Скалолазка и мировое древо - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 66

– Вот это новость! – удивилась я. – А по-моему, наркоз Левиафану вводила я. А глаз Мерфи выбил одиннадцатилетний пацан из самодельного лука.

С боков захихикали. Мерфи вспыхнул, снова рванулся ко мне, но охранник в маске опять помешал его намерениям.

– Ее нужно прикончить! – вопил Мерфи. – Все беды от нее!

Босс метнул суровый взгляд в сторону перебежчика:

– Возьми себя в руки, размазня!

Мерфи притих и перестал рваться ко мне; хотя на лице было написано, что он перегрызет мне горло – дай ему только волю.

– Сначала послушаем, – продолжил Босс, – что скажет эта леди, а потом определимся с ее судьбой.

Обтекаемая фраза, сказанная с иронией, прозвучала недобро. Скрытый смысл лежал на поверхности. Мне сразу вспомнились сообщения новостных агентств о международных тюрьмах ЦРУ, в которых пропадали заключенные. Однако я не испугалась. Женщину, которая разговаривала с абсолютным злом, трудно испугать чем-либо.

– В этом контейнере, – сказала я, – находится мой отец. Вам удалось пленить Игоря Баля вместе с древним богом, вселившимся в его тело. Что вы собираетесь делать дальше? Вам нужна информация, заключенная в мозгу человека. Но проблема в том, что этот мозг защищен черным дымом чарвати. И он не позволит извлечь информацию. Даже более. Стоит вам приоткрыть серебряный саркофаг, и чарвати уничтожит вас. Если вы не верите моим словам, то предлагаю вспомнить, что произошло на сухогрузе «Бельмонд»… Перед вами стоит серьезная проблема. Как выудить информацию? Только не надо говорить, что вы дождетесь, пока демон проголодается. Вы подсунете ему жертву и, когда дым покинет тело, изолируете человека от кровавого бога. В этом случае Игорь Баль впадет в кому, и вы не сможете пробудить его.

Пока я говорила, директор смотрел на мониторы. Как только я закончила, он жестом подозвал меня к себе.

– Подойдите сюда.

Я сделала несколько шагов и встала рядом с ним, за спинами людей, следящих за показаниями. Мерфи теперь испепелял взглядом мой затылок, но мне было наплевать.

– Посмотрите! – Босс указал на мониторы.

Экраны показывали с разных ракурсов одно и то же. Комнату с серебряными стенами. Я поняла, что это изображение контейнера изнутри. Посреди комнаты в массивном, похожем на электрический стул, кресле сидел мой отец. Я увидела крупный план лица с закрытыми глазами. Фас. Профиль. Полуоборот. Обнаженный торс, увитый черной неразборчивой вязью. Прикованные к подлокотникам серебряными браслетами руки. Размытые дымные щупальца, плавающие вокруг тела. Рядом с этими картинками тянулись кривые медико-биологических параметров: температура тела и окружающего воздуха, кровяное давление, дыхание, ритмы активности головного мозга. Люди изловили демона, запихнули в серебряную камеру и пытаются разобраться в его сути при помощи термометров, компьютерных моделей, используя научный подход. Какие все-таки они смешные существа!

– А где саркофаг? – спросила я.

– До того как Молох проснулся, мы успели переместить Левиафана из саркофага в этот контейнер. Стены комнаты двухслойные: наружная выполнена из двухдюймовой стали, внутренняя – из серебра толщиной с дюйм. Воздух циркулируется внутри при помощи аппаратов регенерации. Все необходимые параметры тела и среды фиксируются бесконтактными датчиками. В случае проявления агрессии мы можем запустить внутрь психотропный газ, но в последние часы он ведет себя спокойно.

– Который из них?

– Что?

– Который из них двоих ведет себя спокойно?

– Оба ведут себя спокойно.

– Зачем вы мне это показываете?

Босс посмотрел на меня:

– Не могу не отметить ваш экзотический вид, мисс Алена… Вот еще, посмотрите. В стены вмонтированы динамики и микрофоны. Их поверхности и детали изготовлены из серебра и его сплавов. Уникальные разработки… Я показываю вам все это для того, чтобы объяснить: нам не нужна помощь. Ни ваша, ни российской разведки, ни внеземного разума. У нас все под контролем. Мы в состоянии установить контакт с Молохом и вести с ним диалог. Я даже уверен, что мы сможем прийти к соглашению. У нас имеется то, что ему нужно. Взамен мы потребуем доступ к памяти Игоря Балл.

