Зеленый омут - Солнцева Наталья - Страница 43

– Может, заблудился. Лес вокруг…

– Чего ему в лесу делать? Он бы не пошел.

– Пошел, не пошел…Какая разница? Нужно идти и посмотреть, что случилось. Одевайся!

Богдан подал ей Лидину куртку. Алена отпрянула, замахала руками.

– Нет, я ни за что не надену! Я покойников боюсь!

– Так ведь она живая была, когда сняла куртку.

– Нет! – Алена попятилась к столу. – Я не могу!

– Ладно, тогда подожди меня здесь, я быстро.

Оставаться одной в доме рядом с трупом? Такое Алене не снилось даже в самых страшных снах! Ее зубы громко стучали.

– Н-нет! Здесь… – она боялась выговорить жуткое слово и замолчала, не отпуская Богдана.

– Надо пойти посмотреть. – Он старался быть мягким. – Пойдем. Возьми мою куртку.

Во дворе было тихо. Казалось, деревья и кусты, дом, хозяйственные постройки – все застыло в немом оцепенении. Жуткая неподвижность сковала холодный и сырой воздух, беззвездное небо и землю.

Богдан хотел позвать Сергея, но в последний момент передумал. Не стоит привлекать к себе внимание: неизвестно, кто и с какими целями бродит вокруг дома. Он чувствовал дрожь Алениного тела, которое крепко прижималась к нему, и был счастлив, вопреки всему на свете.

– Что это там? – она показала рукой в сторону навеса. – Как будто цветет папоротник! Но в такую пору…

– Какой папоротник? – Богдан чуть не засмеялся. Обостренные нервы, близость любимой женщины, придавали всему неповторимый вкус опасного приключения, причем не выдуманного, а самого настоящего. – Это, кажется, фонарь, который я дал Сергею!

Алена вскрикнула. Ей захотелось обратно в дом. Но там, в темноте, наполненной слабым запахом яда, лежала мертвая Лида…

– Не ходи туда!

– Подожди… – Богдан двинулся к навесу, преодолевая сопротивление ее тяжело обвисшего тела. – Надо же посмотреть, что случилось. Постой тут.

– Нет! Я с тобой! – Алена подумала, что если и Богдан не вернется, она останется совсем одна в этом страшном лесу, в доме, где лежит покойник, а вокруг бродит кто-то неизвестный…

– Неужели еще два трупа? – подумал Богдан, увидев тело Сергея рядом с другим телом, по виду женским. Он наклонился, слыша непрерывные и жалобные подвывания Алены, судорожно вцепившейся в него.

– Подержи, – передав лампу Алене, он поднял лежащий в траве фонарик, посветил. – Он живой! Дышит!

Богдан похлопал Сергея по щеке, и тот приоткрыл мутные больные глаза.

– На голове шишка. Наверное, ударился, когда падал! Да не плачь ты так, жив твой супруг! Помоги ему встать, – сказал Богдан обалдевшей Алене. – Я посмотрю, кто там еще лежит.

Другое тело принадлежало древней, усохшей донельзя старухе, похожей на желтую сморщенную мумию. Ее одежда казалась не по размеру большой и лежала бесформенной грудой, покрывая тщедушное тельце. Бабка оказалась мертва.

– Алена! – позвал он, обернувшись. – Подойди сюда!

Алена несмело приблизилась, боясь взглянуть на тело.

– Кто это?

– Не знаю. Посмотри, может, кто из сельских?

– А она… он… живой?

– Это старуха мертвая. Да иди же, не бойся! Не укусит она тебя!

Богдан увидел, что Сергей уже встал, потирая голову. Казалось, он плохо соображал, где он и что произошло.

– Ну, узнаешь? – Богдан направил луч фонаря в лицо мертвой бабки. Алена присела на корточки, – коленки ее подгибались от страха и слабости, в голове шумело, перед глазами плыли ярко светящиеся круги. Желтое сморщенное лицо казалось удивительно знакомым. В то же время Алена готова была поклясться, что никогда раньше его не видела.

– Ка-кажется, нет… Хотя…

– Что?

– Да нет, не может быть! – Алена немного успокоилась. Мертвая бабка была совсем не страшная, только очень высохшая, кожа и кости. Из-под полуприкрытых век неприятно поблескивали в свете фонарика закатившиеся глаза. Девушка поставила лампу на землю, и пригляделась внимательнее.

– Чего не может быть? Говори!

