Битва за смерть - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 6

Мороз крепчал. В тонкой шинельке было зябко. Наушники шапки «на рыбьем меху» Калинин опустил сразу после боя – точнее, после гибели Борового, – но холод пробрался даже сквозь них.

…Кажется, он уже должен был прийти в расположение роты. Алексей огляделся, но знакомые ему ориентиры скрылись в вечерней тьме. И тогда лейтенант направился к группе солдат, греющихся у костра.

– …а он смотрит на меня ошалелыми глазами и кричит: «Магазин давай, мать твою!» Весь изматюгался, а магазин-то у него в руках!.. – рассказывал один из солдат.

Алексей около минуты мялся, пристроившись рядом и не решаясь прервать красноармейца. Наконец он собрался духом и, поймав секундную паузу в рассказе, громко спросил:

– Извините! Скажите, пожалуйста! Где можно найти третью роту?

– А тебе зачем? Ты кто? Может, вражий шпион? – Неожиданный и громкий хохот бойцов напугал Калинина и заставил втянуть голову в плечи. Солдаты хохотали так неистово, что у некоторых вываливались самокрутки изо рта.

– Нет, – тихо ответил Калинин. – Я – новый командир третьей роты.

В этот момент на него упал свет от костра, осветив лейтенантские кубики в петлицах. Солдатский хохот как отрезало. В наступившей тишине кто-то удивленно присвистнул.

– Вместо Борового, что ль?

– Да.

От группы отделилась могучая фигура.

– Сержант Ермолаев, командир первого взвода, – низким голосом произнес красноармеец, неуклюже отдавая честь. – Мы и есть третья рота, товарищ лейтенант.

Калинин неловко замолчал, не зная, что сказать, что спросить и вообще что ему нужно. Единственное, что вертелось в голове, это глупое: «Вот я, наконец, и нашел первый взвод».

– Вам, наверное, к Зайнулову, политруку, – подсказал Ермолаев. – Он вон там, у костра.

Мелким, почти семенящим шагом Калинин приблизился к костру, возле которого из плоских жестяных котелков ели трое. Алексей отметил про себя, что всех троих он уже знает. Невысокий старшина Семен Владимирович, политрук Зайнулов и украинец, который во время боя советовал Калинину лежать и не высовываться.

– Здравствуйте, – произнес Алексей.

– Ого! Привет, герой! – расплылся в улыбке украинец. – Живой, что ль?

– Присядьте, товарищ лейтенант, – спокойно предложил старенький Зайнулов. – Поужинайте.

– Спасибо, – ответил Алексей, так и оставшись на ногах. Он смотрел на старшину, который сидел к нему спиной и не собирался поворачиваться, игнорируя лейтенанта.

– Ты, кажись, у руководства побывал, – произнес украинец. – Не ведаешь, кого командиром роты назначили?

На какое-то мгновение Калинин замешкался.

– Меня.

Старшина вскочил так резко, что Алексей отпрянул. Острый взгляд уперся ему в лицо.

– Тебя?! – Калинин сразу стушевался под незримым, но невероятно мощным напором, исходящим от старшины. Он отвел глаза, уставившись в темноту. – Да ты даже свой взвод не смог найти!

– Он вон там! – показал пальцем Калинин.

– Какой из него, на хрен, командир! – воскликнул старшина, обращаясь к Зайнулову.

– Семен, остынь, – попросил политрук.

Старшина поджал губы и запустил свой котелок куда-то в темноту. Алексей посмотрел на украинца и уловил в его взгляде нечто похожее на жалость.

– От нас мокрого места не останется, если ротными будут ставить таких вот сосунков! – словно выплевывая слова, хрипло воскликнул старшина. – Он положит роту в первом бою, а потом будет оправдываться, что слишком молод для этой должности…

Калинин не знал, куда деваться от стыда. Когда о нем говорили в его присутствии, он чувствовал себя неуютно, а уж если говорили в оскорбительном тоне – и вовсе был готов провалиться сквозь землю.

– Семен, ты обязан подчиняться приказу, – сказал политрук. – Командование считает это назначение правильным. Сверху всегда виднее, чем снизу. – Старшина резко повернулся:

– Я даже слышать не хочу о тех, кто наверху, Зайнулов! Они смотрят только вдаль, а люди для них – муравьи под ногами.

Полагая, что высказал всё, старшина решительным шагом скрылся в темноте.

