Загадки последнего сфинкса (Последняя трапеза блудницы) - Солнцева Наталья - Страница 8

Он притормозил на светофоре и ощутил духоту, в груди образовалась неприятная тяжесть, дыхание участилось. Город погружался в сумерки, и когда Михаил Андреевич добрался до дома, за окнами уже стоял синий морозный вечер.

– Прости, Инга… – пробормотал он, целуя жену в щеку холодными губами. – Сюрприз, кажется, не удался. Хотел вручить тебе портрет в торжественной обстановке, при гостях, чтобы все ахнули, но… в общем, я решил показать его сейчас, заранее.

Он вздохнул, поставил картину на стул, сорвал упаковочную бумагу, и придирчивому взору жены открылась светловолосая красавица в золотой дымке. Здесь, в желтом свете торшера, она выглядела иначе, чем в мастерской художника: таинственно мерцали драгоценные камни, мягко светилась шелковистая кожа, волосы струились в воздухе, окружая чуть запрокинутое лицо сияющим ореолом… тончайшая паутинка платья почти осязаемо прикасалась к полуобнаженной груди…

Инга не сдержала восхищенного возгласа. Неужели это она, это ее так видит мастер? Озадаченный супруг облегченно вздохнул.

– Тебе нравится? – улыбнулся он. – А я ужасно переживал. Ф-фу-у… у меня груз с души свалился!

Его глаза невольно задержались на голове в руках прекрасной женщины, изображенной гениальной кистью Домнина. Искаженные смертью черты смутно напомнили ему кого-то.

– Что у нее… у меня в руках? – перехватила его взгляд Инга. – Отрубленная голова? Боже мой! Чья это голова?

Радостный румянец сбежал с ее щек.

– Просто голова, – объяснил Теплинский. – Ты же отказалась позировать, никаких пожеланий не высказала, вот художник и написал портрет по-своему. Ты ему представилась именно в таком образе.

– Но… почему? Ради бога, Миша, чья это голова? Мне кажется… кажется… – Она повернулась к мужу, ее глаза стали большими и темными, в них застыл ужас. – Как он посмел?

– Да что с тобой? Подумаешь, чья-то голова… Это художественный образ! Домнин называл какие-то имена…

– Юдифь? Саломея?

– Угу. Исторические личности?

– Вроде того. – У Инги отлегло от сердца. Как она могла забыть? – Юдифь, библейская героиня, которая соблазнила вражеского военачальника и отрубила ему голову. А Саломея… покорила царя Ирода своим танцем и потребовала в награду голову пророка. Для меня всегда было загадкой, почему художники обожают эти сюжеты.

– Теперь все понятно, – кивнул Михаил Андреевич. – Красивая женщина несет смерть!

– Не шути так.

Инга провела рукой по глазам, будто снимая невидимую пелену. Конечно, ей померещилось, будто голове на портрете приданы черты лица Теплинского. Домнин, с его экстравагантностью и страстью к скандалам, обладает своеобразным чувством юмора. Тем и поддерживает неослабевающий интерес публики.

– Миша, – обратилась она к мужу, – тебе прислали корзину цветов.

– Кто?

– Посыльный из цветочного магазина принес. Там письмо… Вот, возьми.

Она протянула ему плотный конверт с надписью «М. А. Теплинскому».

– Открой, а то мне некогда, – спохватился он. – На деловую встречу опаздываю.

Между ними не было секретов. Инга разорвала конверт и прочитала вслух коротенький текст…

– Чепуха какая-то!

Глава 5

На вокзале господин Ельцов внимательно наблюдал за дочерью и ее новым возлюбленным, Матвеем Карелиным. Они казались счастливой парой.

«Первый жених тоже делал вид, что любит Астру, – подумал бизнесмен. – А сам спал с ее подружкой. Царствие ему небесное!»

О покойных не принято плохо говорить и думать, но ни одна хорошая мысль не приходила в голову Ельцова в связи с человеком, который едва не стал его зятем. Ладно, было… и быльем поросло.

– Я буду жить у Матвея! – не терпящим возражений тоном заявила дочь.

И Ельцовы не прекословили. Пусть поступает как хочет. С молодыми лучше не спорить. Они, пока шишек не набьют, никаких советов слушать не станут. Астра уже обожглась, но не поумнела, – видно, мало досталось.

