Астровойны - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 56

– Ничего другого не остается, – произнес он. – Готовьте операцию.

Тем временем крейсеры первой эскадры продолжали вести огонь по броненосцам, но сбросить их с занятых позиций не могли. Выдерживая натиск, броненосцы из боевого клина перестроились в выпуклую плоскость, увеличив зону поражения и еще больше подставив себя под огонь союзного флота. Но было в этом перестроении нечто устрашающее и презрительное по отношению к людям.

– Прекратить огонь! – приказал Стилихон. Вспышки погасли. Двенадцать крейсеров напротив перестроившегося соединения замерли в напряженном ожидании, личный состав в изумлении прильнул к иллюминаторам.

Перемещая указательный палец по коврику управления, Стилихон направлял телескоп от корабля к кораблю. Он видел на экране, как тысячи орков уткнулись лбами в палубы и замерли в ожидании.

– Что задумали эти твари? – пробормотал он в бороду и вдруг отдернул руку от пульта, когда телескоп обратился к самому большому кораблю, расположенному в центре. В отличие от остальных, его нос был закрыт не броней, а прозрачным куполом. И взору открылась просторная палуба, на которой точно статуя застыла одинокая фигура, укутанная в черный плащ. Стилихон увеличил изображение и впервые в жизни увидел белое безгубое лицо.

Глаза Рапа были закрыты.

Демона увидело великое множество людей. На кораблях и крейсерах вдруг воцарилась какая-то придушенная атмосфера. Возле Стилихона офицеры и диспетчеры служб больше не кричали в микрофоны и друг на друга. Смолкли писк и гудение электроники. Стихли сбивчивые донесения капитанов, периодически раздающиеся из динамиков. Движение кораблей на экранах затормозилось, а вспышки поблекли…

Стилихон вернулся к экрану, который показывал флагман броненосцев. Закрывающий лобовой отсек стеклянный купол вдруг вздрогнул и стал подниматься. Космический вакуум молниеносно высосал из помещения весь воздух, стены и пол покрылись серым инеем. А стекло продолжало поворачиваться, отдавая сенобита открытому космосу.

Рап поднял веки и обвел взглядом Союзный флот. Казалось, что угольные глаза посмотрели на каждого, и каждый из людей вдруг почувствовал ноющую боль в груди, как предупреждение о неминуемой беде. Стилихон покрылся мурашками, когда на короткий миг сенобит посмотрел и на него. И командующий флотом вспомнил старинную легенду, услышанную в детстве: человеку, который посмотрит на Рапа, грозит смерть. И он подумал, что напрасно эти слова пришли на ум, потому что сейчас сенобита видел весь флот.

Космос облизывал лицо ледяным языком. Для другого существа подобный контакт был бы фатальным, но Рапа эти прикосновения только освежали. Он некоторое время наслаждался ими. Затем раздвинул мантию, сделавшуюся жесткой на морозе, и изъял из складок свой угловатый крюк, который, по мнению Суеверного Букиниста, предназначался для пыток и издевательств над невинными существами.

Далеко внизу на месте «Южного Хозяина» копошился гигантский рой, в некоторых местах разрываемый сверканием вспышек. Слева и вверху ощущалось движение тысяч кораблей и мощь орудий, палящих в эти корабли. Но здесь, в районе уничтоженной крепости, установился странный покой и равновесие.

Пальцы свободной руки прошлись по завязке, что стягивала кожаную рубаху на теле. Расправив шнуровку, он откинул сначала одну сторону рубашки, затем другую, обнажив белую безжизненную плоть, испещренную шрамами, рубцами и проколами, оставшимися от пыток, которым его подверг Темный Конструктор. Казалось, нет места, где туловища не коснулось истязание.

Пальцы стали ощупывать тело, перебирая шрамы, задерживаясь на некоторых, словно он вспоминал истории, с ними связанные. Затем опустились ниже пупка и там, между двумя рубцами, отыскали небольшой свободный участок.

В то самое время, пока сенобит исследовал свою плоть, а внимание людей было сосредоточено на нем, из-за броненосцев выдвинулись около двух десятков вспомогательных катеров. Катера образовали ромб, его верхний угол оказался ровно под флагманом с Рапом.