– На бабушку мою похоже… на прабабушку то есть, – пробормотала Алена. – Марфу!

– Так ты что, бабушку свою узнать не можешь? Она это или не она?

Алена подняла на Богдана покрасневшие от слез, опухшие и все равно огромные и прекрасные глаза, в которых застыло немое удивление.

– Марфа молодая была… а это – она кивком показала на мертвую бабку, – древняя старуха. Лет под сто…

– Как это, молодая? Ты же говоришь, прабабушка?

– Да…Но ты не понимаешь! – тут Алене в голову пришла мудрая мысль. – Вытащи ее руку!

– Зачем?

– У бабы Марфы на левой руке золотое колечко должно быть, тоненькое такое, с зеленым камешком!

Богдан с трудом добрался до старухиной руки, погребенной под грудой тряпья.

– Видишь? – прошептала Алена, почему-то оглядываясь. – Даже одежда как будто не ее, а на пять размеров больше! Ну, что, есть колечко?

На безымянном пальце мертвой руки отчетливо выделялся след от кольца, которое носили много лет, не снимая. Но самого колечка не оказалось.

ГЛАВА 10

Никита любил подмосковную осень, желто-красную, с лазурным холодным небом по утрам и прозрачным звенящим воздухом, с обильным урожаем опят, которые в несметном количестве покрывали лесные поляны и опушки, с запахом хвои и рябиновых ягод, с особенной гулкой тишиной, предвещающей первый полет крупного невесомого снега…

В такие дни он разводил во дворе костер из палых листьев, синий дымок которого ровно уходил ввысь, в безветренное ледяное небо, и долго любовался игрой огня. Он всегда делал это в одиночестве, а эта осень оказалась необычной. Впервые Никита разделял ее с женщиной.

Наступили самые прекрасные дни в его жизни, полные волнения и подъема, нетерпеливых и сладостных ожиданий.

– Люблю запах горящих листьев… Чем-то он мне напоминает Бунина, или чеховский «Вишневый сад».

– Почему именно «Вишневый сад»?

– Не знаю…– Валерия задумалась. – Наверное, потому, что в бабушкином саду осенью всегда пахло дымом вишневых поленьев. У нас вдоль забора росли огромные старые вишни, много веток приходилось обрезать, потом ими растапливали костры…

– Ты скучаешь по саду своего детства?

– Нет, – легко ответила Валерия. И это было правдой: она вспоминала дни своей юности без тоски и желания вернуться туда, снова стать маленькой и беззаботной. – Я скучаю по работе.

Валерия жила в Москве, в однокомнатной квартире, преподавала английский в университете. Но основной ее заработок составляли переводы. Здесь, у Никиты, где она чувствовала себя в безопасности после ужасных событий, перевернувших всю ее налаженную жизнь, она погрузилась в отдых и лень, чего не позволяла себе долгие годы.

У нее был грустный и сложный роман с Женей Ковалевским, известным и преуспевающим мужчиной, ювелиром по профессии и бизнесменом по призванию. Женю убили летом, когда на клумбах и в палисадниках старых московских дворов пышно цвели георгины, горький запах которых вызывал у нее кашель и слезы. Она все еще немного кашляла с тех пор.

В дом Никиты ее привез незнакомый человек, спасший ей жизнь. Убийцы Жени теперь охотились за ней, а она даже не знала, почему. Возможно, разгадка крылась в серьге с рубином старинной работы, которую ювелир показывал ей перед смертью. Рубин был действительно необычным – огромным, гладким, ярко-светящимся изнутри то алым, то густо-малиновым, то кроваво-бордовым. Камень не то чтобы блестел или сверкал – он жил своей собственной таинственной и огненной жизнью, проникая в самое сердце каждого, кто смотрел на него.

Валерия закрыла глаза и вздохнула.

– Тебя подвезти поближе к костру?

Никита был инвалидом с детства и передвигался в коляске. Впрочем, с некоторых пор она была нужна ему все реже и реже. Этот высокий, красивый, прекрасно сложенный мужчина вовсе не выглядел немощным. Он уже мог ходить самостоятельно, но быстро утомлялся. Натренировать свое тело так, чтобы быть как все здоровые люди, и даже превзойти их, – вот что составляло мечту Никиты. Изнурительные тренировки, которые он придумал сам для себя, и непоколебимое намерение сделали свое дело. Теперь осталось отшлифовать детали. Это уже был вопрос времени.