Вам – взлёт! - Слюсаренко Сергей Сергеевич - Страница 4

– Да ну вас, – Ивану все происходящее стало казаться безумным сном. Он сгреб Петра, водрузил себе на плечо и, подхватив сумку, затопал в сторону жилья.

– Давай его в чулан! – Анна ничуть не удивилась крылатому супругу. – А то проснется, опять к курам полезет.

– Зачем же к курам? – удивился Иван.

– Дурь его туда тянет! – зло ответила Анна. – Технику полета, говорит, изучать. Тоже, птиц нашел! Эх, ну почему ту тарелку дурацкую сюда принесло?! За что мне муки такие? Позорник, гостя не постеснялся.

– А что за тарелка? – Иван вдруг понял, что пока он тащил Петра домой, почти весь хмель выветрился.

– Так по весне было, – начала рассказывать Анна, убедившись, что супруг её лежит на кровати и не пытается убежать. Или улететь. – Зависло прямо над полем, где свеклу сахарную сеяли. Часа два висело, светило вниз таким светом, странным, в пупырышках.

– Как спеклы? – удивился Иван.

– Ну, я ж и говорю, там где свеклу сеяли. – Анна явно была незнакома со всякими терминами из лазерной физики. – Мы уже и в город звонили, чтобы ученых прислали. Никто не приехал. Потом свекла странная выросла. В клеточку. За месяц!

– Как в клеточку? – не понял Иван.

– А вот так! – Хозяйка вышла на секунду и вернулась с корнеплодом в руках. На вид он был обычный.

– И что тут в клеточку? – не понял Иван.

– А вот что! – Анна ловко рубанула ножом, лежавшим на столе, располосовав свеклу на две половинки. Внутри та была действительно в клеточку. Как шахматная доска.

– И что делать с ней – никто не знал, – вздохнула Анна. – Собрали, в кучу свалили, ну, чтобы кто хочет брал. А Буккер взял и почти всю уволок. И стал самогон гнать… Ну, вот и пошло… Сначала всю неделю перьями сорили. Теперь уже сил поубавилось, по выходным только куролесят.

– Так летать что, так и не вышло?

– Да какой летать!!! Эта гадость работать начинает, когда уже на ногах не стоят. Ироды! – Анна сердито посмотрела на дверь, из-за которой раздавался храп мужа. – Нажрался, скотина, а мне утром перья убирать! И толку-то от них – никакого! Хоть бы пух был, а то так, одни маховые. И ничто ведь паразитов не останавливает! От этой гадости на утро даже башка не болит.

– Пробовала? – Иван вдруг представил Анну с крыльями. И покраснел.

– Парамоновна пробовала, – вздохнула женщина, глядя куда-то вдаль.

– Взлетела? – Иван все надеялся.

– Ага, как же. Чуть не утонула! – Анна встрепенулась, как будто очнулась от воспоминаний.

– Чего вдруг тонула?

– Так не крылья у нее выросли, не крылья. За что бабам участь такая?

Наутро голова у Ивана болела. Он сидел на лавочке у стены дома и безучастно наблюдал за хозяйской живностью. А Петр бегал по двору свежий, как огурчик.

– Слышь, Ваня, пойдем покажу, что я приготовил! – кипел он энтузиазмом.

– А? – Иван никак не мог разделить активности Петра и мечтал сейчас только об одном – полежать в тенечке, на берегу речки. Идти и смотреть, что там сделал Петр, не хотелось. – Может, завтра?

– Ой, слушай, а я и не подумал! Тебе же после вчерашнего худо! Ах, я старый дурак! Жди!

Петр исчез из поля зрения. Вернулся минут через двадцать.

– Вот что хорошо – пиво всегда купить можно! Все-таки жить стало лучше, – радостно сообщил он, демонстрируя двухлитровую бутылку пива.

– Хреново жить. – Ивану было нерадостно. – И пить с утра – тоже хреново.

– Так пиво ведь! Это же не пить! – удивился хозяин.

– Да что ты человека мучаешь! – вмешалась в разговор Анна. – Сейчас я ему сыворотки принесу, это не твое пиво мерзкое.

– С каких пор пиво мерзкое? – совсем расстроился Петр.

Анна ушла в дом и через мгновение вернулась с большой алюминиевой кружкой, наполненной мутноватой жидкостью. Иван, не сколько от желания поправить здоровье, а просто чтобы не обижать хозяйку, выпил не слишком аппетитно пахнущее снадобье.

– Сыворотка наутро – лучшее средство, – сообщила Анна, наблюдая за реакцией.

