Секреты мастерства - Скаландис Ант - Страница 2

Но когда поставили, кажется уже 2.45, и ошалевшая публика ревела не переставая, судья вдруг заявил протест и потребовал дополнительной проверки спортсмена. Трибуны взорвались свистом. Организаторы турнира посовещались и разрешили Заманскому закончить выступление. В общем он допрыгался до 2.52 и выше не смог. Но диктор тут же объявил на весь стадион, что результат Юлиуша Заманского не только не может считаться рекордом мира, но и вообще официально не засчитан вплоть до решения специальной комиссии по проверке. По проверке чего – сказано не было. Похоже, комиссия еще и сама не знала, какие такие нарушения правил следует искать. Ведь допинг-контроль Заманский уже проходил, а сами невероятные прыжки совершались на глазах у очень большого числа свидетелей и мало походили на нечестный фокус. В общем публика не расходилась, почти все ждали новых сообщений.

Однако, кроме объявления о том, что соревнования окончены, дождаться никому ничего не удалось. Газеты же на следующий день высказывались о происшедшем крайне неопределенно. Подробные репортажи появились намного позже. И оказалось, что дело было так.

– Под видом Заманского прыгал индийский йог, умеющий левитировать, – сказал Клюквин.

– Нет, – возразил Панкратыч с невозмутимым лицом, – под видом Заманского прыгал Андрей Клюквин. Он сдуру забыл, что ему надлежит прыгать тройным и маханул на семнадцать метров в высоту. Вот так это все и было.

– Нет, ну правда, Панкратыч, – заскулила Машка.

– А правда гораздо менее интересна. Одни из тамошних судей вдруг обратил внимание, что у него как-то странно ведут себя электронные часы. Показания их сбивались, потом цифры, уже сбившиеся, сменяли друг друга совершенно нормально, а после снова происходил сбой. Наконец, он заметил, что в момент установления планки часы просто сходят с ума, начиналась бешеная пляска цифр. А стоило отойти от «прыжковой ямы», показания сразу успокаивались. Тут-то и зародились подозрения, которыми он не преминул поделиться с товарищами.

Другой же судья, ничего сам не заметивший, оказался на беду бывшим сотрудником электротехнической фирмы, где ему приходилось работать со сложно модулированными и очень мощными магнитными полями, в сфере действия которых электронные часы вели себя примерно так же. И специалист по магнитам шепнул главному судье:

– Этот парень – жулик, надо бы проверить его одежду и обувь, нету ли там железа.

И железа оказалось много, килограмма полтора в общей сложности в плавках и подметках, причем железа намагниченного. А под тартаном прыжкового сектора, точно под линией, соединяющей две стойки, обнаружили могучий высокочастотный генератор, выдававший сильное и сложно модулированное магнитное поле, по силовым линиям которого Юлиуш и скользил, как по волнам.

Вайнек и Заманский до последнего момента пытались от всего отказаться, но потом поняли, что проиграли, и Вайнек раскололся. Поведал, как он действительно придумал новый способ прыжка, как способ этот оказался хуже старого, как обидно было признавать такое, как подвернулся ему именно тогда авантюрист-физик, как в то же самое время готовили к сдаче новый стадион и начальника стройки Вайнек знал лично, как, в конце концов, они с Юлиушем решили просто пошутить.

Польская спортивная общественность оценила шутку по достоинству. Заманский был пожизненно дисквалифицирован, а Вайнек выдворен из страны. И это бы еще полбеды. Тот самый специалист по электромагнитам раздул судебное дело. Ведь в свое время, работая на фирме, он получал льготы за воздействие на организм магнитного поля. Он знал, что это вредно и даже опасно. Но суд оправдал Вайнека. Его спасло объяснение, подтвержденное экспертизой, что магнитное поле с целью экономии энергии (а может быть, и с целью конспирации) включалось лишь во время прыжков Заманского, а также признание самого Юлиуша в том, что он, зная о возможных последствиях, на все согласился добровольно. Ну, и плюс ко всему, время воздействия поля на организм на самом деле не превысило опасного рубежа. Правда, спортивным судьям Вайнек вынужден был все-таки уплатить какую-то компенсацию, говорят, довольно скромную, а еще – большой штраф польской национальной атлетической федерации. Что же касается Юлиуша, то с ним Вайнек рассчитался особо по предварительной договоренности, не обошлось тут и без друга-физика – тоже весьма заинтересованного лица. Но эти цифры на суде не фигурировали.

– Слушай, – поинтересовался я, – а Вайнек действительно предупреждал Заманского или просто купил потом его свидетельские показания?

– Представь себе, предупреждал. Мне пересказывали после этот замечательный разговор. Вайнек сказал Юлиушу: «Знаешь, это самое магнитное поле в больших дозах паршиво действует на здоровье». Заманский вздрогнул: «Детей что ли не будет?» «Да нет, с этим, кажется, все нормально. На мозг влияет. Говорят, можно сделаться полным кретином». «Подумаешь! – сказал Заманский совершенно серьезно. – Ерунда какая. Что я, сейчас больно умный? Переживу.» Так что учти, Толик: дуракам в спорте легче. А ты все философствуешь.

– Это – тоже секрет мастерства? – улыбнулся Клюквин.

– Если угодно, да. В некотором роде.

– Панкратыч, – усомнилась Машка, – но ведь для Вайнека не характерны такие жульнические трюки. Его ученики, как правило, выигрывали честно.

– Такие трюки, конечно, не характерны, – согласился Панкратыч, – я же объяснил, что это первое дело доктора Вайнека. Но вообще, Машунь, о какой честности в современном спорте может идти речь, когда выигрывает зачастую не лучший спортсмен, а лучший допинг, еще не успевший попасть в официальный перечень запрещенных препаратов; когда победу засчитывают не победителю, а представителю страны-организатора, если у судей появляется на то хоть малейшая возможность… Да что тебе рассказывать! Ты сама все это знаешь. А для Вайнека его первое дело было просто хорошим уроком. Он понял, что надо работать чище, тоньше, что главное – не попадаться, или придумывать такие штуки, которые правил не нарушают, а только обходят их. Ведь в спорте, как это не грустно, главный закон: не пойман – не вор. Ну, что там с баней, ребятки? Может, пора?