Скалолазка и Камень Судеб - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 76

…Море было спокойным. Там, где минуту назад к небесам возносилась исполинская скала, колыхались ленивые волны. На них закачалось и мое изможденное тело. Тяжело дыша, я медленно перебирала руками и оглядывалась. В ясном синем небе горели десятки оранжевых парашютов. Значит, такой путь избрали коммандос, чтобы эвакуироваться с исчезающей Башни. Интересно, есть ли среди них человек в черной водолазке?

Не меньше получаса я качалась на волнах, пока меня не подобрал военный катер. Два моряка со стрижками пони – полосой коротких волос от лба до затылка – вытащили меня из воды. Посадили к троим – таким же купальщикам – насквозь промокшим парням в оранжевых комбинезонах.

– Вы почему без спецодежды? – строго спросил еще один моряк с какими-то блестящими значками на рукаве. Очевидно, старший офицер.

– Было жарко, – ответила я.

– Вы из какого подразделения? – не унимался он. Видать, очень хотел засадить меня на гауптвахту. Или познакомиться. Но и для того и для другого я была слишком измотана.

– Из «Мглы». Слышали о таком?

Он смутился. Отошел от меня. Больше с вопросами не приставал. Катер летел по волнам к длинному линкору, на борту которого красовалось название «Кентукки».

Через некоторое время после того как нас подняли на высокий борт, ко мне подошел помощник капитана. Видимо, старший офицер успел доложить.

– Нам приказано во всем помогать людям из ЦРУ, – сообщил он.

– Мне нужно срочно на берег Марокко.

– К сожалению, вертолет сейчас на вылете.

– Устроит и катер.

Всю дорогу рулевой катера был насторожен и смотрел на меня подозрительно. Видимо, начальники предупредили, чтобы вел себя поаккуратнее. Еще бы! С ведомством Тома Кларка не забалуешь. Чуть что не так – штырь вобьют в голову… Или выпустят черных летающих паразитов… Неужели это было взаправду?

Где сейчас Кларк?

До берега добирались часа полтора. Молчаливый рулевой остановил лодку метрах в десяти от скал. Ближе подойти не мог. Я поблагодарила служивого за работу, сказав: «Родина тебя не забудет!» – и спрыгнула в воду.

Выбралась на узкую полоску песка. Катер за моей спиной развернулся и ушел в открытое море. Обнаружив, что больше за мной никто не наблюдает, я упала на песок.

Невидимые волны качали меня. Голова гудела от пережитого. Все еще казалось, что я куда-то скачу, куда-то бегу, прыгаю… Трудно поверить, что все позади. Камень Судеб ушел из нашего мира на следующие девятнадцать лет.

Незаметно сморил сон. Снова приснился Фенрир. На этот раз он не разговаривал со мной. Стоял по колено в воде спиной к морю. Волны разбивались об него, словно о скалу, брызги взлетали в воздух, искрясь на солнце. Одежда конунга заметно истлела, меч и доспехи проржавели, а сам он здорово постарел. Я бы сказала – одряхлел.

Волк долго смотрел на меня. Затем развернулся и ушел в море. Погрузился в него с головой. Только рогатый шлем еще некоторое время виднелся над поверхностью, а затем пропал и он, накрытый волной.

Больше я не видела Фенрира в снах. Льдина на дне Атлантического океана растаяла…

Кто-то толкнул меня в плечо, и я открыла глаза. Все еще лежала на песке, а надо мной стоял смуглый черноволосый мальчик. На лбу – видавшая виды водолазная маска, в мокрой корзине – целая гора моллюсков, обросших мохнатыми водорослями.

– Вы потерялись? Вы туристка? – спросил он на плохом французском.

– Нет. Я сама по себе… А ты кто?

– Меня зовут Ибра. Я живу здесь.

– Для чего тебе столько моллюсков?

– Продам их Малику, у него придорожный ресторан. Когда соберу достаточно денег, куплю игровую приставку «Сони».

– Завидная цель, – восхитилась я. – Ибра, а скажи, пожалуйста, где дорога на Эль-Хосейма?

Столб с цифрами на табличке «32» стоял на черном маслянистом шоссе. С замирающим сердцем бежала два километра по направлению к Эль-Хосейма. Мучила жажда, песок скрипел на зубах. Но удержать меня такие мелочи были не способны.

