Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ямато-моногатари - Автор неизвестен - Страница 34


34
Изменить размер шрифта:
Авояги-но
Ито наранэдомо
Харукадзэ-но
Фукэба катаёру
Вагами нарикэри
Хоть и не зеленой ивы
Ветвь,
Но весенний ветер
Подул, и уж перед ним клонюсь —
Таков я[470] —

так сложил. Хёэ-но мёбу в ответ:

Исасамэ-ни
Фуку кадзэ-ни я ва
Набикубэки
Но вакисугусиси
Кими-ни я ва арану
Краткое время
Дующий ветер
Клонить вас,
Выдержавшего осенние бури,
Не должен.

171

Когда нынешний хидари-но отодо, левый министр[471], был в чине сёсё, он постоянно навещал Сикибугё-но мия. У этого принца служила дама по имени Ямато, и он обменялся с ней клятвами, дама же эта безудержно предавалась игре в любовь, и очень она ему нравилась и казалась занятной. Однако встречаться им было трудно, и Ямато:

Хито сирэну
Кокоро-но ути-ни
Моюру хи ва
Кэбури ва татадэ
Куюри косо сурэ
Неведомый людям
В глубине сердца
Горящий огонь.
Дым от него не встает,
А лишь слегка курится[472] —

так сложила. Ответ был:

Фудзи-но нэ-но
Таэну омохи мо
Ару моно-во
Куюру ва цураки
Кокоро нарикэри
На самом деле
Дым от горы Фудзи —
От непрестанного огня,
А если курится — от равнодушия
Сердца это[473].

Но вот долго не приходил он, и она за это время извелась в ожидании. Уж что было у нее на уме — неизвестно, но она решила сделать вот что. Никого об этом не извещая, села в карету и отправилась во дворец. Остановила карету у ворот левого конюшенного приказа и подозвала проходившего мимо. «Как бы мне переговорить с сёсё-но кими?» — спрашивает. «Странно… Как же зовут ту, которой он понадобился?» — тихо проговорил тот и вошел. Еще один прошел и говорит то же самое[474], а потом другой вышел из дворца и сказал: «Наверно, он где-то во дворце. Но говорить с ним нельзя». Потом появился кто-то в верхнем одеянии, и, когда она стала настойчиво подзывать его, тот человек удивился и подошел к ней. «Здесь ли изволит быть сёсё-но кими?» — спрашивает она. «Здесь», — говорит он, и тогда она: «Есть у меня к нему неотложный разговор, передайте ему, что к нему пришли из дворца». — «Это очень легко. Но вы не забудете посредника? Очень грустно, когда встречаешь рассвет, а друга нет рядом» — так сказал этот человек и вошел во дворец. Очень много времени прошло, бесконечно долго она ждала его. Думала: «Видимо, и этот пропал, ничего не сказав сёсё. Что же теперь делать?» И тут он наконец появляется и говорит так: «Сёсё сейчас увеселяет особу императора, с трудом удалось с ним поговорить, и он сказал: кто же это ко мне пришел? Очень странно. Пойди узнай хорошенько — вот что он изволил сказать». Ямато отвечает: «По правде говоря, я из недостойных. Извольте передать, что я сама ему все поведаю». Тот доложил: «Вот что говорит эта дама». — «Уж не она ли это?» — подумал сёсё, очень ему это показалось и неловким и занятным. «Скоро приду», — велел он сказать, вышел и отправился к Хирохата-тюнагону[475], который был в это время в чине дзидзю, за советом. «Вот так и так. Как мне поступить?» Тогда в помещение левого приказа принесли из жилых комнат ширмы и циновки и там ее поместили. «Зачем вы это сделали?» — спросил сёсё, а она: «Очень неприятно мне, что…»[476].

