Уроки колдовства - Шумская Елизавета - Страница 30

– Похоже на правду. А поточнее об этом нельзя узнать?

– Я не находил таких сведений. Разве что в эльфийских хрониках покопаться.

Калли что-то там прокрутил в голове и покачал светлыми локонами.

– Не думаю, что такие сведения в них содержатся. Если я правильно предположил время, когда ваши племена могли разойтись в столь разные стороны, то на тот момент человечество мало интересовало эльфов.

Ива подумала, что все-таки Т’ьелх был прав, говоря о том, что все Светлые – невыносимые снобы. Даже их милый и не слишком испорченный Калли. Хотя скорее всего он говорит так, как есть, – ведь и земли Бэрринов, слишком холодные, и Восточные Леса эльфов никогда не интересовали. Людей могли или просто оттеснить туда, или не посчитать нужным вносить в хроники перемещения каких-то там мелких племен.

– Ладно, а скажи, Златко, ты что-нибудь узнал по герою сегодняшнего дня, то бишь самоубийце? – перевела тему знахарка.

Синекрылый откусил, почти оторвал зубами огромный, с трудом поместившийся во рту кусок бутерброда, прожевал его, запил чаем и ответил:

– Да не, все в таком же шоке, как и мы…

– Ну про шок это ты загнул, – перебила его правдолюбивая Дэй. – На самом деле всем плевать на этого жмурика. Интересно, но не более.

– Я не про это, Дэй. Просто никто не знает, почему он это сделал. Он приехал один. Ни с кем особо не общался, но вчера веселился и пил не хуже остальных. По виду совершенно обычный парень. Никакими особыми проблемами не обремененный.

– Ну, по виду все такие. – Гаргулья махнула ложкой.

– Не все, – ожидаемо возразил Грым.

– Не все, так многие, – не стала упрямиться та.

– Что, обломали тебя, Златко? – усмехнулась Ива.

– Наоборот, – не согласился Синекрылый, – если бы он выглядел подавленным или что-то подобное, вот тогда бы все было бы ясно. А так… жил-был парень, обычный, ел, пил, веселился. И ничто беды не предвещало. И вдруг взял и повесился. Странно, не находите ли?

– Странно, – согласилась травница. – Только не знает его никто, никто с ним не общался. Как тут получить какую-то информацию о нем?

Златко оглянулся. Убедившись, что никто не подслушивает, чуть наклонился, жестом попросив сделать то же самое, и прошептал:

– Я думаю, надо покопаться в его вещах.

– И что это тебе даст? – с сомнением спросила знахарка.

– Посмотрим, – пожал плечами Синекрылый, выпрямляясь. – Вы со мной?

– Да куда уж мы денемся? – буркнула Дэй.

– Все равно делать нечего, – поддержала ее Ива.

– Вот и отлично! – Златко выглядел довольным донельзя. Как мало нужно человеку для счастья…

Решение было принято, а друзья не привыкли долго тянуть с реализацией планов. Поэтому, как только закончили завтрак (ни одно расследование не заставило бы их сделать это быстро), так Златко, будучи наиболее авторитетным в этих землях, отправился договариваться с хозяином. По закону при подобных ситуациях положено было вызвать дознавателя из ближайшего города, а комнату запереть и никого туда не пускать. Однако не стоило сомневаться, что Синекрылый сможет договориться. Так и вышло.

Спустя минут пятнадцать Бэррин уже поигрывал в руках заветным ключиком, а вся пятерка направлялась к номеру, где сегодня ночью произошла трагедия. Труп уже убрали. В погреб скорее всего. А то в комнате, не приведите боги, гнить начнет. При этой мысли Ива зябко передернула плечами.

В коридоре никого не было – юным сыщикам это только на руку. Ключ звякнул в замочной скважине, и дверь с таинственным скрипом отворилась. Друзья один за другим скользнули в комнату.