– Не обижайтесь на старшину, товарищ лейтенант, – произнес политрук. – У него личное горе. Как вас зовут?

– Калинин. Алексей.

– Так не пойдет, – нахмурился политрук. – Вы не в школе. Нужно по имени-отчеству. Я, например, Михаил Ахметович Зайнулов. А вы?

– Алексей Витальевич, – робко произнес Калинин.

– Привыкайте, Алексей Витальевич. Вы теперь командир роты, и негоже солдатам называть вас Лешей. Если допустите панибратство, не сможете отдать решительный приказ.

Алексей усвоил совет.

– Николай Приходько, – представился украинец, протягивая руку. Алексей пожал ее. – Из огня да в полымя. По моему разумению, тот утренний бой полегче будет, нежели ротой командовать. Если честно, не хотел бы оказаться на вашем месте. По мне, лучше отвечать за самого себя.

– Вот и отвечай за себя, а язык на привязи держи, – одернул украинца Зайнулов. – Больно длинный он у тебя.

– У меня и язык длинный, – улыбнулся Приходько, – и руки, и всё, что ниже…

– Марш в роту! – оборвал его политрук. – Скажи командирам взводов, чтобы ребят построили.

– Эх… – с улыбкой вздохнул Приходько, слегка огорченный тем, что ему не дали высказаться. Он выскреб котелок ложкой, засунул ее в рот, затем, не вынимая ложки изо рта, прицепил котелок к поясу. Потом всё-таки вытащил ложку, поднял ее, чтобы сопроводить жестом какую-то фразу, но Зайнулов так строго посмотрел на него, что Приходько ретировался.

– Здорово нас потрепали в бою, – произнес политрук. Ему было уже много лет, пламя костра бросало мерцающие отблески на смуглое лицо, изъеденное морщинами. – Убитых похоронили, как полагается, кого нашли. Кого не нашли, те в земле лежат. Раненых отправили в дивизионный госпиталь. От роты осталось сорок три человека. Мы сформировали два взвода по два отделения. Первым взводом командует сержант Ермолаев, вторым – сержант Калугин. Ребята хорошие, на них можно положиться. Из оружия уцелело два противотанковых ружья «ПТРД» – по ружью на взвод, пара пулеметов «ДП» и один «максим». Есть несколько пистолетов-пулеметов Шпагина, но в основном солдаты вооружены винтовками и карабинами.

– Кажется, оружия не так много.

– Вы правы, Алексей. Мы пытались пользоваться немецким, но трофейный «шмайсер» хоть и удобен, да на морозе ненадежен, вот… Что я еще хотел сказать?

Алексей давно хотел сообщить о задании. Оно волновало его. Он подумал, что сейчас самый подходящий момент.

– Нам отдан приказ. Мы должны занять высоту Черноскальная.

– Приказано – займем, – пожал плечами политрук. – Пойдемте. Кажется, все построились.

Рота выстроилась шеренгой. Зайнулов подвел Калинина к костру, чтобы солдаты могли разглядеть нового командира. В начале строя Алексей заметил старшину и командира первого взвода. Старшина не смотрел на лейтенанта.

– Смир-рна! – не чеканя команду, а как-то обыденно воскликнул старшина. – Товарищ лейтенант, третья рота по приказу построена.

Алексей уловил во фразе заминку. Ему показалось, что старшина хотел сказать, «по вашему приказу», но выпустил неподходящее, по его мнению, слово.

«Что ж, – подумал Алексей, – действительно, не я отдавал приказ».

Вперед вышел Зайнулов.

– Я вас, ребятки, долго задерживать не буду. – Он кашлянул в варежку. – Но то, что я скажу, – сказать надо сегодня, чтобы слухов не распускали. Приказом командования от сегодняшнего дня на должность командира роты назначен лейтенант Калинин Алексей Витальевич. – Он повернулся к Калинину: – Вы должны что-то сказать им.

– Я не знаю, что, – растерялся Алексей.

– Расскажите, как вы организуете службу. Чего будете требовать от солдат.

– Я даже не думал об этом! Я до сих пор не могу прийти в себя после назначения! – яростно зашептал Алексей.

– Но о чем-то вы думали, когда вас назначили командиром взвода. Не могли же вы явиться сюда просто так?

Алексею опять стало стыдно. Когда отправлялся на передовую, он понятия не имел, как поведет себя в роли командира.