Ставок больше нет - Соколов Глеб Станиславович - Страница 76

– Но почему я?.. Вы могли бы сделать это сами, – Анатолий Геннадиевич засунул пистолет за пояс и застегнул пиджак на две пуговицы.

– Вам это сделать удобней…

Гараничев посмотрел в воду бассейна. Патрон с тупым кончиком лежал на дне. Над ним спокойно проплыла одна из золотых рыбок.

– Понимаю… – Холмогоров говорил издевательским тоном. – Вы обожаете это место. – Он обвел рукой заросли тропических растений, полированные столики с красивыми креслами, расставленные по блестящему полу из армянского конгломерата. – Сад Коммунизма – это прекрасное место и я с удовольствием прекращу его цветение.

Посмотрев с торжествующим видом на коллегу, Анатолий Геннадиевич неспеша удалился.

Гараничев остался один. Некоторое время он стоял перед нишей, а затем подошел к ближайшему столику, сел… Вытащил из кармана лист бумаги и в который уж раз принялся внимательно перечитывать его.

Это была вторая часть брежневского послания – его продолжение…

– Вчера я объявил о беспрецедентной перемене нашего курса. И ситуация неожиданным образом поменялась к лучшему, – в голосе президента звучало нескрываемое торжество.

В этом кабинете Гараничев оказался впервые. Помощник принес зеленый чай. Президент поблагодарил кивком головы, тут же сделал глоток.

Был поздний вечер. Беседа больше походила на дружеский разговор, чем на рабочий доклад. Президент был без галстука.

Михаил Павлович не позволял себе расслабиться. Знал: то, о чем вот-вот проинформирует президента, разрушит приподнятое настроение.

– Казалось бы, меньше чем за сутки ситуация измениться не могла. Экономика государства – инертный механизм. Перемены требуют времени. Тем не менее они произошли немедленно! – президент удовлетворенно пристукнул ребром ладони по столу. – Основные биржевые показатели отреагировали на телеобращение. Аналитики заговорили… – президент сделал паузу. – Как фамилия этого комментатора на первом канале?

Гараничев пожал плечами.

– Мне понравилось выражение, которое он употребил, – президент улыбнулся. – «Вектор ожиданий изменился…» Акции поползли вверх!.. Народ воспрял. Я пробудил в нем надежду!.. – закончил глава государства.

Напряженное выражение лица Гараничева показалось ему странным.

– Что-то не так?.. Вы чем-то озабочены, Михаил Павлович? – вежливо осведомился президент.

– Да, – негромко проговорил Гараничев. – В течение последних часов я пытался лично встретиться с вами, но… Меня не пропускали. Мы получили информацию чрезвычайного свойства… Вернее, я получил. Прочтите этот документ… – офицер вынул вдвое лист бумаги. Протянул президенту. – Здесь разгадка истории!.. Меры уже приняты…

Рудалев распахнул дверцу, неспеша выбрался из «мерседеса». Участок дороги, отделявший его от небольшого огороженного забором участка, не был заасфальтирован. От тяжелых шагов на раскисшей земле оставался глубокий след. Через десяток метров ботинки и низ брючин были залеплены грязью.

Калитка замкнута на большой черный замок.

Вставив ключ в скважину, Рудалев провернул его: один конец толстой дужки отпал от корпуса. Медленно, словно бы испытывая усталость после тяжкого пути, он вынул замок из петель, повесил на перекладину. Глянув на «мерседес», напрочь перегораживавший узкую колею, зашел на участок.

Пешеходная дорожка выложена провалившимися в землю камнями. Построенный полвека назад дом был давно не крашен. Крыльцо покосилось. Всюду на участке бросалось в глаза запустение.

Оказавшись у двери, Андрей выбрал из связки ключей еще один, вставил в замок. От несильного толчка дверь подалась…

Прямо перед входом на стареньком стуле в непринужденной позе развалился Холмогоров. Взгляд серых глаз с ненавистью сверлил лицо Андрея.

Президент оторвался от чтения брежневского письма.

– Как оно попало к вам? – спросил он Гараничева.

– Рудалев, мой ближайший помощник, достал из «волги» обе части послания. Прочитав их, он понял: второй листок бумаги кое для кого – опаснейшее свидетельство. Кое-кто даст большие деньги, чтобы заполучить и навсегда уничтожить завещание Генерального секретаря.

– Как видишь, мы оказались здесь быстрее тебя… – сказал Холмогоров.

Молодой мужчина смотрел на него, не произнося ни слова. На веранду из комнаты один за другим вышло несколько «морд». У себя за спиной Рудалев услышал шаги. Обернулся, через распахнутую дверь увидел: из-за покосившегося сарайчика появился человек со снайперской винтовкой. Она была нацелена ему в голову. Из-за поленницы дров, сложенной у противоположной стены сарайчика вышли еще два агента. В руках держали короткоствольные автоматы.

– Почему ты не поинтересуешься, как я опередил тебя? – продолжал монолог Анатолий Геннадиевич. Рудалев по-прежнему молча стоял на пороге. – Помнишь тот затор на перекрестке… Там начинается короткая дорога к правительственным дачам. Думал, пропускают кортеж с очередным премьер-министром зарубежного государства?.. Ты потерял целых двадцать минут. А это мы нарочно перекрыли трассу!.. – Холмогоров рассмеялся. Смотреть на Рудалева, в глазах которого – смертельная тоска, – доставляло ему наслаждение.

– Компьютерный анализ, проведенный в вычислительном центре Академии наук дал неожиданный результат. Использовалась одна из моделей Математика. Она показала: текст про Зверя с мохнатыми лапами, очутившийся у нас в руках – лишь первая часть большого письма, – продолжал рассказывать Гараничев. – Неуловимые повороты фраз, интервалы в интонациях позволили программе определить: документ неполон. Где-то обязательно есть продолжение. Едва осознав это, Дробышев, программист, тут же перезвонил Петренко, но, на беду, не объяснил ему сути дела. Подробный рассказ приберег для Рудалева, – в службе безопасности работу Дробышева курировал именно он.

– Рудалев шел по лезвию бритвы! – заметил президент.