Открылись люки. Заработали гидроприводы.

Из носовой части катеров выдвинулись телескопические опоры. Листы на их концах развернулись, сложились вместе и образовали единую плоскость, площадью не меньше квадратной мили. Они соединились настолько плотно, что между стыками не виднелось даже щелей.

А Рап, казалось, не замечал огромный сверкающий ромб, который раскрылся у него под ногами. Его внимание было сосредоточено на крохотном пятачке плоти. Он поднес крюк к животу, приставил заточенный конец к этому участку и, выждав мгновение, которое можно назвать секундной нерешительностью, вогнал в себя сталь.

Челюсти раскрылись, извергая бездыханный крик. Члены содрогнулись. Превозмогая конвульсию, он повернул крюк, заканчивая начатое, и блестящий конец вылез наружу в паре дюймов от места проникновения.

Ничто на белом и темном свете не могло причинить боль бывшему полководцу Верхних миров. Ничто, кроме этого крюка, сталью которого он был убит. Крюк приносил боль чудовищную. Многим более сильную и глубокую, нежели от подобного истязания испытал бы человек. В этом и состоял смысл. Ибо боль и только боль позволяла сенобиту выкачивать энергию напрямую из черных дыр.

И темная сила толчками полилась в него.

Пространство вздрогнуло, человеческий флот покачнулся, стронутый волной. На некоторых кораблях пропало электричество, сгорели электронные платы, отказали приборы и пульты. По экранам пошла рябь, а связь заглушили помехи… Солнце Пограничной системы моргнуло. На доли секунды белый карлик погас, словно ленивые термоядерные реакции в его недрах приостановились, а затем вспыхнул вновь. Однако с этого момента он светил тусклее, чем прежде.

А тем временем Рап, оставив крюк в теле и продолжая испытывать обжигающую боль, воздел руки. И в тот же миг люди ощутили незримый удар. Толчок в сознании. Прикосновение к их разуму чего-то неведомого, что породило новые неожиданные мысли, вместе с которыми пришел безотчетный ужас.

На палубах первой эскадры стали твориться страшные вещи.

Палубный матрос оторвался от иллюминатора и посмотрел на своего друга, который восемь лет назад увел его девушку. Похороненная ненависть неожиданно проснулась. Не помня себя, матрос накинулся на сослуживца, повалил на пол и принялся душить. И непременно задушил бы, если бы не товарищи, которые оттащили его и удерживали до тех пор, пока гнев не исчез.

Старший радист ракетного корабля почувствовал, что ему не хватает воздуха. Кислород из аварийной маски не помогал справиться с асфиксией, и тогда радист высалил иллюминатор. Погибнув за несколько секунд, он умертвил вместе с собой четырех помощников…

Второй пилот патрульного звездолета, стоявшего у границы гравитационного поля черной дыры, вдруг увидел в темноте за бортом прекрасного ангела, который манил его и призывал. Пилот без промедления направил судно в ту сторону, и только реакция первого пилота спасла экипаж из пятидесяти человек от падения в гравитационную пропасть…

На малом вспомогательном судне наводчик лазера, незлобный, безропотный парень, неожиданно вспомнил о том, как командир батареи крейсера «Громовержец» отправил его за провинность на эту скорлупку. Безропотный парень повернул свою подопечную, которую ласково называл «девочкой», в сторону крейсера и пробил его борт, а затем бросился вниз головой в лифтовую шахту…

Подобных случаев были сотни, но не они являлись целью колдовства, которое сенобит плел из собственной боли. Они стали лишь косвенным проявлением этого колдовства. Сознание людей задел край вызова, который Paп отправил в Мертвые Глубины по только ему ведомым каналам.

И вызов не остался без ответа.

По глади огромного ромбического зеркала – а именно его образовали катера – пробежали волны. Белый карлик Пограничной системы вдруг перестал в нем отражаться, как и зеленый Рох, и человеческий флот, и далекие звезды Верхних миров. Отражения исчезли, и на их месте образовалась черная пустота.

Только вначале наблюдателям показалось, что в зеркале пусто. В следующий миг внутри шевельнулось огромное тело…