Монастырь - Ширянов Баян - Страница 22

Обращаться в хумскую судмедлабораторию, чтобы там поколдовали над пустым листом, смысла не имело. До исполнения заказа могло пройти несколько суток. Да и, если там оказались бы какие-то крайне интересные сведения, ими тот час заинтересовались бы менты, а это пока не входило в планы Лакшина. У кума оставался единственный выход – прочесть выдавленный текст самому. И для этого майор решил испробовать один оригинальный способ.

Этот день для Кулина прошел как обычно. Или почти как обычно.

Пару ходок в карьер за гравием для коллег-бесконвойников, Николай провел с максимальной для себя пользой. У самого Куля денег было не слишком много и он, тихо оповестив одного из зеков что едет в лагерь и собирается взять грев, поехал за второй порцией щебенки. К возвращению Николая уже готовы были и список, и финашки. Направляясь в гараж, за накладной на продукты, Куль успел прочитать бумажку и привычно усмехнулся. Фантазия зеков не выходила за стандартные границы: чай, конфеты, хлеб, масло, сигареты с ниппелем, водка. Все это, за исключением масла и спиртного, можно было купить и в ларьке на территории зоны, но бесконвойников грело само вольное происхождение продуктов. Как некоторая нетривиальность воспринимались заказы консервов, в основном рыбных или тушенки, и супы в пакетах. Несколько раз Кулину заказывали брикеты киселя, лимонад, маринованные огурцы и перец, колбасу и сыр. Но эти просьбы, большей частью, исходили от откидывающихся, чтобы те могли с шиком отпраздновать выход на волю.

На сегодня Николаю предстояло лишь слегка увеличить официальную поставку, да провезти контрабандой одну бутылку водки.

С директором колхозного магазина, Клавдией Васильевной, тощей угловатой женщиной с вытаращенными базедными глазами и неизменной косынкой на крашеных хной волосах, у Кулина отношений никаких не было, кроме деловых. Впрочем, бесконвойник и не воспринимал директоршу как женщину. Несмотря на явную принадлежность к противоположному полу, Васильна со всеми, и мужиками, и бабами, и зеками, держалась на удивление ровно, если не сказать одинаково. Директорша просто-напросто игнорировала этих «всех». Исключение делалось лишь для председателя «Хумского партизана», да его ближайших помощников, кроме одного. Как рассказали Николаю, раньше Васильна работала главным бухгалтером. После какой-то финансовой передряги, то ли недостачи, то ли, наоборот, ее временно турнули из бухгалтерии. То есть, это тогда, лет десять назад, было сказано, что перевод временный. С тех пор утекло много воды, но Клавдия Васильевна все еще надеялась на возвращение в прежнюю должность.

Когда Куль, постучавшись, вошел в директорский кабинет, Васильна стукала указательным пальцем в кнопки настольного калькулятора и, казалось, в упор не видела вошедшего зека. Николай, уже готовый к такому теплому приему, не говоря ни слова, подошел к столу и положил перед директрисой накладную на продукты. Та скосила глаза на досадную помеху. Одного взгляда Васильне оказалось достаточно для полного проникновения в суть документа. Достав из нагрудного кармана халата ручку, директриса поставила на бумаге свою закорючку и возобновила прерванное занятие. Так же безмолвно Кулин взял накладную и удалился.

Эта сцена, с небольшими вариациями, повторялась всякий рез, когда Николай приезжал в магазин. Сперва Куль пытался что-то сказать Клавдии Васильевне, поздороваться, попрощаться, рассказать о погоде за окном. Но все эти попытки разбивались о непроницаемую броню безмолвия. Вскоре бесконвойник прекратил бесплодные попытки, благо, что директриса всегда делала то, ради чего Николай вынужден был заходить к ней – ставила подпись.

Теперь, с подписанной простыней следовало идти к заведующему складом и получить у того по списку. Завсклад, мужик средний во всех отношениях, был полностью в курсе зековских маклей. Именно через него шел почти непрерывный поток деловья, производства «in the за колючкой». Были, конечно, и другие покупатели брелоков, печаток, фигурных ножей с наборными рукоятками, но завсклад Акимыч являлся старым и надежным оптовиком. Лагерное начальство, несомненно, знало о его способах приработка, но препятствий не чинило.

– Здоров, Куль! – гаркнул Акимыч, принимая накладную, и добавил на порядок тише, – Есть чего сегодня?

Николай отрицательно помотал головой:

– Может, у Мотыля? Не в курсах.

– Ну, нет, и ладно. – довольно осклабился завсклад, показав мелкие желтые зубы. – Заказец зато есть.

– Какой? – осведомился Кулин.

– Щас… – Акимыч развернул бумажку и зачитал. – Черепушка-брелок – пять штук. Скелет-брелок – шесть. Знак «Мерседеса» с подставкой и хромированный – два десятка.

Николай не стал скрывать улыбки. Появившиеся на Урале «Мерсы» тут же стали жертвами уличных пацанов, которые, стоило на мгновение оставить машину на улице, успевали за это время отломать эмблему, а в фирменном исполнении она стоила не менее полутора сотен баксов. Зеки же приноровились изготавливать их из нержавейки. Такие можно было вырвать лишь с частью капота. Цена же, два килограмма чая (четыре пакета!), за час-другой работы, казалась зекам чуть ли не запредельной. Другое дело, что обладателям иномарок Акимыч сплавлял их за те же сто пятьдесят зеленых.

– Передам. – пообещал Кулин. – А с оплатой как?

– Как обычно. Четверть щас, остальное – как привезешь.

– Лады.

Такую схему завсклад отработал давно. Аванса с лихвой хватало на оплату работяг, а категория «остальное» целиком уходила в пользу маклера, в данном случае, Куля. Единственная сложность состояла в переправке в монастырь средств оплаты. Ведь за этот заказ Николаю пришлось бы нелегально переправлять в лагерь целых полцентнера чая – вещь почти нереальная. Но зеки брали чайный эквивалент и деньгами.

Акимыч всунул в ладонь Кулина свернутую в трубочку пачку банкнот:

– Должно хватить.

Николай, не пересчитывая, спрятал деньги. Завскладу он доверял, зная, что тому не выгодно жульничать. Вот смошенничать при определении цены – другое дело. Но цены уже устоялись и канал зона-воля работал без перерывов.