Шарада Шекспира - Солнцева Наталья - Страница 30

Странно... после прогулки с Игорем и посещения страшного подвала Ася смягчилась. Внимание подростка с собакой пролило бальзам на ее измученную недовольством собой, сомнениями в своей женственности и привлекательности душу. Кристина уже не вызывала в ней прежней злобы, стала чуть ближе и понятнее. Окружающий мир не выставлял навстречу Асе одни острые шипы, а приоткрыл объятия обещанием утех и наслаждений. Как хорошо было ей идти рядом с долговязым, уверенным в себе Игорем и мохнатым Пуршем, ловить его восхищенные взгляды! Словно спала мутная пелена, и небеса засияли яркой голубизной, выглянуло солнце, и запахло весной, защебетали птицы, зажурчали ручейки...

– О чем задумалась, принцесса? – спросил отец. – На уроки не опоздаешь?

Принцесса! Совершенно по-новому отозвалось в сердце Аси это слово – сладко и остро. Для кого-то она и вправду принцесса... для Игоря, например. Сегодня он будет встречать ее по дороге из гимназии, за углом того самого пятиэтажного дома.

– Папа... – робко произнесла Ася. – А ты... Я слышала, у вас в клинике убили девушку. Когда это случилось?

– Зачем тебе?

– Ну... все болтают... мне интересно.

– Что может быть интересного в смерти? – вздохнул Адамов.

– Все-таки когда это было? Случайно, не тринадцатого ночью?

– Скорее, четырнадцатого... Как раз в мое дежурство. – У Адамова пересохло во рту. – Дай мне водички.

Девочка привстала и взяла с тумбочки стакан с минералкой, протянула отцу.

– Ты ее видел?

– Кого? Убитую? Об этом не хочется вспоминать, ей-богу. Ужасная картина...

– Значит, видел, – кивнула Ася. – А чем ее...

– Острым режущим орудием, – нехотя ответил доктор. – Характер разрезов говорит... впрочем, опустим подробности. Это не для детских ушей.

– Скальпелем?!

– Возможно.

Лев Назарович приподнялся и внимательно посмотрел на дочь. Неужели до нее дошли эти дикие слухи? Ася побледнела, судорожно вздохнула.

– Папа, – она перевела дух, собираясь вымолвить самое главное, жуткое для нее. – Скажи мне правду. Это ведь не ты?

– Что «не я»? – переспросил Адамов, прекрасно понимая, о чем идет речь.

– Ну... не ты убил ту девушку?

– Ася! Не смей повторять глупые сплетни! – возмутился доктор. – Не хватало еще тебе впутываться в уголовное дело! Милиция разберется.

Дочка покачала головой. Волосы она заплела в две тонкие косички, которые смешно торчали по бокам ее худенького личика.

– Я хочу... ты должен мне сказать!

– Что я не убивал? Конечно же, нет! Как ты могла подумать?

Адамов почувствовал ноющую боль в груди. Вот до чего дошло! Его подозревает собственная дочь. А чего он ожидал?

– Папа, – придвинулась к нему, наклонилась пониже Ася. – Там... возле трупа было много крови? Убийца испачкался?

Доктор опешил. Что за вопросы она задает?

– Да, кровь была... – пробормотал он. – Могла попасть на одежду.

– А твой хирургический костюм... у тебя есть какие-то отличительные метки?

«К чему она клонит?» – подумал Адамов, внутренне холодея. Но все же ответил:

– Есть. На кармашке вышиты буквы Л и А.

Ася выпрямилась, в горле у нее пересохло. Чтобы скрыть замешательство, девочка налила себе воды, сделала несколько глотков.

– Я не знаю, как мне поступить, – прошептала она.

– Ася, почему тебя вдруг заинтересовало...

– Молчи! – перебила его девочка. – Ты сбиваешь меня с мысли.

Она пыталась сообразить, как все это произошло с ее отцом. Если она расскажет сыщику о находке Игоря, послужит ли данный факт на пользу отцу или причинит ему вред? А если она скроет? Ее маленькая головка не выдержала напряжения и разболелась.

– Отчего умерла мама? – выпалила Ася, удивляясь своей смелости.

– Она болела, ты знаешь.

– Я ничего не знаю! Почему она хотела спрыгнуть с балкона?

– Тише... – испугался Адамов. – Что за выдумки?

Неплотно прикрытая Асей дверь скрипнула. Кто-то подслушивал их разговор...