– Точно, – согласился Иван.

Сам же при этом подумал, что, наверное, пиво пошло бы легче.

– Ну, поправляйся, – сказала хозяйка и ушла в дом.

Оттуда немедленно раздался крик – Анна ругмя ругала Петра, который, ирод, опять взялся за свое, да ещё и тащит из дому дочкино приданое.

Резко открылась входная дверь, и на крыльцо, как побитая собака, выскочил Петр.

– Вот жена моя – женщина, конечно, хорошая, хозяйственная… – стал он объяснять Ивану, – но вот нет в ней полета души. Простыни ей жалко на парашют. А муж разобьется – не жалко? Так что, пойдем, покажу?

– Ну, пойдем. Ты только объясни. Я вчера на дереве мужика видел, – вспомнил Иван. – Ну, вы говорили, что это Зосима взлететь собирался.

– А, ну да, Зосима, Зосима! – Петр сразу понял, о ком речь. – Он вчера не пришел, его баба в сарае заперла.

– Так вот, Зосима, он сидел на дереве и очень головой маялся. А Анна говорит, не бывает бодуна от вашей летной воды.

– Летная вода, говоришь? – Петр улыбнулся. – Это хорошо назвал! А Зосима-то на дерево залез, говорит, сейчас взлечу, сейчас взлечу. А стакан-то и пролил, пока лез! Все расплескал. Думал, на дереве хлопнет, а ему так никто и не смог поднести. Ну, его там и сморило. А на утро тяжко, конечно. Так что? Пойдем?

– Ну пойдем, пойдем, – согласился Иван, – покажешь, что там и как.

Петр, оказалось, взял в дорогу пиво, и, выйдя за ворота, они немедленно поправили здоровье. Ивану не хотелось делать это при Анне. Пиво помогло не в пример лучше, чем гадкая сыворотка.

Позднее утро в селе было полно пасторальных звуков. Даже тарахтение мотора вдалеке казалось естественным и вполне экологически чистым. Метров через сто улица резко расширялась. Слева был небольшой пруд, вырытый, наверное, для того, чтобы в нем могли плескаться гуси. Что они и делали. У пруда на аккуратно сложенных бревнах сидели вчерашние мужики и щурились на уже высокое солнце.

– Здорово земляки, – поприветствовал Мокей Александрович. – Куда путь держите?

– Я вот полосу свою хочу показать, – объяснил Петр. – Иван-то человек знающий, может, подскажет чего.

– Да толку от твоей полосы, тут другое надо, – сказал Мокей.

Иван слушал их и ничего не понимал.

– Я с вами пойду, – заключил Мокей. – Мне кое-что обсудить надо.

Путь к таинственной «полосе» Петра продолжили почти вчерашним составом. Кроме Мокея, присоединились Вася-Стас и древесный сиделец Зосима. Судя по всему, с утра жена позволила ему выйти в свет.

Первым молчание прервал Зосима.

– Вот, говорят, в городе можно купить такую фляжечку – сама из нержавейки и в карман задний хорошо вмещается, – он явно лукавил. Видать, и фляжечка, и коньяк запали в душу.

– А тебе зачем? – спросил Вася.

– На дерево удобно с такой лазить, – пояснил Зосима, – не прольешь!

– Выкинь дурь из головы, – строго сказал Мокей. – Не выйдет.

– А что не выйдет? – от обиды Зосима даже остановился. – Что не выйдет?

– Не выйдет у тебя! – Мокей был неумолим. – С дерева слетать птенца мать сызмальства учит! Ты же, как прыгнешь, даже на крыло стать не сможешь! Тут с разбегу надо, и учиться. Сначала просто прыгнуть, потом уж и помахать крылом. Воздух почувствовать надо! Это же не по улице шляться – это же шестой океан!

Мокей Александрович был, похоже, местным философом и знатоком.

– Так вот я и говорю! Полоса нужна! – оживился Петр.

– Да какая полоса? – Не выдержал Иван.

– А вот какая, – Петр дождался момента, – взлетная!

Он сделал горделивый жест рукой. Прямо за околицей начиналась, уходя вправо, желтая, тщательно выровненная дорожка. Иван понял, что именно её Петр выглаживал бульдозером в свободное время.

– Красиво. И ровно как! – похвалил Иван. Несмотря на то, что творение рук, а вернее, экскаватора Петра мало походило на взлетную полосу аэродрома.

– Толку, что ровно! – Мокей с недоверием относился к этой затее. – А бетон где? Ты что, по песку бежать будешь? Завязнешь! Ну и глиссаду надо.