Испанские шахматы - Солнцева Наталья - Страница 5

У Грёзы аж сердце сжалось от таких слов. У нее бы рука не поднялась продать шахматы – привыкла она к ним, полюбила играть фигурками, словно живыми людьми.

– Как?! – ахнула она. – Неужели Фаина Спиридоновна согласилась?

– Куда ей было деваться? – прищурилась Варвара. – Жить-то хочется! Мы ж молодые были, ничего еще не изведали, не вкусили, кроме горя и слез. «Бери, – сказала Фаина, – да только вряд ли ты их продашь. Я пробовала. Не получается!» Ну, думаю, рискну, авось мне больше повезет. Завернула этот сундучок в мешковину и отправилась продавать. А Фаина-то оказалась права – никто шахматы у меня не купил. Смотрели, трогали, восхищались, цену спрашивали, потом качали головами и… уходили прочь. Я и так, и этак, совсем уже дешево стала просить за них. Не помогло! Так и вернулась несолоно хлебавши.

– Там четырех фигур не хватает, – волнуясь, произнесла Грёза. – Может, поэтому шахматы не захотели покупать?

– Как не хватает? – в один голос удивились старушки.

– Все фигуры были в сундучке, ровно тридцать две штуки. Я их посчитала, перед тем как нести на барахолку! – добавила Варвара. – И потом, раз уж эти шахматы не захотели нас покидать, мы стали ими пользоваться: иногда от скуки садились играть.

– Да-да, – кивнула Полина. – Я их обеих научила, и Варю, и Фаю. У меня отец шахматами увлекался, просто бредил Алехиным, называл его величайшим в мире гроссмейстером. Хотел из меня сделать знаменитую шахматистку, да война помешала. Так что мы бы заметили отсутствие фигур!

– Полина нас постоянно обыгрывала, – горько усмехнулась Варвара. – Видно, мы эту науку толком не постигли.

– То в вашей молодости было, – возразила Грёза. – С тех пор больше полувека прошло! Фигурки могли потеряться.

Пожилые дамы переглянулись.

– Верно говоришь, – согласилась Варвара. – В молодости мы играли от скуки, а жизнь накатила – нам не до шахмат стало. Работа, хозяйство, мужья… Пронеслось все, будто ураган, и стихло. Мужей схоронили, детей не нарожали, остались одни-одинешеньки: Фая и мы с Полей. Опять скука! И заставила она нас садиться за шахматную доску, хоть изредка. Читать много мы уже не можем – глаза устают; телевизор смотреть тоже надоедает с утра до вечера, так мы то в картишки сыграем, то в лото, то в шашки, то в шахматы. Все же разнообразие.

– Я шашек не нашла, – пробормотала девушка.

– У Фаи, что ль? Ну, правильно. Шашки-то мои, – объяснила Полина. – И лото мое. А шахматы были у Фаины, мы к ней приходили играть. Доска большая, фигуры красивые, любо-дорого в руки взять!

Грёза задумалась. Старушки не стали бы ее обманывать. Зачем? Действительно, она не раз заставала их то за картами, то за лото.

– Когда мы последний раз играли? – задумалась Варвара. – Кажется, года два тому назад, на Фаином юбилее. Ей восемьдесят два исполнилось. Фигуры все были на месте.

– Вы точно помните?

– Точно, – подтвердили старушки. – Шахматную партию без полного набора фигур не сыграешь.

– Но… куда же они делись?

– Ты поищи, дочка, – посоветовала Полина. – В шкафах, в комоде. Может, Фаина забыла их в сундучок положить, мало ли? Она ведь болела, с головой совсем плохо было. Вот и засунула фигурки куда-нибудь. Жалко. Такие чудесные шахматы!

Они еще немного поболтали и разошлись, каждая к себе. Полина и Варвара отправились смотреть очередную серию бразильской любовной эпопеи, а Грёза – искать недостающие шахматные фигуры.

Она закрыла за собой дверь квартиры, постояла и со вздохом принялась за трехстворчатый шкаф в прихожей – он был до отказа набит всякой всячиной. Но шахмат в нем не оказалось. В комнатах дело обстояло еще хуже: этажерки, комод, книжный шкаф, тумбочки, буфет, две шифоньерки – лучше не думать об этом, а просто искать.

Грёза провозилась до пяти часов утра – безрезультатно.

– Где же они могут быть? – шептала она, методично перекладывая с места на место, с полки на полку чужие старые вещи.

