Скалолазка и Камень Судеб - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 43

На плоскогорье становится тесновато! Почитатели моего таланта и просто желающие разорвать на части собираются на сходку. Самое интересное, что все трое прижались к трубкам сотовых. Видимо, между собой переговариваются. Конференция по единственному вопросу: куда, мать ее, подевалась Скалолазка?

Братья сошлись возле Чедвика. Сотовые отправились в карманы, и все трое принялись горячо и активно обсуждать повестку дня. Латинос экспрессивно тараторили, Чедвик больше слушал, лишь изредка вставляя короткие весомые фразы. После них братья ненадолго умолкали, затем начинали свое «бла-бла-бла», как говорят американцы. Кажется, ясно, кто из них является главным.

Я посмотрела на жезл. Надо перевести остальные надписи, но только не здесь, не вблизи могильника… Вновь глянула на троицу возле холма. Самое лучшее, что можно сделать, – убраться отсюда. Пока меня не нашли и не вытрясли пленку вместе с душой!.. Я получила важную информацию. Чтобы продолжить расследование, требуется сперва переговорить о находках с Эрикссоном. Но в горах телефонные будки не растут. Не просить же сотовый у одного из старых знакомых! Вот и получается, что надо бы добраться до какого-нибудь человеческого жилища…

Мой экс-друг и его «амигос» неожиданно прекратили разговоры. Повернулись и пошли прочь с плато. Наверное, в ту сторону, где остался джип Чедвика. Возможно, там же и автомобиль, на котором прикатили братья… Вот так. Видимо, сочли поиски бесперспективными. Прошло много времени, пока я ползала среди костей. Они подумали, что я сбежала.

Вот и хорошо… Глядя на мегалит, черневший в закатных лучах, я неожиданно поняла его смысл.

Терпеливо дождалась, пока головы всех троих не исчезли за краем. После чего поднялась и, на всякий случай пригибаясь к траве, побежала к серому холму. Солнце уже наполовину скрылось за вершиной горы. Рука и зажатый в ней жезл сделались красными, кровавыми. Я, наверное, вся такая. Бог с ним…

По холму взбиралась, тщательно обходя ямы и траншеи. Снова провалиться желания не возникало. Пусть даже все, что произошло под землей, мне привиделось.

Каменный монумент вырастал с каждым шагом. Лучи красного солнца превратили его в темно-бурую мрачную массу. Впрочем, ничто не может сравниться с недрами могильного холма…

Я шла, не отрывая взгляда от проема, образованного камнями. В первый раз я не решилась туда встать.

Возможно, опасаясь, что накрывающая камни плита рухнет. Возможно, из-за чего-то другого – сейчас уже не помню… Но зря я этого не сделала!

Размеренно ступая по спекшейся земле, вошла под каменный навес.

Плиты с боков и сверху четко огородили пространство, куда следует смотреть. Получилось своеобразное окно с видом на горизонт Средиземного моря. Правильно. Все пути ведут к морю. Викинги пешком не ходили, предпочитали море и ладью. Лодка – их средство передвижения, их боевая машина, а также их дом.

Я поморщилась, потерла переносицу. Без очков много не увижу. Со своей близорукостью – просто слепая курица! А тут еще закат: на долину ложатся причудливые тени, закрывая дороги, ущелья и даже целые леса… Эх, нет бинокля!

И все-таки кое-что удалось разглядеть! Размытая картинка открылась мне. Я увидела участок далекого берега, который врезался в море остроконечным мысом. Вероятно, скалистый, покрытый лесами. Деталей не видно, в общем, они и не нужны. Главное, что кончик мыса располагался точно посередине между двумя плитами, ограничивавшими мой обзор.

Все. Больше ничего существенного. Только этот мыс. Нужно добраться туда. Что там?

Наступил вечер. Луна и звездочки кое-как освещали скалы. Я бы предпочла дневной свет. Ну в крайнем случае пару прожекторов. С гор спускалась голодная, дикая, злая. До поры страдала от жажды, но вдруг среди скал услышала журчание и вышла на ручеек. Черпая ладошками темную воду, напилась вдоволь.

Шла не тем путем, которым мы с Чедвиком поднимались к монументу. Скорее всего, там американец и близнецы, а я надеялась хотя бы до следующего утра оттянуть встречу с ними. Кроме того, мне нужно совершенно в другую сторону.

