Третье рождение Феникса - Солнцева Наталья - Страница 48

– А каким был нож? – перебил ее сыщик.

– Тогда, вечером… я не рассмотрела. Ужасно испугалась, расстроилась, ничего вокруг не видела, не слышала. Мне потом следователь тот нож показывал – похож на охотничий. Точно не кухонный. А вообще-то я в этом не разбираюсь.

Она закашлялась. Пережидая приступ кашля, Всеслав обдумывал следующий вопрос.

– Почему вы решили уехать именно в Москву, к Римме?

– Мы близкие подруги, – со вздохом объяснила Симанская. – Самые близкие. Это может показаться странным, но только на первый взгляд. Наша дружба началась с первого класса и продолжается по сей день. Она основана на глубокой, искренней симпатии друг к другу, лишенной какой-либо корысти или расчета. Такие отношения в наше время редкость – как между мужчиной и женщиной, так и между друзьями. А что вообще притягивает одного человека к другому? Загадка… достойная философского спора. Ну, по поводу Москвы могу сказать, что я выбрала этот город по двум причинам. Во-первых, здесь живет Римма; во-вторых, здесь не живет мой бывший жених Руслан. Не хочу больше встречаться с ним – ни намеренно, ни случайно. После всех этих ужасных происшествий наше совместное будущее невозможно.

– Вы объяснились с ним?

– Нет. Просто уехала. Бывает, нельзя поступить иначе.

Смирнов согласно кивнул.

– Не мог ли ваш… Руслан устроить разгром в квартире, чтобы отомстить вам за разрыв?

– Ни в коем случае, – уверенно ответила Маша. – Руслан очень уравновешенный, интеллигентный человек, он занимается наукой, а профессия накладывает отпечаток на поведение людей. Исключения только подтверждают правило. Кроме того, Руслан не знал адреса Риммы, мы с ним вообще не говорили о ней. Наше знакомство было коротким и бурным и закончилось так же внезапно, как и началось. Нет, Руслан не стал бы.

– Римма говорит, что разбросанные вещи и особенно пятно крови произвели на вас гнетущее впечатление…

– А вы что, обрадовались бы, придя домой и застав такое? – перебила его Симанская. – Хотя… Римма права, у меня началась истерика, когда я это увидела. Знаете, в Кострове у нас с мамой частный дом, построенный покойным отцом, – мы очень им дорожим как памятью. Однажды мама ушла к своей приятельнице, а Руслан провожал меня из школы… мы хотели устроить праздничный ужин, но застали в доме похожую картину: кто-то выбил стекло в гостиной, влез внутрь и все перевернул вверх дном! Было жутко увидеть в доме такой бедлам… Может, поэтому я пришла в ужас, когда нечто подобное произошло здесь. Правда, в Кострове пятна крови не было.

Мария Варламовна умолчала об оскорбительном слове, написанном красной губной помадой на ее любимом зеркале. Зачем постороннему человеку эти отвратительные подробности?

– У вас тогда что-нибудь пропало? – спросил сыщик.

– А, ерунда! Пара бутылок коньяка, мельхиоровые ложки и папин серебряный портсигар. Из-за такой мелочовки раскидать все вещи могли только хулиганы.

«Появляется все больше совпадений, – подумал Смирнов. – Разгром в костровским доме Симанских, разгром и в квартире Мартова, затем – в квартире Риммы Лудкиной. Что-то в этом есть, какая-то связь».

Он решил без подготовки вернуться к убийству Вершинина.

– Кто, по вашему мнению, убил вашего знакомого?

На миг от лица Симанской отхлынула кровь, и тут же на щеках снова выступил нездоровый румянец.

– Сережу Вершинина? Не знаю…

– А Чернышев? Вы его не подозреваете?

– Андрей? – вздохнула она. – Мы с ним встречались, в юности. Он невероятно вспыльчив, горяч, может угрожать, жестоко оскорбить, броситься в драку. Но убить… по-моему, он на это не способен. Да и веского повода у него не было – он понимал, что между мной и Вершининым нет ничего серьезного. Если уж говорить о ревности как о мотиве убийства, то Чернышеву следовало убивать Руслана, а не Сергея. Вершинин был слишком молод, неопытен… он не представлял опасности как соперник. Другое дело – Руслан. Я почти дала согласие выйти за него. Какой смысл Андрею рисковать карьерой, свободой, всем, чего он достиг в жизни, убивая Вершинина?

Из Братеева господин Смирнов поехал на Ленинградский вокзал. Он задал Марии Симанской далеко не все вопросы, на которые желал получить ответ. Не стоит торопить события. Поездка в Костров может многое прояснить или… еще больше запутать.

В записной книжке сыщика появились адреса костровских знакомых госпожи Симанской, которые она любезно согласилась ему сообщить. Со своей стороны Всеслав клятвенно заверил, что никому не расскажет, где ее искать.

Глава 21

Андрею Чернышеву не нравился чай с джемом из красной смородины, несметные запасы коего ему усердно скармливала ему Татьяна Савельевна.

– Кушай, Андрюша, не стесняйся, – повторяла она, глядя мимо гостя и нервно покачивая головой. – Нынче летом смородины было много, я двадцать банок закатала, а есть некому.

При этих словах из глаз Татьяны Савельевны Симанской обильно катились слезы.

Собственно, майор Чернышев приходил в этот дом на улице Островского с единственной целью – узнать, нет ли вестей от Маши.

– Писем не было? – как бы между прочим спрашивал он, накладывая в блюдечко нестерпимо кислый, жидкий джем.

Беззвучный плач переходил в громкие рыдания.

– Не-е-еет… ни одной весточки от моей дочки! – начинала причитать Татьяна Савельевна. – Пропала-а-а… исчезла Машенька! Где она живет? Чем занимается? Слава богу, Варлам не дожил до этого! Одна дочь – и та уехала куда глаза глядят! Почему ты не женился на ней, Андрюша?

– Она не захотела, – вздыхал Чернышев.

– Значит, плохо просил!

Татьяна Савельевна затаила зло на Руслана Талеева. Как он посмел бросить Машу? Теперь, когда всем стало ясно, что свадьба с питерским кавалером расстроилась, несостоявшаяся теща делала вид, будто никакого жениха, кроме майора Чернышева, у ее дочери и не было. Она так увлеклась этой игрой, что и сама почти в нее поверила.

– Маша за Руслана замуж собиралась, – кривился от кислого джема Андрей, запивая его горячим чаем. – Она мне решительно отказала.

– А ты и послушал! Машенька – девочка капризная, с детства… у нее что ни слово, то шутка да прибаутка. Нешто девичьи отказы можно всерьез принимать?

Воцарялось молчание. После некоторой паузы, во время которой Чернышев старательно отводил глаза, а Татьяна Савельевна зябко куталась в теплую вязаную шаль, она задавала майору один и тот же вопрос.

– Сережку Вершинина ты порешил?

Андрей ждал этого вопроса и привык на него отвечать одинаково, раз за разом. Он широко, размашисто крестился и заявлял:

– Богом клянусь, не я его убил! Злился на него, ревновал, не скрою… морду ему хотел набить, но чтобы человека ножом зарезать?! Вы же меня с детства знаете, Татьяна Савельевна! Я даже когда на охоту хожу, только в воздух стреляю.

– В тюрьму тебя не посадили, выходит, не ты парня прикончил, – соглашалась Симанская-старшая. – Кто ж его? А?

После этого они оба качали головами, прихлебывали чай и молчали. Следствие по делу об убийстве Сергея Вершинина не принесло результата – убийцу не нашли, и в Кострове продолжали ходить самые невероятные слухи. Иногда они затихали, а потом вспыхивали вновь без всякой видимой причины.

– Куда она могла податься? В Питер, что ли, махнула, к этому книжному червю Руслану? – тоскливо спрашивал Чернышев. – И отчего это бабы за теми мужиками бегают, которые их бросают?

Такое мнение оскорбляло Татьяну Савельевну. Она забывала о своем презрении к господину Талееву и бросалась на защиту чести дочери.

– Я мать! И то не сужу ее… а тебе кто позволил? Не такая моя дочь, чтобы ее мужчина бросил. Руслан заболел тяжело, в больнице лежал, а когда приехал… Машеньки уж и след простыл! Он у меня все расспрашивал, где она, нет ли у нас родни поблизости. А у нас ни близких, ни дальних родственников не осталось! Варлам у матери один был, а я и вовсе сирота…