Битва за смерть - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 15

– У меня опыт большой – хрен позабудешь.

Ермолаев низко склонился над сугробом и, набрав в легкие воздуха, резко и сильно дунул. Снежинки закружились в свете фонаря. След открылся. Иван очень внимательно стал вглядываться в него.

– Проклятие! – наконец произнес он. – Надо командиру доложить.

– Я не знал – наша это машина или немецкая, – продолжал свой рассказ Зайнулов. – Но по поведению шофера, а он решительно направил автомобиль в мою сторону, я понял, что наша.

Она остановилась неподалеку, из салона выскочил статный улыбчивый офицер. Внутри сидел еще кто-то, но я не мог разобрать, кто. Офицер отдал мне честь, назвался капитаном Соболевым и, более ничего не говоря, открыл заднюю дверцу автомобиля. Военный, появившийся оттуда, был невысокого роста, крепкий, с решительным лицом и волевым взглядом. От количества звезд в петлицах я чуть не ослеп, хотя я на своем веку генералов повидал и в царской армии, и в Красной.

– Я ищу штаб Резервного фронта! – резко произнес высокопоставленный генерал.

– Штаб находился где-то под Малоярославцем, – ответил я.

– Что там за солдаты на полустанке?

– Это мой полк тридцать второй армии Резервного фронта, товарищ генерал армии, – ответил я.

– Что вы несете! – возмутился он. – Тридцать вторая армия находится в окружении под Вязьмой!

– Так и есть, – ответил я. – Но нашему полку удалось вырваться из окружения.

Он поверил, тем более что даже на расстоянии были видны белые повязки раненых солдат. Выражение лица у генерала смягчилось.

– Много же километров вы прошагали от Вязьмы, полковник, – сказал он.

– Двое суток без отдыха, товарищ генерал армии.

– Сильны немцы под Вязьмой?

– Сильны. Танков много. Пехоты тоже.

– Кто-нибудь еще прорывается из окружения?

– Я не знаю… У меня нет связи, нет свежих карт… Но немец повсюду, вплоть до Юхнова.

– Юхнов занят?

– Этого я тоже не могу сказать. Мы прошли мимо.

О чем-то задумавшись, генерал стал рассматривать верхушки деревьев вдали. Его внешность показалась мне знакомой. Но я так и не вспомнил тогда, где мог с ним встречаться.

Дальнейшие события развивались стремительно. Хотя полк понес серьезные потери, солдат в нем осталось достаточно. Мои ребятки ничего не успели сделать из-за того, что всё случилось слишком быстро. К тому же они остались далеко и не подоспели на помощь.

Из-за огромного склада, возле которого остановилась машина генерала, вылетели пять или шесть немецких мотоциклов. Пулеметы на колясках опущены в боевое положение, немцы как будто знали, что их ждет за поворотом.

Ударила очередь. Капитан Соболев, телохранитель, кинулся закрыть генерала, но было поздно.

Очередь прошла по диагонали. Пара пуль врезалась в полустанок рядом с моими ногами и, срикошетив, ушла в направлении железнодорожных путей. Следующая пара отскочила от бронированной двери автомобиля. Третья прошила тело генерала, отбросив его на капот.

Капитан открыл огонь из табельного «ТТ». Блестящего такого. Я подхватил падающего генерала и повалился вместе с ним на заднее сиденье автомобиля. На запахнутом генеральском пальто темнели два отверстия. Глаза неподвижно уставились в потолок салона, но губы двигались. Генерал был еще жив.

Тем временем капитан застрелил водителя переднего мотоцикла, и тот перевернулся вместе с коляской, перегородив дорогу остальным и на время задержав их. Водитель генеральского «ГАЗ-61» завел двигатель. Капитан запрыгнул в салон. Водитель надавил на газ, и автомобиль рванул по дороге на Малоярославец. Немцы преследовали нас, сколько могли, но у генерала была хорошая машина. И они отстали.

Генерал тяжело кашлял, иногда отхаркивая сгустки крови.

– Кажется, задето легкое, – определил я, затыкая юсовым платком пулевые отверстия. Одна пуля угодила в живот, вторая пробила грудь, и именно она повредила легкое. – Его нужно срочно доставить в какой-нибудь госпиталь Малоярославца.