Я спускалась в направлении, которое указал Мертвенный Мегалит. В сторону моря, к остроконечному мысу. Путь новый, неизведанный – беспорядочное нагромождение из скал и деревьев. Естественно, я заблудилась.

Каменные стены со всех сторон. Сразу потеряла направление. Компаса с собой не имелось, ориентироваться можно было только по звездам. Я нашла на небе Малую Медведицу, отыскала в ней Полярную звезду, но вот что с этой звездой делать дальше – не имела ни малейшего понятия.

Поплелась прочь от Полярной звезды. Ежеминутно спотыкалась, измотанная усталостью и голодом. Один раз провалилась в расщелину и чуть в ней не застряла. Едва сил хватило, чтобы выбраться на поверхность. Иначе так бы в ней и ночевала – заклиненная. Когда выбралась, долго боролась с упрямой «ленивицей», засевшей внутри меня. Эта негодница советовала отключиться прямо сейчас и двигаться дальше, когда поднимется солнце.

– Ну уж дудки! – сказала я ей.

В темноте одинокая фраза прозвучала довольно глупо. Сторонний наблюдатель мог подумать, что я сбрендила и разговариваю сама с собой. Ничего. Пусть сбрендила… Только дайте мне стороннего наблюдателя – тут же вцеплюсь в него и заставлю вести на ближайшую ферму. А если он откажется, оттяпаю ему ногу и поджарю на костре. Сильно есть хочется!

Сделав пару шагов, я вдруг поняла, что где-то посеяла жезл. Он находился за поясом шорт, а теперь там только пупок. Как я могла потерять жезл! Он же тяжелый! Падая, должен был загреметь по камням словно колокольня. А если бы на ногу рухнул, мог и пальцы отдавить!.. Нет, как я умудрилась потерять жезл?

«Ничего удивительного, – вновь откликнулась „ленивица“. – Ты уже, как опытная лошадь, спишь на ходу! Даже если бы в зубах его несла, все равно бы потеряла!..»

Возвращаться и искать чертову железяку в темноте – дело идиотское и неблагодарное. Но, немного подумав, пришла к выводу, что единственное место, где я могла и должна была потерять жезл, – расщелина, в которую провалилась. Пришлось обратно лезть в нее. Фонарик у меня к тому времени уже не светил, поэтому карабкалась впотьмах. Снова едва не застряла, но жезл нашла. Он свалился на дно, в мягкие мхи. Оттого я не слышала звона.

Двинулась дальше. Во мне назревал конфликт. Сцепились две противоположности: ленивица и пионерка. «Пионерка» упрямо твердила, что долг и совесть требуют – останавливаться нельзя! Нужно шагать до самого утра, поскольку времени мало: до затмения осталось всего два дня!.. «Ленивица» затыкала ей рот, а долг посылала подальше, резонно объясняя, что поспать все равно надо. Рано или поздно. И лучше сделать это ночью, когда темно, а утром со свежими силами искать мыс… К единому мнению противоположности не пришли, и я так и двигалась, внимая Сталинградской битве моего мозга.

Валуны вдруг закончились, и передо мной выросла стена колючего кустарника. Ободрать себя колючками – это уж слишком!.. Противоположности неожиданно пожали друг другу руки, дав добро на то, чтобы я рухнула на травку прямо под кустами.

Заснула я практически мгновенно, положив голову на древний жезл…

Сколько я спала, сказать не могу. Проснулась оттого, что кто-то тряс меня за ногу. Открыла глаза и не обнаружила никакой разницы между открытыми и закрытыми глазами. Все та же темнота. Ночь еще не закончилась.

Наверное, часа два поспала, и этого хватило. Отдохнула, набралась сил. Сновидения не мучили. И слава богу. В моих снах на образы подсознания обычно накладываются события прошедшего дня. Не хватало еще, чтобы приснились черные скелеты, шугающие смотрителей Британского музея и бегающие по крыше скоростного поезда.

Кто-то снова дернул меня за ногу, и я почувствовала, как левая спортивная тапочка исчезла вместе с носком. В оголившуюся пятку тут же вцепился ночной холод.

– Я на это согласия не давала! – протестуя, воскликнула я.

Над ногами застыли два горящих глаза, из-под которых донеслось утробное рычание. Не рокочущее и низкое, исходящее из глотки волка или рыси, а легкое, как у маленькой рассерженной собачонки.