Черная жемчужина императора - Солнцева Наталья - Страница 39

– Как мне расценить твое восклицание? – усмехнулся Ростовцев. – Как согласие или…

– Разумеется, я согласна, милый! – поспешно произнесла Альбина.

– Что, если мы отпразднуем наше знакомство в узком кругу? И придадим этому несколько иной смысл?

«Точно! Он хочет устроить нечто вроде помолвки, – с замиранием сердца подумала она. – Я так долго мечтала об этом!»

– Пригласим самых близких, – продолжал между тем Ростовцев.

– Родителей?

– Ну, что ты? Это старомодно, дорогая! У тебя есть подруга?

– Конечно, – Лена Журбина. Ты ее знаешь.

– Лена? Хм-м! Интересно… Ну, что ж, пусть приходит с мужем или… любовником. Я со своей стороны тоже приглашу кого-нибудь. Ты не против?

– Разумеется, нет.

Он не стал посвящать ее в подробности будущего торжества. На все вопросы ответил одной фразой:

– Я люблю делать сюрпризы, и потом… привкус тайны делает жизнь особенно привлекательной. Позволь мне дать волю своей фантазии. Я хочу удивить тебя, дорогая.

Альбина расцвела от удовольствия. Ростовцев умеет создавать роскошь и дорогие развлечения, – в этом на него можно положиться. Ах, как это будет потрясающе и восхитительно! Надо приобрести подобающий случаю наряд, – что-то нежно-золотистое или… жемчужно-розовое: платье, туфли, сумочка, украшения – все эксклюзивное и в тон.

Своим счастьем она поделилась с Леной. Та отвечала рассеянно, невпопад и не разделила восторга подруги.

– Ты уверена, что речь шла о помолвке?

– О чем же еще? – отвечала Эрман. – Он решился, Ленка! Я знала, что рано или поздно это произойдет.

– Мне придется взять с собой Треусова, – сказала Лена.

– Конечно! Познакомимся как следует и будем дружить семьями.

– Альбина… – Лена хотела спросить, не звонила ли ей неизвестная женщина, не требовала ли денег за молчание. Но передумала. Не сейчас, не в такой важный для подруги момент. – Я рада за тебя!

Лика стояла у двери, терзаясь сомнениями: открывать или нет? Приехал Ростовцев, – без предупреждения, без звонка. А если бы она уже легла спать?

– Позднее время вы выбрали для визита, – громко сказала Лика. – Это неприлично.

– Неприлично делать наш разговор достоянием соседей, – ничуть не смутился он. – Откройте, я не опасен. Клянусь!

«Как глупо я веду себя, – подумала Лика и потянулась к замку. – Держу человека на лестнице! Не мешало бы вспомнить, скольким я ему обязана».

Она тряхнула головой, решилась и впустила его. Альберт Юрьевич, со смеющимися глазами и серьезным лицом, разделся, протянул Лике большой пакет.

– Это вам, в качестве компенсации за причиненное неудобство.

– Что это?

– Взгляните. И поторопитесь, у нас мало времени.

К ночи похолодало, ветер гнал тучи, из черных провалов неба заглядывали на землю звезды. Город, после напряженного дневного ритма, многолюдья, суеты и гама, обманчиво замирал, зажигал огни, готовился к другой стороне своей жизни – ночной. Он раскрывал двери ночных заведений, заманивая посетителей жарким светом, блеском, звуками музыки и обещанием удовольствий.

У Лики перехватило дыхание, когда она достала из пакета синюю с золотом коробку. Открыла ее и увидела платье из черного бархата и кружев ручной работы, тонкое черное белье, черные туфли и зеленый цветок из нежнейших перьев, в сердцевине которого мерцал изумрудный страз. Такой же цветок со стразом был прикреплен к поясу платья.

– Примерьте это, – предложил Ростовцев, словно считал обычным делом явиться без разрешения в столь поздний час и отдавать распоряжения тоном хозяина. – Посмотрим, угадал ли я ваш размер? Ночь – время чудес, когда женщина может превратиться в принцессу, если пожелает. Она надевает драгоценности и облачается в соблазнительные одежды, источая флюиды страсти…

Лика была потрясена тонкостью, прелестью наряда и, будучи истинной представительницей своего пола, поддалась искушению. Она молча взяла коробку и скользнула в спальню, переодеваться. Не смогла устоять! Она только полюбуется собой, а там… видно будет. Пожалуй, что и укажет господину Ростовцеву на недопустимость с его стороны подобного поведения. Что за фамильярность? Разве ему дали повод так себя вести?