– Когда мы проезжали город, улицы были пусты, – ответил капитан. – Там помощи не найти! Его необходимо доставить в Москву, в госпиталь. Только там смогут реально помочь…

На этом месте политрук замолчал и поглядел вперед.

«Почему он начал рассказ с гибели дочери?» – подумал Калинин и собрался задать этот вопрос вслух, как увидел, куда смотрит Зайнулов. Навстречу бежали разведчики, ранее посланные в авангард старшиной. Алексей не сразу заметил их, потому что белые маскировочные халаты сливались с окружающими сугробами.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! – раздалось из-за спины.

Алексей повернул голову и увидел догнавшего их Ермолаева.

– Товарищ лейтенант, мне нужно вам срочно кое-что сообщить!

– Ваня, погоди. – Зайнулов взял сибиряка за руку. Тот послушно замолчал. Разведчики приблизились к ним вплотную.

– Рота, стой! Отдых десять минут, – скомандовал старшина и подошел к командирам.

Один из разведчиков, матерый солдат со шрамом на угловатом подбородке, приложил руку к виску, обращаясь к Зайнулову:

– Товарищ политрук, разрешите доложить… – Зайнулов резко оборвал его. Алексей не видел еще политрука таким рассерженным.

– Ты что, ротного перед собой не видишь?! – гневно спросил он. Разведчик потупился. – Доложи лейтенанту!

– Есть! Товарищ лейтенант, разрешите обратиться!

– Слушаю, – сказал Калинин.

– Там впереди… – Было очевидно, что разведчику трудно описать словами увиденное. – Там следы от фашистов. Не знаю, как это объяснить. Фашисты словно сошли с ума. Вам лучше посмотреть своими глазами.

Калинин растерянно взглянул на Зайнулова, словно прося о помощи. Старенький политрук помедлил лишь мгновение:

– Семен, остаешься в роте. Мы с Алексеем Витальевичем пойдем с разведчиками.

Глава 6

В это время года солнце садится около шести часов вечера. В лесу стемнело в пять. Солдаты расположились прямо на дороге, здесь же развели костры. По мере того как разгорались поленья, сумрак рассеивался, пляшущие огненные языки озаряли лица солдат. Семен Владимирович подумал, что сегодня продолжать движение бессмысленно. Нужно остаться здесь на ночь.

Старшина прошел мимо костра, возле которого среди других бойцов расположился Фрол Смерклый.

Крестьянин достал свою коробочку с сухим пайком немецкого танкиста, открыл ее и долго выбирал, что ему попробовать из вражеской снеди. Рыбные консервы? Или сосиски? Хватит ли времени привала, чтобы вдоволь насладиться трофейными яствами?

Солдаты вокруг костра пихали друг дружку локтями, показывая на Фрола пальцами. Иногда кто-то из бойцов бросал колкость в его адрес, но Смерклый не обращал внимания. Никто уже не мог обидеть его, назвав жадным или единоличником, кроме…

– А вот и наш шибко умный крестьянин из деревни Жадюгово!

…кроме Приходько.

Фрол специально следил за Николаем после того, как старшина объявил привал. Когда Приходько расположился возле костра и начал заливать солдатам очередную байку, Смерклый устроился в противоположном конце лагеря, присев под тонкой березкой, неизвестно откуда взявшейся в этом лесу.

И всё-таки Приходько добрался до него! Фрол решил прибегнуть к простейшей тактике – не обращать внимания на выпады Николая. Но сделать это было нелегко.

– Сколько у тебя продуктов в этой коробочке! – воскликнул украинец, усаживаясь рядом, почти плечом к плечу. В руках он держал махорку и кусок газетной бумаги. – Не может один человек съесть столько!

– Я съем, – пробурчал Смерклый, делая вид, что перебирает продукты, а на самом деле тянул время. Он всё еще надеялся, что Приходько уйдет.

Николай некоторое время пристально смотрел на крестьянина. Пальцы его автоматически сворачивали самокрутку.

– Знаешь, что? – наконец сказал он, прищелкнув языком и вздохнув. – Я думаю, тебе орден дадут.

– Это за что? – подозрительно спросил Фрол.

– И в газете о тебе пропечатают, – продолжал Николай.