Карелин галантно раскрыл перед ней дверцу своей машины. «Мерседес» Ельцовых пристроился сзади и не отрывался, пока не пришла пора разъезжаться.

– Я затылком чувствовал взгляд твоего отца, – повернулся к пассажирке Карелин. – Думал, он мне дырку в башке просверлит!

– Папа хочет определенности, – усмехнулась она. – А ты молчишь. Не просишь у него моей руки, не назначаешь дату свадьбы. Кому же это понравится? Я у родителей одна, они во мне души не чают. Понимать надо! Может, мы фиктивно распишемся?

Ее глаза смеялись.

– Еще чего! – не выдержал он. – Хватит того, что я фиктивный жених… или гражданский муж… я уже запутался.

– Какая разница? Главное, ты у папы на крючке, – захихикала она. – Разве тебя не прельщает его капитал?

– Нет.

– Даже в придачу со мной?

– С тобой – особенно! После знакомства со столь милой барышней, как ты, мой путь устилают трупы.

Шутка оказалась такой мрачной, что Астра пригорюнилась. Все ее веселье исчезло.

Дома у Карелина, простояв четверть часа под горячим душем, она замотала волосы полотенцем и посмотрела на себя в зеркало – не то, которое лежало в дорожной сумке, бережно завернутое в бархат, а самое обыкновенное. Отражение разочаровало ее.

Все в Астре было среднее – рост, полнота, длина волос, черты лица. Не толстуха и не худышка, не красавица, но и не дурнушка. С такой внешностью легко затеряться в толпе и трудно запасть в память. Может, поэтому Матвей так и не увлекся ею, а продолжает встречаться с какой-то своей Ларисой?

«Зато для занятий сыском ты идеально подходишь!» – сказала она себе.

«Жених» в кухне жарил купленную в супермаркете индюшку.

– Я не хочу тебя стеснять, – успокоила его гостья, вдыхая аромат мяса. – Побуду дней десять… для отвода глаз. И съеду.

– Куда?

– Пока не решила. Родители живут за городом, наша московская квартира слишком велика для меня… Могу поселиться в бабушкиной, на Ботанической улице. Там зелено, свежий воздух.

– Бабушка жива?

– Ее не стало пять лет назад. С тех пор квартира пустует. Отец ни за что не продаст, он считает недвижимость надежным вложением денег.

– Не проще было бы сразу поехать туда?

Матвей не собирался этого говорить, слова вылетели сами, из духа противоречия. Ему было приятно видеть Астру у себя, слушать ее голос, рассуждать с ней на совершенно дикие темы и чувствовать себя частью ее фантастического мира, где выдумки так тесно переплелись с правдой, что трудно отличить одно от другого.

– Не проще! – Она уселась за стол и положила ногу на ногу. Тюрбан из полотенца на голове шел к ее черным выразительным глазам. – Во-первых, не надо напрягать папу, а во-вторых, там нужен ремонт или хотя бы генеральная уборка.

Она выбрала румяный кусок индейки и с наслаждением откусила.

– Вкусно. Переживаешь, что любовница закатит тебе сцену из-за меня? Наври что-нибудь… Вы, мужики, мастера навешивать лапшу на ушки доверчивых дамочек. Слушай, дай выпить.

Он успел изучить ее вкусы и купил сухого красного вина. Астра пила и не пьянела.

– Так что, будем искать убийцу скрипача?

Вопрос застал Матвея врасплох. Он и думать забыл о Никонове. То была шутка…

– Видишь ли… нас никто об этом не просил…

– И хорошо. Мы возьмемся за дело по собственной инициативе. Вдруг ничего не получится? Ты же сам сказал, надо проверить зеркало !

Она опять втягивала его в сомнительное предприятие, а он шел на поводу. Почему, почему он не может сказать ей «нет»?

«Потому что тебе самому интересно, – ехидно заметил внутренний голос. – Ты соскучился по адреналину. Но признаться в этом ниже твоего достоинства! Куда удобнее притворяться, что ты делаешь одолжение, помогая глупой женщине. Ты лицемер, мой друг!»

Пока он вел скрытый монолог с самим собой, Астра уписывала индейку. Покончив со вторым куском, она как ни в чем не бывало улыбнулась. Тюрбан сполз набок, и ей пришлось поправлять полотенце.