Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города - Шилова Юлия Витальевна - Страница 57

– Меня отправят в больницу умирать, а я хочу умереть в стенах родного дома.

– Надо собрать консилиум врачей. Надо…

– Ничего не надо. Дочка, я знаю, что мне осталось уже немного. Врачи вообще разводят руками и удивляются, как я еще жив, как я хожу, дышу и даже держу на руках внука. Я же говорил тебе о том, что я хочу умереть у себя в кабинете: в костюме, в галстуке, с дымящейся трубкой в руке.

– Но ведь тебе нельзя курить!

– Дочка, мне слишком мало осталось жить. Зачем себя ограничивать?

С этого дня я ездила в корпорацию самостоятельно и, сидя в кабинете отца до поздней ночи, копалась в бумагах и решала текущие проблемы, выбивая для своей корпорации как можно более выгодные контракты. Когда я заключила свой первый контракт, который принес корпорации по-настоящему хорошие прибыли, отец немощными руками открыл бутылку шампанского и, поливая меня пеной, говорил, что я прошла боевое крещение.

А однажды, достаточно поздно вечером, в моем кабинете раздался звонок, и я услышала в трубке болезненный голос своего отца.

– Папа, что-то с Левкой? – испуганно спросила я.

– Нет. Мы с няней уже давно его накормили и уложили спать. Он так сладко причмокивает во сне! Дочка, я хотел бы, чтобы ты сейчас бросила все дела и вернулась домой.

– Что-то случилось?

– Нет. Я просто очень сильно хочу, чтобы ты сыграла мне на баяне.

– Папа, я еду! Слышишь, я еду! Ты только дождись меня, пожалуйста, Папочка, только дождись!

– Я жду. Как же я могу тебя не дождаться. Я жду тебя в своем кабинете, – грустным голосом проговорил отец и повесил трубку.

Моментально выскочив из кабинета, вся заплаканная и бледная, я посмотрела на ожидающего меня охранника и лихорадочно проговорила:

– Как можно быстрее домой. Я чувствую: что-то с отцом.

Охранник кивнул мне и передал что-то по рации. А я не шла, я уже бежала к машине. Я сломала каблук и со злостью кинула туфлю о стену. Сняв вторую туфлю, побежала дальше босиком, но услужливый охранник не мог допустить того, чтобы я бежала разутой, и схватил меня на руки.

– Позвольте, я вам помогу.

Как только машина подъехала к дому, я выскочила из нее, взбежала по лестнице и, почувствовав запах табака, распахнула дверь в кабинет отца и встала как вкопанная. Отец сидел за своим рабочим столом в парадном костюме, с любимым галстуком на шее и держал в руках трубку.

– Папа, что случилось? Папа, тебе плохо? Я тебя умоляю, давай вызовем «скорую».

Отец посмотрел на мое залитое слезами лицо и с присущей ему строгостью произнес:

– Какая, к черту, «скорая»?! А ну-ка возьми себя в руки. На тебя смотреть страшно. Ты моя дочь или не моя?

– Твоя, – закивала я головой.

– Моя дочь не должна плакать, потому что она живет в Москве, а этот город не верит слезам. Моя дочь имеет стальные нервы, железную хватку и отличается строжайшей дисциплиной. Она верит как в свои силы, так и в завтрашний день. Ты такая?

– Такая.

– Тогда немедленно вытри слезы и улыбнись. Я учил тебя улыбаться даже тогда, когда тебе плохо?

– Учил.

– Так улыбнись! У тебя такая красивая улыбка. ТЫ СИЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА, И ТЕБЕ НЕ К ЛИЦУ ПОДОБНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ. Ты занимаешься бизнесом, вращаешься в мире мужчин. Ты должна улыбаться. Даже когда тебе хочется плакать, ты просто обязана улыбаться!

– Папа, я уже не плачу.

– Вот такой ты мне нравишься, дочка. А ну-ка, возьми баян и сыграй мне наше, народное. Я давно не слышал, как ты играешь.

– Я только в кладовку за баяном сбегаю. Я быстро! Одна нога здесь – другая там.

Я нервно скинула с себя пальто прямо на пол и как ошалелая бросилась вниз по ступенькам, к кладовке. Вернувшись с баяном в кабинет отца, я села напротив него и быстро проговорила:

– Сейчас, я только чуточку его настрою.