– Когда вы говорите о том, что ему нужно, вы имеете в виду людей, которых можно использовать в качестве ритуальных жертв?

– Неважно, что я имею в виду. Мы сможем с ним договориться.

– Да? Хорошо. Тогда скажите мне, пожалуйста, кто из вас разговаривает на прелюдийском санскрите? Кто-то может brahma vyAharan?[10]

Свет под потолком дрогнул после моих слов, мониторы моргнули. Заскрежетали металлические ставни на окнах. Люди испуганно стали озираться.

– Она ведьма! – закричал Мерфи. – Ведьма! Ее нужно спалить на костре! Дайте ее мне…

Стоявший рядом охранник в маске двинул его прикладом в солнечное сплетение, оборвав фразу. Мерфи беззвучно осел на пол, хватая ртом воздух.

Собеседник обдал меня холодным расчетливым взглядом. Напускная любезность исчезла.

– Что ты хочешь?

– Пустите меня внутрь. И я изгоню древнего бога туда, откуда он явился.

– Мы все равно не отдадим тебе Балл. Ему известно слишком многое. Эти сведения нельзя выносить за пределы Конторы.

В голове помутилось. Я с трудом устояла на ногах, чувствуя, что теряю контроль над ситуацией.

– Все равно. Пропустите. Я должна освободить отца!

Один из помощников что-то прошептал на ухо Боссу. Он кивнул соглашаясь.

– И еще, – продолжал он, – если ничего не получится, мы не выпустим тебя назад. Вдруг эта черная дрянь заберется в тебя, и ты вынесешь ее наружу, даже не узнав об этом? Поэтому ты останешься в контейнере при любом исходе.

– Я согласна.

– Ты готова угробить молодую жизнь ради сомнительной возможности экзорцизма?

– Там мой отец.

Босс посмотрел на меня без тени понимания. Переглянулся с советником. Тот едва заметной мимикой показал: «Да пускай идет! Одной сумасшедшей будет меньше!»

В напутственной речи Босс сообщил, что если я изгоню черный дух, то мы с отцом останемся внутри контейнера как минимум на протяжении четырех месяцев. Им нужно будет убедиться, что черного дыма нет, прежде чем вскрыть камеру. Хотя он сильно сомневается, что из моего плана что-то получится, и в любом случае свободы мне не видать, потому что я теперь тоже знаю очень многое… Контейнер какое-то время останется в этом здании, затем его погрузят на корабль и отправят в Штаты. Внизу уже ждет контейнеровоз, потолочные плиты пентхауса разбираются, а строительный кран в любой момент готов спустить контейнер на землю.

Я слушала его вполуха, сосредоточив внимание на мониторах. Они показывали черный дым, вьющийся по комнате. Он карабкался по стенам, прощупывая каждый сантиметр. Молох выискивал уязвимые места, сквозь которые можно вырваться на свободу.

Охранник, что прошелся по Мерфи прикладом, проводил меня к торцу контейнера, где находилась шлюзовая камера для прохода внутрь. Босс с помощниками и охраной остались возле мониторов.

Шлюзом управлял человек в посеребренном скафандре. На его шлемофоне не было ни маски, ни очков – только глухой щиток, отчего человек напоминал серебряного голема. Он набрал код на приборной панели, и на маленьком мониторе рядом я увидела, как промежуточную камеру начал заполнять белый газ.

Глядя на изображение, я ждала, когда смогу пройти внутрь. Но вдруг в голове раздался голос, от которого защемило сердце. Голос знакомый, родной, близкий. Он позвал меня на чистом русском:

– Алена.

– Папа?

Мне потребовалось непозволительно много времени и еще один оклик, прежде чем понять…

– Алена!

…что голос раздается не в голове. Когда едва слышно шепчут на ухо, то разницу почти не ощущаешь.

Я посмотрела на охранника, который сопровождал меня. И сразу узнала глаза над матерчатой маской. Как я не поняла раньше? В тот момент, когда их хозяин с удовольствием впечатал приклад в живот Мерфи?