Битва за смерть - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 64

– Мы разве знакомы? – вежливо спросил Зайнулов.

– Нет, Михаил Ахметович! – честно ответил Калинин. – Но я много слышал о вас!

Перед выдвижением на Волоколамск у роты выдался свободный вечер. Старушки, хозяйничавшие в деревне, любезно предложили солдатам переночевать в избах.

Калинин шел по улице, радостно слушая речь солдат, доносившуюся отовсюду. Речь живых солдат. Он курил папироску. Запах дыма стал привычен, но уже не казался таким волшебным, как на дереве в заколдованном лесу, когда Алексей в первый раз пробовал курить. Ощущение, что он перенесся в родной дом, не приходило. От этого было немного грустно.

А может, он просто скучал по заколдованному лесу?

– Алексей, оставь покурить! – раздалось позади. Калинин обернулся.

– Конечно, – ответил он, улыбнувшись старшине – Держи.

Высоцкий усмехнулся, взял папироску. Они вошли в избу, в которой уже находились политрук и Ермолаев. Сняли шинели и повесили их у входа.

– Как раз к чаю, – сказал Зайнулов. – Заходите.

Калинин пригладил волосы, поправил гимнастерку и вошел в избу вслед за старшиной. Ермолаев и политрук сидели за столом, грея ладони о жестяные кружки с горячим чаем. Алексей уже собирался опуститься на стул, когда заметил в красном углу избы маленькую икону. Он подошел к ней.

С березовой доски смотрел длиннобородый старец с мудрыми глазами. Он сидел на высоком кресле, одной рукой указывая на что-то, а в другой держа книгу.

Это был старец с церковных фресок в деревне Потерянная. Калинин сразу узнал его. Только на фресках изображение сохранилось до половины, а здесь, на иконе, полностью. И Калинин понял, что в языческой церкви от него скрылась небольшая, но существенная деталь.

У старца не было ноги.

Алексей подозвал худую старушку, хозяйку избы.

– Что это за святой? – спросил он.

– Это не православная икона, – объяснила старушка. – Языческая.

– А кто на ней изображен?

– Род-батюшка. Бог всех богов. – Она начала рассказывать: – У него в руках книга судеб. В ней записана судьба каждого человека. Он смотрит в нее и говорит, какова у человека будет судьба. А рукой, видишь, он показывает, что надобно делать человеку.

– А почему без ноги?

– Его по-разному изображают, – сказала старушка. – Я видела и с двумя ногами. Но он всегда сидит, и мне кажется, что взаправду нога-то одна. Вот так, сынок.

Она ушла, оставив Алексея перед иконой. Калинин вглядывался в лицо старца, пытаясь отыскать в нем знакомые черты. Неуловимое сходство было. Выходит, не по воле слепого случая рота Калинина забрела в заколдованный лес. Комбат знал, куда посылает солдат, потому что до этого, семьсот лет назад, посылал туда Мстислава Удалого с дружиной…

Он сел за чай и совершенно не мог влиться в разговор политрука и старшины. Мыслями лейтенант был далеко отсюда. Он вспоминал могучие колонны величественного Храма и маленькую девочку, стоящую посреди них. Почему-то в уме крутились ее слова: «Была принесена огромная человечья жертва, чтобы Черный лебедь захватил Храм».

27 января 2000 года,

Стокгольмский международный форум по холокосту.

Из выступления профессора Тадеуша Вайзинского: