Шарада Шекспира - Солнцева Наталья - Страница 66

Глава 28

На гладком, как черный лед, ночном небе застыла луна.

Ева не могла ее видеть. Зато на нее смотрел Славка. Лунный свет нес тревогу и сомнения. Медлить было нельзя. Завтра Потрошитель сообщит время, когда надо будет оставить на троллейбусной остановке «наследство Дениса». Ева была права, настаивая, чтобы Славка все уничтожил.

– Иначе нас будет преследовать заключенное там зло, – говорила она.

Смирнов ее послушался... почти. Он предал зло огню. Но... Тень зла осталась.

– Я сам ее породил, – шептал сыщик. – Значит, мне и предстоит забить последний гвоздь в ее гроб!

Ему показалось, что откуда-то издалека, из ночного мрака, его зовет Ева. Ева! Запоздалые и горькие сожаления терзали его сердце все эти мгновения без Евы. Они жили глубоко в нем, подспудно давая о себе знать.

– Я обещал сделать тебя счастливой, – шептал он, как будто Ева могла его слышать. – А сам придирался к твоим маленьким слабостям, раздражался и сердился. Я начал искать в тебе недостатки – и преуспел в этом. И вот теперь без тебя – беру в свидетели луну и звезды! – мне тоскливо и тошно, как никогда в жизни.

Всеслав раскрыл окно, желая встряхнуться, набрал полную грудь холодного весеннего воздуха. Сейчас не до покаяния! Завтра – решающий день. Потрошитель наверняка учел каждую мелочь. Он не позволит проследить за собой. Какое время он выберет для передачи «наследства»? Час пик, конечно же.

«Что я положу в сверток? – думал Смирнов. – «Наследства» нет, оно сожжено. Как только Потрошитель обнаружит обман, он взбесится. Я знаю, что он сделает! Значит, действовать надо немедленно».

Телефонный звонок разорвал тишину. «Неужели я ошибся? – ужаснулся сыщик. – Тогда Ева...»

Звонкий голосок Аси вырвал у него вздох облегчения. Он внимательно выслушал девочку.

– На зажигалке фамилия, говоришь? Какая?

Ася назвала.

– Хорошо, я понял, – сказал Смирнов. – Молодец, что позвонила.

Этот поздний вечер выдался тревожным и насыщенным не только для Всеслава, Игоря Бокова, Аси, но и для мужчины в черном, который забыл выпавшую из его руки зажигалку в чужом дворе, а особенно – для Кристины Адамовой.

Как назло, у Анфисы сильно повысилось давление; пришлось отослать ее домой. Какая разница, где она будет принимать лекарства и лежать? Толку от ее присутствия в таком состоянии никакого, одни заботы. Поэтому Кристина еще утром вызвала такси и отвезла домработницу в Крылатское, где та проживала.

Адамовы остались в своей просторной квартире одни, без Анфисы. Льва Назаровича одолевала не только болезнь: его терзали страх и гнев на вся и всех. Страх доктор старался держать в узде, а с гневом у него это перестало получаться. Он срывался по малейшему поводу, а часто и без оного. Раньше пласты его жизни укладывались один на другой, не смешиваясь и прикрывая неприятности успехами, а разочарования – новыми достижениями. Убийство Лейлы Садыковой оказалось вулканом, который все взорвал и вспучил, выбросил на поверхность содержимое всех жизненных пластов одновременно. Космические огонь и пепел опалили как самого Адамова, так и его близких. Воистину, в часы невзгод люди познают многое, доселе скрытое.

Кристина искала и не находила в себе прежней любви к мужу, прежнего обожания и восхищения. Даже проблески этой любви засыпало извержение вулкана. Пребывание в одной квартире с больным Левой и его припадочной дочерью действовало на нее угнетающе. Стыдно признаться, но Кристина стала побаиваться падчерицы. Да что там?! Она просто панически ее боялась! Кто знает, какие мысли придут в белобрысую головку Аси? Все режущие и колющие предметы спрятать невозможно, кроме того, в доме полно тяжелых статуэток, пепельниц и прочих очаровательных вещиц, которыми ничего не стоит проломить человеку череп. Даже такой хилой девчушке, как Ася, это под силу.