Кукла Чань с завистью наблюдала за хозяйкой. Она бы тоже не отказалась от такого чудного платья. А какие легкие, мягко обнимающие ступню бархатные туфельки, которых почти не чувствуешь! Какой дивный цветок на поясе! Второй следует прикрепить к прическе. Ах, Лика, Лика… не стой же истуканом, – пригладь волосы спереди, сзади собери в небрежный узел и укрась цветком. Вот, молодец! Какая же ты красивая…

Та же мысль вспыхнула у Ростовцева, когда Лика вышла к нему в гостиную, слегка смущенная, с робкой улыбкой и румянцем на бледном лице. И снова ему показалось, что он уже видел ее в этом платье и с этим зеленым цветком в волосах.

– А серьги? – как нечто само собой разумеющееся, спросил он. – Где ваши изумрудные серьги? Без них чего-то не хватает.

– Послушайте, – старалась быть строгой Лика. – Вы просили примерить вещи, я это сделала. Но… не испытывайте моего терпения.

– У меня… у нас с Альбиной сегодня торжество. Я хочу, чтобы вы разделили с нами трапезу, выпили вина за наше здоровье… и вообще повеселились. Я пришел за вами, а наряд захватил по пути, чтобы исключить причину отказа. Женщины обычно ссылаются на то, что им нечего надеть. Вы потрясающе выглядите, Лика! Мы можем ехать в ресторан.

– Ночью? Вы забыли, который час.

– В городе ночи проводят по-разному, совсем необязательно в постели. Разве вы хотите спать?

– Нет. У меня бессонница.

– Тем более! Внизу ждет машина.

Он подавлял ее своим напором, своей веселой уверенностью. По-видимому, здесь так принято – праздновать по ночам. Днем-то слишком много людей повсюду, шумно, неуютно от толкотни. А ночью… в самый раз.

Уже в машине Лика спросила:

– Альбина знает, что вы… что я…

– Я приглашаю, кого хочу.

Лика чувствовала беспокойство, однако больше вопросов не задавала. Она не изучила еще нравы и обычаи этого города, привычки его жителей. Ей следует довериться такому опытному человеку, как господин Ростовцев. Да и сыщик велел не избегать будущего родственника.

У Лики не было семьи в общепринятом смысле, – она только в книгах читала о больших семейных праздниках, где за одним столом собираются все, от мала до велика. Наверное, ей предстоит нечто подобное.

Клуб «Элегия» произвел на нее благоприятное впечатление: ярко освещенный вход с колоннами, вежливый швейцар, темный паркет в гардеробной, большие зеркала, хрустальные люстры, – сияние огней, элегантность и изысканность. Лика придирчиво оглядела себя, осталась довольна: платье сидело безукоризненно, серьги сочетались с цветами из перьев и оттенком ее глаз, и сама она – тонкая, в кружевах и бархате, в туфлях на каблуках, гладко причесанная, казалась настоящей леди. Ей было невдомек, сколько необходимых процедур она упустила – маникюр, укладка, макияж… ужас! Невежество спасло ее от переживаний.

Ростовцев излучал добродушие и был галантно предупредителен. Одетый с небрежным шиком, он повел Лику в золотистый полумрак зала. Там уже ждали Треусов, Лена и Альбина. У них вытянулись лица, в глазах застыло немое изумление.

– Это твой сюрприз? – неприятно улыбнулась Эрман.

– Первый… пока.

Лика смутилась. Она чувствовала возникшее при ее появлении замешательство и неприязнь. Все трое уставились на «лесную отшельницу», – Лена и Треусов с жадным любопытством; Альбина – со скрытой ненавистью. И только Альберт Юрьевич откровенно наслаждался происходящим.

– Ты же сказал, что едешь за своим другом, – не выдержала «невеста».

– Так и есть! – он невинно блеснул глазами. – Ты имеешь что-то против Лики?

– Нет, разумеется, но…

– Тогда давайте есть и пить. У нас ведь торжество. Ты как будто не рада? А я приготовил тебе подарок!

В этот момент, – по предварительной договоренности, – свет в зале погас, что вызвало недовольный ропот и возгласы остальных посетителей. Тотчас же вспыхнул где-то вверху прожектор, направленный на раскрытый футляр в руках Ростовцева, и засверкал, переливаясь, рассыпая феерические искры, крупный бриллиант в кольце, которое Альберт преподнес Альбине.