Точка сингулярности - Скаландис Ант - Страница 25

Редькины уже дома совещались недолго. Выбор их пал, конечно же, на Артема.

А Самодуров назначил встречу на Колхозной. Тимофей предложил возле скверика в тупичке, параллельном Сретенке, описал место, где будет стоять, и свою «Ниву», которой бывший приятель и компаньон еще не видел. Прибыли на указанную точку аж за целый час (так полагалось) и сразу установили наружное наблюдение. То тихонечко ездили на первой передаче туда-сюда, то стояли со включенным движком, Маринка сидела рядом, никуда не выходя, чтобы в любую минуту они могли дернуть, если что, а вот Артему поручено было ходить кругами и высматривать Самодурова, благо они знакомы не были. Артема же обеспечили не только подробным описанием, но и фотографией должника. Тот обещал прибыть на метро (машину-то уж давно продал), и главным объектом наблюдения служил поэтому выход из подземки. Однако предполагалось учесть и неожиданные варианты – например, внезапное появление автомобиля с фигурантом. В общем, с подачи Майкла, они всё сделали грамотно. И супротивная сторона такое мастерство доморощенных детективов, недооценила, конечно.

Самодуров – на то он и Самодуров – приехал, разумеется, на машине, и сидело в той серой «Волге» еще четыре(!) человека. Артемушка, молодец, успел заметить. Прибежал, вскочил в машину, опередив неторопливо шедшего якобы от подземного перехода Самодурова, и доложил Редькиным о своем открытии. Маринка чуть не завопила на всю Колхозную: «Поехали отсюда!», да Редькин ей рот зажал, а Артем солидно заметил:

– Ну уж нет, братцы, теперь надо доигрывать до конца. Ничего нам эти придурки не сделают, если у них даже не хватает ума остановиться вне зоны прямой видимости.

Видимость, конечно, была относительно прямой, Артем разглядел «Волгу» почти случайно, когда она припарковалась на Сретенке под знаком «остановка запрещена». Вот они достойные последователи Шуры Балаганова: идут на серьезное дело и рискуют нарваться на простой милицейский штраф.

Но так или иначе, страшные люди из самодуровской машины были еще далеко, а сам он уже подходил к назначенному месту вразвалочку с постоянной своей глупой улыбкой, и пообщаться с разгильдяем, конечно, стоило.

Редькин приоткрыл дверцу, Маринка наклонилась в его сторону, Артем, напруживнишись, сидел сзади. «Нива» – не самая удобная машина, для быстрого вылезания из нее, но Артему и не стоило вылезать, дрался он все равно так себе, сидел больше для устрашения. Да и что за глупость вообще – драться с Самодуровым? Он же деньги принес.

– Привет, ты чего, и не выйдешь, что ли? Мотор хоть заглуши, говорить трудно.

Самодуров держался как всегда непринужденно, дескать, все у него хорошо. Даже спрашивать о чем-то противно. Редькин и не собирался спрашивать. Ответил коротко:

– Спешу. А у меня аккумулятор слабый, вдруг не заведусь.

Во сморозил-то! В новой машине аккумулятор слабый! Ну, да ладно, это все ерунда.

– Сколько денег принес, Серега? Приветик! – задала Маринка ключевой вопрос, перегнувшись через Тимофея.

– Пятьсот, – сказал Самодуров и вынул пачку мелких купюр из внутреннего кармана. (Господи! Откуда столько «зелени» низкого номинала?)

– Обещал же тыщу! – возмутился Редькин.

– Ну, так получилось…

Самодуров был в своем репертуаре, объяснения его оригинальностью никогда не отличались.

И теперь оставалось два варианта: взять деньги или отказаться. С одной стороны, пятьсот баксов – неплохая сумма, да и не чьи-нибудь они, а свои, кровные. Но с другой… Те четыре неизвестных бугая в машине.

В следующую секунду все сомнения развеялись, то есть стало просто не до них. Не четыре, а два, но, безусловно, бугая двигались к ним по косой тропинке решительными шагами. Тимофей, что называется, жопой почуял: это они. Мельком оглянулся на Артема, перехватил его взгляд, такой же испуганно следящий за приближавшимися парнями, и очень быстро проговорил:

– Я не возьму этих денег, Сергей, ты обещал тысячу, встретимся еще раз.