Вот наконец и нужный километр.

Я спустилась с шоссейной насыпи.

В нескольких метрах от дорожного столба с отметкой «30» среди невысокой рыжей травы нашла уложенные камни. Они образовывали низенький холмик. За годы он врос в землю, щели между камнями забились песком, превратив сооружение в монолит.

Опустилась на колени. Некоторое время стояла так, не двигаясь. Затем принялась отковыривать верхний камень. Пятиугольный булыжник приклеился к своим соседям, и мне пришлось, ломая ногти, отдирать его.

Под камнем, свернутая кольцом, лежала цепочка. Стальные звенья потускнели от пыли и времени. Я подняла ее.

На конце висела остроносая пуля. Когда очистила землю, обнаружила на бронзовом боку крохотные буквы: «I. В.»

Прикоснулась губами к потемневшему металлу:

– Вот я и нашла тебя, папа!

Поиски окончены.

Кроме одного, у меня не осталось больше вопросов. Есть только жгучее желание. Такое же, как у Чедвика.

Отомстить Левиафану!

Эпилог

Я сидела на могиле отца до тех пор, пока не стемнело. Только когда жажда сделалась невыносимой, пошла на свет, горевший в окнах дома метрах в восьмистах от дороги.

Дом стоял на холме. За ним вздымались горы огромного хребта Атлас, протянувшегося через Марокко, Алжир и Тунис. Половину пути я взбиралась по камням, потом наткнулась на тропинку, которая привела меня к высокому забору. Несколько раз постучала в калитку, но на стук никто не вышел.

Перелезла через забор и очутилась перед длинной стеной со множеством окон. Маленькая дверь с торца оказалась незаперта. Я вошла в нее.

Жажда так немилосердно терзала меня, что первым делом выпила всю воду из цветочной вазы. Только потом оглядела маленькую прихожую. В углу свалена садовая утварь, несколько пар обуви. Подоконники сплошь уставлены горшками с фикусами. Из комнат доносился запах стирального порошка. На стене огромное зеркало – словно экран.

Я глянула в него и обомлела. На меня смотрело усталое, бледное лицо. В грустных глазах отражались все потрясения, пережитые мною за этот несчастный сентябрь. На лбу появилась морщинка. Подняла руку и принялась разглаживать ее. Быть может, исчезнет? Ведь я же не старуха! Мне даже тридцати нет! Это просто от напряжения…

Рядом в зеркале возникло еще одно лицо.

И я вдруг подумала, что опять заснула на ходу. Как тогда, в женской комнате Шереметьево-2, когда в зеркале увидела позади себя Фенрира.

В этот раз я не спала. Рядом со мной стояла женщина. Ничего необычного в ее внешности не было. Кроме того, что…

Ее лицо было копией моего лица! Только в углах рта морщинки. И под глазами. И на лбу… Я, наверное, стану такой лет через тридцать…

С улицы донесся пронзительный крик морской чайки. От запаха стирального порошка защипало в ноздрях и в глазах. Я моргнула, но женщина в зеркале не исчезла. Она обратила на меня взгляд.

Это не сон. И не галлюцинация, вызванная жуткой усталостью.

– Мама!

Я бросилась к ней. Крепко сжала.

Да, это она! Моя мамочка. Живая! Я узнаю ее тепло. То самое, которое помню с детства. Которое так часто снилось мне.

Она нерешительно дотронулась до моих волос.

– Аленушка? Доченька?

– Да, это я!

Слезы, которые я глотала, были почему-то сладкими, как вино причастия. Сбылось… Самое заветное желание, которое казалось невозможным. Моя мечта, которая, я думала, никогда не осуществится в этой жизни…

– Где же ты, Аленушка? – со страданием произнесла она. – Если бы ты слышала меня. Если бы ты знала, как я тоскую по тебе!

– Мама, я здесь! – Я подняла на нее глаза.

– Извините, кто вы? – раздался голос за моей спиной.

Я обернулась. В дверях стояла пожилая чернокожая женщина.

– Кто вы? – переспросила она. – Посторонним сюда нельзя.

– Куда нельзя? – Я по-прежнему сжимала маму в объятиях, словно опасаясь, что ее отнимут.