Отец кивнул головой и с болью в голосе произнес:

– Я люблю тебя, дочка. Береги Леву. Вы мои самые родные люди на этом свете. Если бы вас у меня не было, моя жизнь была бы бессмысленна.

– Папа, а ты что, умирать, что ли, собрался?! – крикнула я в истерике. – Ты сейчас так говоришь, как будто со мной прощаешься. Ты это брось! Слышишь, не смей?! Мы еще с тобой у Левки на свадьбе погуляем и канкан спляшем.

Завыв, как побитая собачонка, я развернула меха баяна и услышала громкий голос своего родителя:

– Играй, дочка! Играй! Давай нашу, народную!

– Батя, а ты не уснешь?! – я с трудом удерживала себя от того, чтобы не зарыдать. – Обещай, что ты не уснешь! Обещай!!!

– Да играй же ты, играй.

Я всхлипнула и громко запела: «По Дону гуляет казак молодой»!

Отец улыбался, смахивал слезы и опять улыбался. Я старалась на него не смотреть и пела с закрытыми глазами:

Когда я открыла глаза, батя уже спал. Он положил голову на рабочий стол и не двигался. Рядом с ним дымилась трубка…

Я просидела у него в кабинете до самого утра: одной рукой я обнимала отца, а другой придерживала на коленях баян. Я смотрела в одну точку и думала о том, что сейчас я жива, но во мне все же что-то умерло. Мне показалось, что большей части меня не стало.

– Я не подведу тебя, отец. Я никогда тебя не подведу. Ты всегда будешь мой гордиться. Больше никто не увидит моих слез, потому что я живу в Москве, а этот город не разжалобить слезами.

Утром в кабинет заглянула испуганная горничная, спросила, что произошло, и, не дождавшись от меня вразумительного ответа, тут же позвала охрану. Когда отца похоронили, я постоянно приезжала к нему на кладбище, рассказывала о своих победах, делилась проблемами и не забывала прихватить с собой баян…

А в один из совершенно обычных дней я набрала Сашкин номер телефона, думая о том, что даже если он съехал с квартиры, то я все равно его найду, хоть в России, а хоть на Украине. Когда я услышала Сашкин голос, я чуть было не выронила трубку из рук.

– Саша, это Света. Узнал?

– Еще бы, – заметно оживился Сашка.

– Как твоя жизнь?

– Я мужчина и не имею права тебе жаловаться на жизнь. Ну вот, сижу с билетом на Украину – вечером поезд. Так что ты позвонила вовремя.

– А я бы тебя и на Украине нашла.

– Да как бы ты меня нашла, я же тебе даже адреса не оставил?

– Сашка, а у меня сейчас такие длинные руки, – загадочно произнесла я. – Ты даже не представляешь, какие у меня длинные руки.

– Что, так выросли?

– Еще как! Ну что, может, увидимся перед отъездом?

– Я уже на чемоданах сижу. Ты же родить уже должна.

– Я родила.

– Кого?

– Мальчика.

– Ура!!! – закричал в трубку Сашка, будто бы это был его ребенок. – Как назвала?

– Лев.

– Красивое имя. А почему именно Лев?

– Потому, что так звали моего отца. Послушай, мы с тобой увидимся или нет? Я просто сгораю от нетерпения. Мне есть что рассказать тебе при встрече.

– А почему ты так долго не звонила? – в голосе Сашки послышалась обида.

– Потому, что я пообещала тебе позвонить тогда, когда я решу все проблемы.

– И ты их решила?

– Решила, – утвердительно кивнула я. – Сколько у тебя времени до поезда?

– Поезд через пять часов.

– Времени вагон и маленькая тележка! Говори адрес, куда мне подъехать, и жди меня у дома с вещами.

– А на чем ты приедешь?

– На такси, – чтобы не спугнуть Сашку, соврала я.

– Но это же дорого, – замялся Александр. – Света, понимаешь, у меня сейчас такое идиотское положение. С деньгами напряг. Я именно из-за этого и на Украину возвращаюсь. Подкосила меня Москва, весь кислород перекрыла. Может, лучше где-нибудь встретимся? Я к тебе на метро приеду.

– Саша, хватит оправдываться. У меня есть деньги. Называй адрес.

– Но…

– Никаких «но»!

Подъехав к Сашкиному дому, я вместе со своим охранником вышла из джипа и бросилась к Сашке на шею. Ничего не понимающий Александр смотрел то на джип, то на охранника, то на меня. В руках у него была шоколадка.