Времени не осталось совсем. Он хлопнул дверцей, едва не отхватив Самодурову пальцы, двое побежали, но тут же, одумавшись, опять перешли на шаг. Какие козлы! Ну, совсем чайники необученные, книжек про шпионов, что ли, не читают?

Тимофей дал по газам.

– Вот это детектив! – восхищенно сказал Артем. – Кто они?

– Не знаю, – буркнул Тимофей, разгоняясь уже по Садовой и глядя в боковое левое зеркальце, словно заправский суперагент всех разведок мира.

Никто их не преследовал. Но от светофора до светофора Тимофей все равно выжал почти восемьдесят и отчаянно вилял в потоке.

А Маринка вдруг схватилась за голову, заревела чуть ли не в голос и сквозь всхлипывания проговорила:

– Я больше не могу так, не могу! Останови, Тимка!

Перестроиться в правый ряд удалось не сразу. Но после Красных ворот они все-таки припарковались к обочине и закурили. Артем, продолжая играть, как мальчишка, вел усиленное наружное наблюдение, а Тимофей утешал Маринку, медленно приходившую в себя. Кто б его самого утешил?

На следующий день Вербицкий их похвалил за отлично проведенную операцию и объяснил, что четверо придурков в «волжанке» были обыкновенными рэкетирами мелкого пошиба. Ведь Самодуров должен не только Редькиным, это известно, вот на него и наезжает всякая шелупонь. Ну а туповатый Серега начал переводить стрелки на кого попало. На этот раз у бестолковых вымогателей ничего не вышло, и Майкл давал сто процентов за то, что никакого продолжения не будет. Однако честно признался, что объяснение придумал на ходу на основе собственной богатой практики. Он доверял своему чутью и потому не сомневался, что практически все угадал. Тем не менее обещал проверить детали, навести справки о персоналиях и уважаемым клиентам, то есть Редькиным в свой черед доложить. На том и завершилась очередная безумная встряска в их жизни.

Вот только чувствовал Тимофей, что она далеко не последняя. И правильно чувствовал. Через каких-нибудь двое суток тряхануло вновь.

Чудесным погожим вечерком вся компания совершала обычный моцион на Бульваре. И Гоша при параде, и Пахомыч с тяжелого бодуна, и Тимофей с супругой, и Олег со своей Валей. И Юлька, красивая, как сказка: в белой кофточке, оттенявшей ее смуглую кожу, в пижонской молодежной курташке из мягкой кожи, с новой прической и очень эффектно накрашенная. В гостях была. Так и пояснила. Пила там только шампанское, поэтому и со всеми вместе добавить не побоялась, ведь повышать обороты можно – понижать нельзя. Ну, а чем повысить обороты нашлось – у Ланки Маленькой случился день рождения, вот ребята и вытащили хороший английский джин «Гринолс», необычайно дешевый в ту пору, потому как беспошлинный был, для дам – вермут «Мартини», экстра драй – тоже доступный, почти пролетарский напиток (что такое сорок тысяч за литр?), ну и лучший в мире тоник «Швепс» на разбавку. Вроде на всех не так и много получилось, но, как говорится, все дело в волшебных пузырьках. Европейцы не зря свои коктейли придумывали – стакан газированного слабоалкогольного напитка – это вам не рюмка водки, и даже не две. В общем, все повеселели, начали фривольные шутки отпускать и анекдоты с непристойностями рассказывать, какие обычно в смешанных компаниях не приняты. Потом тональность беседы слегка переменилась. Гоша прочел пару своих стихов, не шуточных, конечно, но легких, жизнерадостных. И Тимофей понял, что теперь самое время ему поразвлекать народ. Извинился перед Гошей за невольную ассоциацию и продекламировал по памяти любимые вирши из журнального самотека, где работал когда-то литконсультантом. Народ давился от смеха и сгибался пополам, аж собаки нервничать стали, не понимая, что это с хозяевами. От абсурда поэтического перешли к абсурду армейскому. Перебрали всю классику от коротких афоризмов типа «Сапоги надо одевать утром на свежую голову» или «От меня до следующего столба – шагом марш!» до всевозможных анекдотов вроде того, где приказали грузить люмень, а особо умных, которые считали, что правильно говорить «алюминий», отправили грузить чугуний. Анекдоты все до одного были с бородищами, но от этого не казались менее смешными – уж больно все развеселились. По части армейского фольклора лидировал, конечно, Гоша, но и Тимофей пытался не отставать, вспоминая студенческие лагерные сборы. Словом, чудесный получился вечер. Если б не финал.