Как написать бестселлер - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 2

– Спасибо, я сделаю, как вы сказали… – Парень задумался. – И все-таки, я согласен, чтобы вы напечатали мою ИСТОРИЮ.

– Нет, мы не можем воспользоваться такой щедростью!

Молодой человек замер.

– Что же вы не хотите взять? – угрюмо пробасил он. – Я же вам отдаю свою ИСТОРИЮ!

Молодой человек по имени Витя, на лице которого отпечаталось от силы восемь классов средней школы, да и то, вряд ли полных, начал раздражать Игнатова. "Исторические особенности общественных туалетов…" ждали коррекции. Неисправленные глаголы "быть" вопили со страниц.

– Нам не подходит ваша рукопись.

– То есть как "не подходит"? – не понял молодой человек, ошеломленный резкой переменой в речи редактора.

– Не подходит!

– Но во мне есть талант!

Игнатов фыркнул, мельком глянул на себя в старинное зеркало и поправил несколько волосков на лысине.

– Что же вы молчите? – недоумевал Витя. – Я же писатель! Я написал ИСТОРИЮ! Возьмите!

– Если бы всякий остолоп, научившийся в школе выводить квадратными буквами "мама мыла раму", называл себя писателем – у нас была бы не страна, а деревоперерабатывающая фабрика какая-то. – Павел Сергеевич опустился на свое место. – Нет!

В глазах молодого человека что-то мелькнуло. Кажется он понял оскорбление.

– Вам что-то не понравилось? – жалобно произнес он. – Скажите. Все исправлю!

– Сказать? – угрожающе поднявшись над столом, прошипел Игнатов. – Хорошо. Вы этого хотели.

Он рывком подвинул к себе стопку желтых листов.

– Ваша история о молодом человеке, который ступил в лужу и оказался в мистическом рабовладельческом мире, совершенно… невообразимо бессмысленна! У нее нет ни начала, ни конца! У нее отсутствует фабула! Персонаж туп до неприличия, а язык… О, язык заслуживает отдельного разговора.

Молодой человек уставился на кончик собственного носа, и редактор был уверен, что этот идиот собрался высунуть язык, чтобы проверить – почему о нем пойдет отдельный разговор.

– Я говорю о литературном языке! – назидательно произнес Игнатов.

– А-а! – протянул парень.

– Некоторые ваши фразы требуют издания отдельным сборником. Вот, например: "Черное небо там всегда темно-синее". "За горизонтом всегда дребезжит рассвет". "Месяц всегда в виде луны".

Витя насупился.

– Что, неприятно? Погодите. Самое веселое ждет впереди! – заверил редактор, взяв следующий лист. – "Каменистое поле покрывала грязь". "Ботинки выпачкались по колено в грязи".

Витя хмуро смотрел на редактора из-под косматых бровей, не представляя – в чем он ошибся, но интуитивно чувствуя вину.

– Нет-нет! Давайте продолжим! "Кто-то сильный со смрадным дыханием вытащил его на поле, и он увидел тысяча сто сорок людей. Тысяча сто сорок первым был черный монстр с красными глазами. Они носили камни на гору. Черный монстр их погонял большим кнутом". По вашему тексту получается, что красные глаза монстра каким-то образом выскочили из глазниц и принялись наперегонки катать камни, а монстр радостно подгонял их кнутом, при том оставаясь слепым. Ничего сценка, а?

– Это люди закатывали камни в гору! – угрюмо пробормотал парень.

– Вот и напишите правильно!

Гигант Витя скорчился от стыда, могучие плечи сложились. А редактор не унимался:

– Кстати, мое любимое место: "Когда кто-то из людей не мог тащить камень его ногами монстр избивал". Замечательно! Вы имели ввиду, что монстр избивал человека ногами, а получилось – то ли камень с ногами, то ли монстр оторвал у человека ноги и избивал ими несчастного…

– Правильно последнее! – вставил Витя.

Павел Сергеевич часто заморгал, пытаясь осмыслить услышанное.

– Это просто ужасно! Ваша фантазия отвратительна. Почему вы назвали это историей? Ваша писанина – тошнотворная фантасмагория без начала и конца!

– Нет, это история! – упрямо произнес молодой человек.

– Вы мне надоели! Убирайтесь отсюда! Идите лучше прочистите наш туалет! Более полезное занятие!

– Почему вам не нравится мой текст? – уныло затянул парень.

– Он бездарен! К тому же мы не публикуем фантастику.

– Это ИСТОРИЯ!

– История? Я расскажу, как пишутся истории! Вот, например, Сидор Соколовский позавчера попал в вытрезвитель, и можете не сомневаться, что скоро в нашем журнале появится статья "Исторические особенности вытрезвителей города Волопаево". Это вот реальная история! А у вас…

– И у меня реальная история! Она произошла со мной! Это я главный герой! Со мной все случилось!

– Да что вы говорите! – язвительно воскликнул редактор. – Вы – этот парень, попавший в темный мир, где рабы таскают камни в гору?

Павел Сергеевич расхохотался, отчего лицо Вити сделалось мрачнее тучи.

– Реальная история! – хихикал Игнатов. – Конечно, реальная! У нас по улицам Волопаево сплошь и рядом разгуливают демоны с оторванными ногами, а их глаза катают камни в гору.

– Я был там! Я написал то, что увидел! Это ИСТОРИЯ! Литература должна быть точной и описывать реальные истории.

Редактор хохотал так, что поперхнулся и закашлялся.

– Вы не верите, что эта история произошла на самом деле? – спросил молодой человек.

– Я не психиатр, чтобы верить бредням… – произнес Павел Сергеевич, успокоившись.

Молодой человек вдруг дотронулся до зеркала и постучал по нему.

– Если разобьете зеркало, я натравлю на вас милицию… – Павел Сергеевич замер с раскрытым ртом. По старинному зеркалу Татариновского имения побежали волны. На какой-то миг оно потеряло способность отражать предметы, сделалось прозрачным и наконец вовсе исчезло. В пространстве, обрамленном бронзовой рамой, открылась не стена с обоями в тошнотворный розовый цветочек, а каменистое бескрайнее поле под мрачным небом. Посредине поля вздымалась гора. Цепочки истощенных людей катили вверх по склонам огромные камни.

Когда Павел Сергеевич поднялся из-за стола и заглянул в зеркало, его глаза едва не выкатились на лоб. Запахи серы и формалина заполнили кабинет. Редкие волосы на лысине редактора растрепал холодный ветер. Издали донеся истошный человеческий крик.

– Что… что это? Куда подевалось зеркало? Верните его на место! Кутузка вам обеспечена!