В доме принца Ацуёси даме по имени Ямато левый министр:

Има сара ни
Омохи идэдзи то
Синобуру-во
Косихики-ни косо
Васурэвабинурэ
То, что теперь
Обо мне не помните,
Терплю.
Но о любви
Забыть не могу и страдаю![477]

172

Император Тэйдзи обычно совершал, паломничества в храм Исияма. Правитель этой провинции тревожился: «Народ устал, и провинцию ждет гибель». Дошло это до ушей государя, и он изволил распорядиться: «Будем полагаться на другие провинции». И все стали привозить и готовить к приезду императора в других провинциях, и он в другие места ездить изволил. Наместник Оми все вздыхал и трепетал: как это государь прослышал о таких словах, и, решив сделать вид, что ни о чем не догадывается, на побережье Утиидэ, по которому император должен был двинуться в обратный путь, воздвиг для него временное жилище такой красоты, какую редко в мире встретишь. Посадил прекрасные хризантемы, приготовил все к высочайшему приему. Сам правитель был очень напуган и спрятался, поместили там одного Куронуси[478]. Как раз следовал мимо император, и один из его приближенных говорит: «Почему это здесь Куронуси?» Император повелел остановить карету и спрашивает: «Зачем ты здесь?» И все стали его расспрашивать, а тот им всем отвечает:

Садзаранами
Мамонаку киси во
Арафу мэри
Нагиса киёкуба
Кими томарэ то ка?
С шумом набегающие волны
Быстро берег
Вымоют, верно.
Раз прибрежье чисто и красиво,
Может быть, ты соизволишь остановиться?[479] —

так сложил. Император нашел стихи превосходными, сошел, одарил всех, кто там был, а затем к себе вернуться соизволил.

173

Однажды сёсё Ёсиминэ-но Мунэсада поехал по делам, и, когда он проезжал по Пятому проспекту, начался сильный дождь, и он встал, чтобы укрыться, в каких-то полуразвалившихся воротах. Заглянул внутрь — домик, крытый корой дерева хиноки, размером кэн в пять, а рядом кладовая, людей же не видно. Вошел он, огляделся: у лесенки цветет красивая слива. И соловей поет. Людей как будто нет, но через щель в занавеске приметил он какую-то даму высокого роста, в одежде светло-фиолетовой и ярко-алой поверх и с длинными волосами, и говорит она сама с собой:

Ёмоги охитэ
Арэтару ядо-во
Угуису-но
Хито ку то наку я
Тарэ-то ка матан
В плющом заросшем
Ветхом доме моем
Соловей
Поет, что кто-то придет,
Но кого мне ждать?[480]
вернуться

470

Корэхира намекает даме, что нет у него опоры в жизни. В тексте, предшествующем танка, есть слово ямахимо — «и болезнь», имеющее омофон хило — «тесемки». Химо в качестве энго, по мнению комментаторов, мотивирует появление слов ито («нить» и «очень») и ёру («скручивать нить» и «отклоняться в сторону») (катаёру).

вернуться

471

Имеется в виду Фудзивара Санэёри (см. коммент. 249).

вернуться

472

Танка обыгрывает омонимы: куюру — «дымить», «куриться» и «раскаиваться», «сожалеть», отсюда — иной смысл последней строки: «Полна я раскаяния». Танка помещена в Сёкугосэнсю, 13.

вернуться

473

Автор хочет сказать, что он-то в самом деле любит, а сердце его дамы жестоко. Помимо куюру в танка имеются омонимы: омохи — «любовь» ихи — «огонь».

Таким образом, второй смысл стиха: «Как на вершине Фудзи не прекращается огонь, не прекращается моя любовь, и раскаиваться — значит жестокое иметь сердце». Помещена в Сёкугосэнсю, 13.

вернуться

474

В этом месте в списках значительные разночтения, соответственно расходятся и возможные толкования.

вернуться

475

Минамото Мороакира (905—955), внук императора Уда. В чине дзидзю был с 925 по 929 г. Дзидзю — чин, имевший отношение к управе накацукаса. Обычно с дзидзю совмещали несколько должностей.

вернуться

476

Обрыв текста в оригинале. Последующая прозаическая строка и стихи, видимо, внесены позднейшими переписчиками. Одни комментаторы приписывают последнюю танка этого дана левому министру, другие — фрейлине Ямато.

вернуться

477

Танка приводится в Госэнсю, 11.

вернуться

478

Отомо-но Куронуси — правнук императора Отомо (Кобун). Родом из Афуми (Оми), один из «Шести Бессмертных». Регистры храма Исияма позволяют датировать эти события 20-м днем 9-й луны 17-го года Энги (917 г.).

вернуться

479

Танка приводится в Синсэндзайсю, 16, с небольшими изменениями.

вернуться

480

Танка приводится в Кокинсю, 19.