Впервые ей захотелось последовать совету Виктора – собрать весь этот хлам и вынести на мусорку. Легче дышать будет. «Как тебе не стыдно? – тут же укорила она себя. – Ведь это память о Фаине Спиридоновне, единственном человеке, который позаботился о неимущей девчонке».

Грёза так устала, что уснула прямо на полу, на горке одеял и ветхого постельного белья. Ее разбудил Никон – кот проголодался и начал отчаянно мяукать, требуя внимания и еды.

– Ах ты, крикун, – добродушно проворчала она, зевая. – Кушать хочешь? Ладно, пойдем завтракать.

Часы показывали восемь утра. Поспать ей удалось всего три часа, голова налилась тяжестью, все тело ныло от неудобного лежания на полу.

Грёза дала коту рыбы и поставила чайник. Кухня тоже показалась ей слишком загроможденной мебелью и посудой. Керогазы давно пора выбросить, почерневший самовар и половину кастрюль – тоже.

– Надо нам генеральную уборку устроить, Никон, – поделилась она своими планами с котом. – Ты не возражаешь?

Тот, урча от удовольствия, уписывал рыбешку за рыбешкой.

– Вот обжора! – улыбнулась девушка. – Гляди не лопни.

Сия печальная участь Никону не грозила. Он отрастил такое брюхо, куда могло вместиться еще много чего. Наевшись, кот занялся утренним умыванием, тщательно вылизываясь, он сверкал на новую хозяйку желтыми глазищами.

– Был бы ты собакой, – мечтательно протянула Грёза. – Сразу бы нашел пропавшие фигурки! По запаху. Что толку от твоего нюха, если его нельзя применить для пользы дела?

Никон обиженно отвернулся, тяжело поплелся к печке – спать. Смысла сказанных слов он не понял, но пренебрежительную интонацию уловил.

А Грёза не удержалась, чтобы не заглянуть в заветный сундучок. Открыла, пересчитала шахматные фигуры: вдруг у нее затмение ума и все они на месте? Увы, двух белых пешек, черного ферзя и белого короля как не было, так и нет. Девушка не устояла перед соблазном полюбоваться рыцарями в доспехах, всадниками, королем из черного дерева, с искусно выкованной короной и аккуратной бородкой, тщательно, волосок к волоску, выполненной неизвестным древним мастером. Но белая королева превосходила их всех – с драгоценной диадемой, распущенными по плечам локонами, в платье с узкой завышенной талией и юбкой, собранной в складки, украшенной цветной эмалью и позолотой. Ее лицо с тонкими чертами выражало кроткую нежность и чистоту.

«Ах, если бы мне превратиться в такую красавицу, хоть на миг, на одно сладкое мгновение!» – замирая от восторга, подумала Грёза. И увлеченно пустилась подбирать царственной невесте жениха. Черный король казался рядом с нею слишком старым, слишком умудренным жизнью, в его глазах таилось коварство, тогда как пехотинцы были чрезмерно юными, не способными заинтересовать такую женщину. Всадники нелепо выглядели на своих свирепых жеребцах, два воина в восточных одеждах восседали на слонах, а у рыцарей, черного и белого, были опущены забрала. Жених, прячущий лицо, не годится для королевы. Не хватало как раз белого короля, который, возможно, подошел бы для любовной игры с прекрасной дамой.

– Тебя похитила черная королева! – прошептала Грёза, воображая разговор с отсутствующим монархом. – Она заманила тебя в ловушку. Я освобожу тебя, только подай весточку о себе. Где ты? Куда скрылся?

Громкий стук в дверь испугал ее, отвлек ее от виртуального диалога. Неужели белый король так быстро откликнулся? Не может быть!

– Это я! – подтвердил ее последнюю мысль голос Виктора. – Откроешь?

Звонки в старом доме давно перестали работать, и жильцы привыкли стучать друг другу в двери.

Грёза поспешно смешала фигуры на доске, пошла в прихожую.

– Ты уже завтракала? – спросил молодой человек, протягивая ей коробку с пирожными. – У меня электрочайник перегорел. Давай вместе чаю попьем?

– Ладно, входи, – согласилась она. И почувствовала, что не против полакомиться эклерами с шоколадной начинкой.

Виктор окинул неодобрительным взглядом ее кухню.

– Слу-у-ушай! Ты так и не выбросила весь этот утиль? – воскликнул он. – Давай я тебе помогу, раз ты сама не решаешься.