присутствием, но, как ни странно, и ее отсутствием. Он закинул руки за голову и потянулся. Кажется, машины впереди тронулись. Вся вереница проползла несколько метров и снова остановилась.

О, черт! Сиур посмотрел на часы. Непредвиденная задержка. Запищал телефон – наверное, это Вера. Он не стал отвечать. Водитель стоявшей перед ним машины высунулся в окно и, заглядывая вперед, громко выругался. В салоне стало жарко – солнце припекало, опущенные стекла не давали прохлады. Зато свободно влетал тополиный пух, попадая в глаза, в нос…

Он снова подумал о Вере. Красивая женщина. Очень красивая. Но… он затруднялся объяснить это не только Диме, но и самому себе. В первую очередь себе. Разве не было у них сладких, умопомрачительных ночей? Разве не было тяги друг к другу? Разве не было?.. Чего-то, наверное, не было. Возможно, искренности.

Продажная чувственность сладка, но на мгновение. Есть она – кровь играет, кружится голова. Нет ее – вроде как и не надо. Есть же другая чувственность, та, которая сладка навеки. И наяву, и в мыслях, и в снах, и в воспоминаниях, и в мечтах – во всем, что есть этот мир, что есть все . Без которой всегда чего-то недостает. Без которой всегда непонятной тоской томится сердце, хочет чего-то, и само не знает, чего. Дрожь плотского возбуждения и замирание сердца – разные вещи. Когда тихо замирает сердце – весь мир, вся вселенная замирает… Этого нельзя объяснить, это можно только почувствовать. Великие счастливцы, кому дано это…

Разве можно объяснить церковь на холме? Месяц на небе? Горные вершины? Плавное течение реки в долине? Ласковый ветер? Белое кипение акации? Все это очарование жизни? Райские кущи? Полет в бессмертие?..

Сиур очнулся – сзади отчаянно сигналили автомобили. Оказывается, он так увлекся, что не заметил, как поток машин тронулся. Он поспешно нажал на газ и, чуть приподняв боковое стекло, догнал белую иномарку с тем нервным водителем, который выглядывал и ругался. Иномарка свернула в тот же переулок, и это насторожило Сиура. Через несколько метров машина остановилась, и водитель выскочил за сигаретами. «Перенервничал, бедняга, – то ли на свидание опаздывает, то ли жену начальника надо везти за покупками, а тут пробка. Вот его и разобрало». – Он усмехнулся. Все-таки, паранойя [18]!

Вот и знакомый двор. Опять эта бабка, которая гуляла с внуком, когда приезжали милиционеры, те же дети в песочнице. Он огляделся – ребят нигде не видно. Может, курят за гаражами? Или… Да нет, на наркоманов они не похожи. Просто разгильдяи – сам был таким в их возрасте.

Сиур оставил машину в давно облюбованном им тупичке и направился во двор. Прислонившись к стволу толстой липы, достал пачку сигарет и закурил. Подростков нигде не было видно.

? Витька-а! – позвали из раскрытого окна на первом этаже плаксивым голосом. – Витька– а! Иди сюда!

? Ну, чего тебе? – Из густых кустов высунулся долговязый парень в джинсах и черной футболке. Голова его по-модному была повязана черно-пестрым платком.

? Иди скорее! Посмотри, что с проклятым телевизором, опять какие-то полосы идут, а сейчас мой сериал начнется. Иди, сделай!

? Я сейчас, пацаны. Пойду настрою бабке телевизор, а то будет блажить. Совсем свихнулась со своими мыльными сериалами – если не посмотрит, то как с цепи срывается. – Он направился к подъезду, бормоча ругательства. Крикнул в сторону окна, – Иду, иду, не ори!

Парень так спешил, что не заметил Сиура, когда проходил мимо. Зато Сиур поздравил себя с удачей – юноша был тот самый, которого он видел в день приезда милиции. Расположившись поудобнее, он приготовился ждать.

«Пацаны» тоже вылезли из кустов, вяло переговариваясь и переминаясь с ноги на ногу, то и дело поглядывали в сторону подъезда. Их разморило от жары и хотелось курить, а денег на сигареты не было. Вычислить все это не составляло труда, и Сиур нащупал в кармане пачку «Мальборо», радуясь, что она почти полная.

? Привет, Витек! – он протянул вышедшему из подъезда парню руку. Тот нерешительно пожал ее, вспоминая, откуда его знает этот шикарный и, судя по всему, крутой мужик. Такого знакомого иметь явно было лестно. Парень метнул взгляд в сторону приятелей, которые со стремительно возрастающим уважением глазели на происходящее.

? Угощайтесь, мужики, – Сиур протянул ребятам сигареты, отметил, какими взглядами они обменялись, увидев его часы, зажигалку. Он понял, что может спрашивать их о чем угодно. Витек в платке не стал выяснять, откуда они знакомы, посчитав, что для его авторитета такое знакомство только на руку. Пацаны с восхищением рассматривали мускулатуру нового знакомого и наслаждались курением.