Охота на эльфа - Скаландис Ант - Страница 94

– Это наше посольство, – шепнул мне Фил.

– … твою мать! Они что, охренели?!

Никаких других слов на этот случай у меня просто не было.

Минут через сорок мы тормознули у ворот Трептов-парка и молча двинулись в сторону знаменитого мемориала советским воинам-освободителям. Интересное было выбрано место для встречи. Специально ради нас, что ли?

Наконец, показался памятник – солдат с опущенным мечом и маленькой девочкой на руках. Было очень странно видеть в натуре монумент, знакомый с детства по металлическим рублям, дедовской юбилейной медали и открыткам ко Дню Победы. Какой-то он был здесь очень маленький, мирный, не торжественный даже. Та давняя победа, не потускневшая с годами, тем не менее, казалась фактом древней истории, словно египетские пирамиды. Она будто бы не имела никакого отношения к нынешнему богатому, красивому, благополучному Берлину, который десять лет назад мы просто сдали без боя.

Но еще сильнее памятника поразили меня тяжелые мраморные плиты, выстроившиеся вдоль аллеи, как наглядная пропаганда в войсковой части. Это и была наглядная пропаганда. По белому камню много лет назад вырезали тексты на двух языках – с одной стороны по-русски, с другой по-немецки. А подпись под ними стояла – вы не поверите! – вождя народов. Да, да, Иосифа Виссарионовича Сталина. А на дворе девяносто девятый год. Это было сильно. Представьте себе, например, где-нибудь на ВДНХ памятник погибшим немецким солдатам и вырезанные в камне цитаты из «Майн кампф» Адольфа Гитлера.

От этих мыслей меня отвлек человек, появившийся с боковой дорожки. Не заметить его было трудно. Народу вокруг гуляло вообще немного, преимущественно русские туристы, да еще местные мальчишки на роликах гоняли по гладким гранитным плитам. А человек шел прямо к нам, но вид имел абсолютно немецкий. Ну, то есть европейский. Курды такими белобрысыми не бывают.

Наши попутчики кивнули ему издалека, как начальнику и, поотстав, пошли следом на предписанном инструкцией расстоянии: вроде и не с нами идут, но в случае чего всегда наготове.

– Здравствуйте, – сказал незнакомец без малейшего акцента. – Моя фамилия Матвеев. Я уполномочен представлять в Берлине Курдскую рабочую партию. А Байрам мой заместитель.

– Очень приятно, – я протянул ему руку. – Большаков.

Хотя чего уж тут приятного – встретить в Германии такого странного соотечественника!

– Сегодня вечером вы получите товар, – сказал Матвеев.

Он не спрашивал, он утверждал. Они тут все и всё друг про друга знали. Зачем же так усложнять систему передачи «товара»? Мудреная схема с гастролерами из России посередине уж очень походила на какую-то подставу.

– Вы получите товар, – повторил Матвеев, – и передадите его нам. В то же условленное место чуть позже подъедет красный «ситроен-берлинго».

– Это еще что за птица? – поинтересовался я, потому что не представлял себе как выглядит такая модель.

– А это, если по-нашему, каблучок, – пояснил Матвеев, откровенно признаваясь в своем российском происхождении. – Часть товара перегрузите в него. И поедете в кабине рядом со мною. Вторая часть отправится в бронемобиле «Ивеко», и там же будут все ваши люди. Вас ведь пятеро? Я правильно понял?

– Правильно, – нехотя согласился я, уже теперь прикидывая, как стану объяснять ему, почему нас сделалось трое, и на всякий случай спросил: – Чего ради мы должны ехать именно в таком порядке?

– Дело в том, Большаков, что товарищ Ахман оформил диппаспорт только на ваше имя. Остальные проедут на территорию вместе с диппочтой, не подлежащей досмотру.

– Вы возите диппочту в броневиках.

– Всегда! – ответил Матвеев с чувством. – Это и надежнее и солиднее выглядит.

– А зачем тогда класть… – я замялся, – часть товара в этот французский «каблучок»?

– На самый крайний случай. Досмотр чисто теоретически может произойти.

– И тогда за незаконное проникновение на территорию… – я еще раз запнулся и не стал продолжать, раз уж в этом разговоре ничего нельзя называть конкретно, – …мы будем переданы германским властям?

– Нет, – возразил он, – как российские граждане вы будете переданы Москве.

– Еще лучше, – сказал я почти искренне, ведь мы представления не имели, кто именно займется нами в Москве в случае срыва всей операции.

– Вас это пугает?

– Не знаю, – сказал я честно. – А вы сотрудник посольства?

– Да.

– И гражданин России?

– Нет.

– А-а, гражданин Курдистана, – протянул я.

– Ценю ваше остроумие, Большаков, но я гражданин Германии. Однако мы отвлеклись. Я, кажется, начал объяснять вам, для чего товар будет разложен по двум машинам. Видите ли, его закамуфлируют под книжные пачки. И если такие же пачки поедут в открытой для посторонних глаз машине, никому не придет в голову их вскрывать. Логично? Согласитесь, незаконное проникновение и незаконный провоз известного вам товара – это не одно и то же.

Мы ходили по дорожкам парка, слушать нас здесь явно никто не мог. Но, очевидно, разговор недомолвками был просто привычкой для этого человека. Я уже понял, что нельзя произносить ключевых слов, а пресловутые книжные пачки не являлись для нас товаром, и я полюбопытствовал:

– Что ж это за книги такие?

– Грамотный вопрос, – похвалил Матвеев. – Книги заслуживают внимания. Собственно, на них и построена легенда для ваших людей на случай провала. В двух машинах будет лежать добрая сотня пачек знаменитого бестселлера Салмана Рушди «Сатанинские стихи». Слыхали, надеюсь? Духовный лидер Ирана Аятолла Хомейни в свое время приговорил автора к смертной казни за эту вещь, и приговор до сих пор не отменен. А вы – простые русские коммерсанты. Хотели поторговать здесь, в цивилизованной стране ходкой книжкой, да вот столкнулись с непредвиденными трудностями: за вами охотятся исламские экстремисты. И вы просто спасаетесь. Обратите внимание, этот тираж отпечатан на арабском, не потому что, в Германии так много людей, читающих по-арабски, а потому что на языке Магомета «Сатанинские стихи» стоят дороже всего.

– Ага, – догадался я, сам не знаю откуда. – Ваш человек в машине как раз и читал эту книгу, а вовсе не Коран. Да?