Кристина не могла справиться с напряжением и уходила выплескивать его на улицу. Она часами бродила по магазинам, без интереса покупала разные мелочи, пила зеленый чай в китайском ресторане и горько сожалела о прошлом. Во что превратилась ее жизнь? Радужные посулы не оправдались. Вместо любви – взаимное раздражение; вместо счастья – пустота.

Кристина поймала себя на том, что ей не хочется возвращаться домой, слушать недовольное брюзжание Левы и ловить злобные взгляды Аси. Она находила предлог задержаться в городе подольше, то выбирая для посещения самые отдаленные торговые центры, то прогуливаясь пешком. Холодная весна будоражила ее нервы, будила забытые желания. Что-то в запахе показавшейся из-под снега земли, в синих осколках льда, в журчании мутных ручейков, бегущих по городскому асфальту, в сверкающих на солнце каплях вызывало в ее сердце неясное томление, которое говорило ей: жизнь продолжается, она многолика. И один из ее образов – загадочное лицо весны, голубое и золотистое, полное не пережитых еще прекрасных мгновений.

Этим вечером, задумавшись, Кристина вошла во двор своего дома. Кто-то разбил фонари. Из трех горел синеватым светом лишь один. Между голыми ветвями на черном небе стояли звезды. Она шагала, слыша стук своих каблуков. Когда до парадного оставался десяток метров, что-то огромное, обросшее шерстью пронеслось мимо нее и с шумом обрушилось где-то рядом. Кристина остолбенела, обмерла от ужаса. Ее сердце дернулось и бешено заколотилось, разрывая грудную клетку. Она закричала, не помня себя, ноги приросли к земле. Как ей удалось оторвать их и добежать до подъезда, подняться в квартиру и нажать на кнопку звонка, Кристина не помнила. Мысль о ключах в сумочке даже не пришла ей в голову.

– Что случилось? – только и успел произнести Адамов.

Ничего не видя и не слыша, Кристина ворвалась в холл и рухнула на диван. На ней лица не было.

«Опять Ася! – подумал доктор, наливая для жены воду. – Господи, боже мой! Что на сей раз?»

Он знал, что дочери нет дома, и это пугало.

Кристина, стуча зубами о край стакана, пила воду. Ее трясло. Адамов молча помог ей раздеться и повел в ванную.

– Тебе нужно принять горячий душ, – сказал он, боясь задавать вопросы. – Не закрывай дверь. Вдруг плохо станет? Я буду на кухне.

Он удалился, а Кристина машинально, не чувствуя рук и ног, сняла с себя остальную одежду и встала под горячую струю. Ванная наполнилась паром. Кристина никак не могла согреться, ее тело сотрясала мелкая ледяная дрожь. Постепенно ей все же стало легче.

В приоткрытую дверь заглянул Адамов.

– Тебе помочь?

Она отказалась. Закрыла воду, вытерлась насухо, укуталась в длинный махровый халат. В кухне засвистел чайник.

После чашки крепкого чая с коньяком Кристина порозовела и смогла рассказать мужу о происшествии. Он слушал, мысленно прикидывая – Ася все это подстроила или нет?

– На тебя кто-то набросился? – уточнил он.

– Сама не пойму, – призналась Кристина. – Чего я так испугалась? Нервы совершенно сдают.

– Может быть, тебе показалось? Огромное, все в шерсти, вырвалось, словно из-под земли... Большая собака, что ли?

Кристина сжала руками голову. Может, и собака. У страха глаза велики! Она уже ничего не знает.

– Пойди приляг, – предложил Адамов. – Тебе нужно отдохнуть.

В спальне стоял теплый полумрак. Кристина легла, захотелось укрыться одеялом с головой, как в детстве, выплакаться всласть, до полного изнеможения. Слез не было. Она закрыла глаза: сон пришел сразу, навалился мохнатым чудовищем, потянулся острыми клыками к горлу...

– А-а! – застонала Кристина, но не проснулась.

Ее голова беспокойно металась по подушке, на лбу выступил пот.

Лев Назарович читал в гостиной, при свете настольной лампы, ждал Асю. Примерно через час он услышал, как она открывает дверь своими ключами. С каждым днем дочь становилась все более самостоятельной. Кажется, за эти полмесяца она повзрослела на год или два. Не стоит сейчас приставать к ней с расспросами. Пусть разденется, расслабится, пройдет к себе в комнату...