Из бара «Попугай» Ева и Смирнов решили «по горячим следам» съездить к родственникам Марченко. Вдруг они что-то знают?

Мать и сестра убитого актера проживали в хорошей трехкомнатной квартире с паркетом и просторной прихожей. Они молча выслушали «легенду» о корреспондентах, жаждущих написать статью о молодом таланте, трагически ушедшем из жизни.

– Мы уже побывали в театре, – печально сказал Всеслав. – Теперь вот к вам приехали.

Мама Кости не плакала, она с утра напилась успокоительных таблеток и выглядела как неживая – сухие, потухшие глаза, обмякшее тело, низко повязанный черный платок. Зато сестра, изможденная болезнью блондинка, сидевшая в коляске, непрерывно всхлипывала.

– Два слова о вашей семье, – демонстративно доставая блокнот, попросил сыщик. – Каким Константин был сыном, братом? Я понимаю, как вам тяжело, и разделяю ваше горе...

– Хорошо, – вяло кивнула старшая Марченко, перебивая гостя. Ей было не до соблюдения приличий. – Только вы сами спрашивайте, что нужно.

– Какой у Кости был характер? Чем он увлекался?

– Мой муж, отец Костика и Марины, известный архитектор, ушел от нас несколько лет тому назад. Вот эта квартира, – она повела в воздухе руками, – осталась от него. Роман Марченко... может, слышали?

Смирнов с сожалением покачал головой. Ева не поднимала глаз, ей было неловко и от их вранья, и от того, что приходится беспокоить людей в часы скорби.

– Не слышали, значит. Ну, что ж... Рома превыше всего ценил в жизни успех, горел на работе и от детей ждал того же. А они... – женщина прерывисто вздохнула, – не в него пошли. Костик на архитектора учиться не захотел, увлекся театром. Мариночка, сами видите, к инвалидному креслу прикована. Вот муж и не выдержал, бросил все, убежал, чтоб душу свою не надрывать. Я бы тоже сбежала куда глаза глядят, да куда мне деваться? Я мать... После того как Рома нас оставил, Костик сразу повзрослел, понял, что он – единственный мужчина в семье, кормилец. Начал подрабатывать, как мог. Он не только в театре работал, еще на телевидении чем-то занимался... что-то озвучивал, кажется. И на радио. В общем, брался за все. Я тоже тружусь, надомницей, шью для кукольного театра, но платят немного. Поэтому Костя любому случайному заработку был рад. Мариночке еще одна операция нужна, а где столько денег взять? С протянутой рукой ходить по богатым офисам? Или у метро клянчить?

Сестра Марченко заплакала навзрыд, не вытирая слез.

– Может быть, это из-за меня Костю убили? – задыхаясь от рыданий, едва выговорила она. – Вдруг он денег у кого-то одолжил на операцию? А отдавать нечем было?

Слово «операция» резануло слух Смирнова. Опять медицина, хирургия! То же подумала и Ева.

– Вам, Марина, уже делали операцию? – спросила она. – Пластическую?

– Нет, – ответила вместо дочери Марченко-старшая. – Ей пластика ни к чему, ей на позвоночнике делали, не очень удачно. Сказали, еще раз придется ложиться на дополнительное обследование и вторую операцию. Только стоить это будет дороже.

– А на первую операцию, простите за нескромность, откуда взялись деньги?

Приступ бурного горя у Марины стих, сменился апатией.

– Часть папа дал, – невнятно промямлила она. – Остальное Костя заработал. Он нам так говорил.

– У вас есть основания сомневаться? – вмешался сыщик.

– За что же его тогда убили? – захныкала Марина. – Почему? К нам из милиции приходили. Сказали, будто Костя в каком-то баре скандал устроил, чуть ли не драку... а он сроду не дрался. Вспылить, раскричаться мог, но кулаки в ход не пускал.

– Он с кем-нибудь встречался? Была у него девушка?

Марченко-старшая закрыла глаза, раскачиваясь из стороны в сторону. Казалось, она перестала участвовать в разговоре, все глубже погружаясь в страшное отчаяние матери, потерявшей сына. Так что на вопросы отвечала Марина.

– Косте нравились женщины в возрасте, – сказала она. – На молодых он внимания не обращал. Любил пофлиртовать, поболтать по телефону, но так... несерьезно. Он обещал, что пока я не выздоровею, он не женится.