Номер был совсем маленький. Одна кровать, даже покороче, чем у девушек в их каморке. В углу свалены вещи. К стене по левую сторону от двери прибито два крючка. Вот и все. Совсем крошечное окошко почти не давало света, поскольку было занесено непрекращающимся снегом.

– М-да, негусто, – обозрев все это, высказалась гаргулья.

– А ты что хотела? – буркнул тролль, отодвигая ее чуть в сторону, чтобы добраться до сложенных в углу вещей погибшего. – Не в общем зале, кровать есть – и то хорошо. Можно даже сказать, повезло.

Дэй показала спине Грыма язык и побрела к окошку. Ива с каким-то холодом рассматривала балку, на которой мужчина, по словам Златко, и повесился. Сам же Синекрылый присоединился к троллю. Калли прислонился к стене и словно прислушивался. Чутье, в том числе и магическое, у эльфа было на высоте.

С трудом отведя глаза от балки и запретив себе думать на эту тему, знахарка обвела потерянным взглядом комнату.

– Слушайте, а что за баба орала сегодня? – чтобы отвлечься, спросила травница.

– Да служанка местная, – махнул рукой Синекрылый, не отрываясь от своего занятия. – Он попросил ее разбудить его пораньше. Вроде как выехать ему надо было как можно скорее. Конечно, в такую погоду он бы никуда не поехал, но за то прислуге и платят, чтобы делала, что велено, а не рассуждала.

Ива только хотела сказать, что для самоубийцы довольно странное поведение, как именно в этот момент Грым наткнулся на нечто интересное.

– Смотрите-ка, какую я писульку нашел! – В руках тролля оказалось письмо. Явно старое и очень потрепанное, будто его читали уже много раз.

– Ну-ка, дай сюда. – Златко забрал бумагу у Грыма и бережно открыл.

– Фу, ну как я не люблю все эти розовые сопли, – аж скривился тролль. – Любовь-морковь, милый-дорогой, чмоки-чмоки, фф-ф-у-у-уу!!! Не-на– ви-жу!!!

– Ты не прав, Грым, – вступилась за неизвестного автора Ива, вспомнив, как своими нежностями они с Т’ьелхом приводили всю его команду в бешенство. – Любовь делает людей слепыми…

– Глухими, тупыми и вообще убогими, – перебил ее тот. – Я знаю, но как же я это не выношу.

– А тебя и не просят этим заниматься. Не нравится – и не надо. Других-то за что осуждать? Как хотят, так и живут люди. Как чувствуют, так и пишут.

– Точно, – закивал Златко, втайне большой романтик. – У каждого есть право жить и вести себя так, как он хочет, в том числе и писать.

– Меня просто раздражают эти розовые сопли! – возмутился тролль. – Имею я право на свое мнение?!

– Имеешь, – кивнул Синекрылый. – Только не высказывай его столь презрительно, если знаешь, что оппонент тебе ничего ответить не может.

– Почему это не может? – удивился Грым.

Златко только хотел съехидничать, что он не подвязался искать по всему миру неизвестную Нари, автора этого письма, но его опередил эльф. Своим дивным звенящим голосом он тихо, но так, что пробрало всех, произнес:

– Потому что он мертв.

– Кто? – аж опешил тролль.

Тонкие пальчики Светлого скользнули по бумаге письма, и он пояснил:

– Они оба. И девушка, что его писала, и адресат.

– Откуда знаешь? – тут же почуял след Златко.

– Знаю и все, – качнул ресницами эльф. – Чувствую.

Синекрылый помолчал.

– У него на груди был медальон, – протянул он. – Как думаете, чей портрет в нем?

Все поняли намек, но Ива решила сказать:

– Лучше не гадать, а глянуть. Давайте закончим здесь и пойдем посмотрим на тело.

– Что, и ты пойдешь? – поддел ее Грым.

– Да, что поделаешь? Златко, с тебя пинта пива за это.

– Даже две, – рассмеялся тот.

Больше ничего интересного молодые люди не нашли в комнате, так что со спокойной совестью отправились в погреб.