Дело Томмазо Кампанелла - Соколов Глеб Станиславович - Страница 98

А там тем временем разворачивалось следующее действие: откуда-то сбоку, со стороны кулис на сцену вбежал хориновский актер, изображавший еще одного припозднившегося пассажира.

– Что? Где? Как? Московский рейс уже улетел? – воскликнул этот пассажир, оглядываясь по сторонам. Лицо его выражало крайнюю озабоченность. – Уф-ф! Вот вы все где!.. – проговорил он, заметив хориновцев, стоявших и сидевших тут и там в зале ожидания.

– А вы кто? Что-то я вас раньше у нас в хоре не встречал, – бесцеремонно сказал припозднившемуся пассажиру, встретившись с ним глазами, сценический Господин Радио.

Едва не опоздавший пассажир, человек еще очень молодой, не ответил, хотя не слышать обращенного к нему вопроса никак не мог.

– Эй, кто вы? – вновь спросил Господин Радио. – Я никогда не встречал вас в нашем хоре раньше.

Молодой человек повернулся к нему лицом и, зло и презрительно усмехаясь, ответил:

– Как это кто?! Разве вы меня не узнаете? Я – Гамлет, принц датский! Я думал, вы меня знаете.

Глава XXIX

Быть вечным постояльцем гостиниц – это самое лучшее!

Лицо сценического Господина Радио стало ужасно обиженным. Но поскольку он никак не мог понять причины, вызвавшей такую презрительную усмешку и явное нежелание незнакомого молодого человека беседовать с ним сколь-нибудь серьезно, он не сразу нашелся что сказать. Тем временем радом с ним на аэропортовском креслице сидела пожилая женщина в черном мешковатом балахоне. Она до сих пор не произнесла ни одного слова, но седые волосы и эта ее одежда не оставляли посвященным в суть дела зрителям никакого повода для сомнений: на сцене перед ними руководительница хора, исполняющего песни на иностранных языках, старуха Юнникова. Тут же недалеко восседал тот самый пассажир с чемоданом, которого женщина-шут называла Совиньи.

– Это сын моего племянника!.. Можно сказать, внук! – проговорила старуха Юнникова, стараясь как-то сгладить возникшую неловкую паузу. – Не сердитесь на него. В последнее время он пребывает в очень злом и раздражительном состоянии духа. Я решила, что ему надо отдохнуть и пригласила его поехать с нами в Ригу.

– Да, да, в последнее время я очень злой и раздражительный, – сказал молодой человек. – Не знаю, как совладать с собой… Столько всяких приключений свалилось на мою голову. А еще больше собирается свалиться.

Совиньи не стесняясь смотрел то на внука, то на старуху Юнникову, то на Господина Радио, стараясь не пропустить ни слова из их разговора.

– Вот как? Мы не знакомы. Я ведь в хоре совсем недавно, – заметил Господин Радио, глядя на руководительницу самодеятельного хора. И уже обращаясь не к старухе Юнниковой, а к ее внуку, он церемонно спросил:

– Как вам понравилась Рига?

– Можно подумать, я ее видел! – с усмешкой ответил внук старухи Юнниковой. – Два дня провел безвылазно во всевозможных злачных заведениях. Проверял новый образ жизни: понравится ли он мне… Я сейчас решаю, как мне лучше жить дальше. Чем заниматься. Вот и проверяю. Так что Риги-то я и не видел. Зато вот по здешним кабачкам могу водить экскурсии. Рассказать вам что-нибудь про них? Вы-то наверняка так ни в один кабачок и не зашли?

– Да, действительно. Все репетировали да выступали. А ели все больше консервы в номере, – признался Господин Радио внуку старухи Юнниковой. – Кстати, за все пребывание в Риге я ни разу не видел вас ни на выступлении хора, ни на его репетиции. Я и в гостинице вас не встречал.

– Я останавливался в другом месте. Тоже в гостинице, но гораздо более дорогой. Это одно очень шикарное и блестящее место, – как-то вскользь, задумавшись тут о чем-то своем, проговорил внук старухи Юнниковой.

– Вот как? Нет, наша гостиница была довольно скромной. Кстати, там жили еще и актеры одного известного столичного театра, гастролировавшие в Риге. Я со многими из них познакомился, – заметил Господин Радио.

– Актеришки, по большей части, жалкий народ. Бедны, как церковные крысы… А мне нужны деньги. Много денег. Причем не для того, чтобы копить их в сундуках. Я хочу тратить, тратить и тратить! – очень страстно проговорил внук старухи Юнниковой. Он на мгновение замолчал.

– Тебе повезло с отцом, и ты должен быть совершенно счастлив, – назидательно проговорила старуха Юнникова. Кажется, это было лишь продолжение какого-то разговора, который она вела с внуком уже не впервые. – С таким великим отцом, как у тебя, ты должен быть совершенно счастлив. Ты молод, талантлив, ярок и можешь многого добиться в нашей профессии даже и без его помощи. А уж с его помощью… А ты все мечешься, маешься, хватаешься то за одно, то за другое…

– Я хочу понять, что для меня самое лучшее! – воскликнул внук Юнниковой. – Замечу, это будет вообще самое лучшее в жизни. Это будет то занятие, которое дает человеку самые замечательные и длительные хорошие настроения.

– Он что, артист? – спросил Господин Радио у старухи Юнниковой, кивнув головой на ее внука.

– Не называйте меня этим словом! – воскликнул внук Юнниковой. – Я еще не определился. Я бьюсь между желанием быть артистом и желанием иметь много денег и тратить их, тратить, тратить их изо всех сил, швырять деньги направо и налево, покупать на эти деньги море блеска. Может быть, это даже лучше, чем быть артистом. Но вот что, действительно, на самом деле лучше, я еще не решил. Сейчас я решаю, мучительно решаю это. И на этом пути меня подстерегает одна серьезная опасность. Я еще не решил, как я с ней справлюсь… На я пока еще не определился. Я пробую себя как артист, пробую себя как человек, помешанный на трате денег, на покупке моря блеска. Что лучше – я еще пока не решил. Что у меня лучше получится – пока еще неясно!.. – внук старухи Юнниковой вошел в совершеннейший раж.

– Неясно? – скорее машинально переспросил Господин Радио.

– Я сейчас вообще веду такой образ жизни… – продолжал, неслушая его, захлебываясь, рассказывать внук старухи Юнниковой. – Постоянно переезжаю из города в город, из страны в страну, живу в гостиницах. Разумеется, очень хороших, а не каких-нибудь там третьеразрядных. Это очень здорово, это прекрасно, это замечательно! Только вот… – какая-то тень пробежала по его лицу. Он, кажется, хотел сказать еще что-то, но вовремя остановился. – Правда, я только начал такой образ жизни. Я только испытываю его. И тут бабушка пригласила… Но уверен, что это здорово! Я думаю, что вы, обыватели по своей сути, не можете понять, как это здорово! Это даст мне постоянный приток новых впечатлений. Это будет постоянное ожидание того, что в следующий миг будет что-то иное, не то, что есть в миг нынешний. Постоянное движение вперед. Постоянное обновление впечатлений. И главное – никаких усилий с моей стороны. Все решил факт обладания документом. Отныне он станет определять мою жизнь.

– Что-то я не поняла… – удивилась старуха Юнникова. – Обладание документом? Каким документом? Ты имеешь в виду договор на квартиру?.. Но ничего же не изменилось. Моя квартира и так всегда была твоим домом.

– Я не стану больше никогда иметь своего дома, – твердо проговорил внук старухи Юнниковой. – Зачем он мне, когда есть гостиница?! Гостиница – это слово происходит от слова гость. Я хочу всегда и везде быть гостем. Ведь положение гостя уникально и исключительно. Положение гостя просто прекрасно. Гость ни за что не отвечает, гость мало к чему имеет отношение, зато гостю положено все самое лучшее и самое замечательное. Самые замечательные гостиницы города поджидают своих гостей. Самые блестящие рестораны и самые аппетитные харчевни поджидают гостей. Имей только кучу денег!.. Деньги и положение вечного гостя – вот к чему надо стремиться! Но вам этого, конечно, не понять. Вы предпочтете оседлый образ жизни, постоянное место жительства. Мне это не подходит. Это куча всяких забот и обязанностей. Я ничего этого не стану иметь. Паспорт в кармане и кошелек полный денег – вот что для меня самое замечательное! Да, мне очень хочется быть вечным гостем. И паспорт мне в этом, конечно же, поможет. Где паспорт, там и деньги. А где деньги – там и удивительная возможность стать вечным гостем, который нигде подолгу не задерживается. Мой бог отныне – крылатый парусник!