Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города - Шилова Юлия Витальевна - Страница 41

Взяв тряпку, я принялась хлестать Марину по лицу, нервно выкрикивая:

– Вот тебе лобовое стекло! Вот тебе! Вот!

Марина завизжала и попыталась схватить меня за волосы. Я бросила тряпку и зашагала в направлении мойки. Марина что-то кричала мне вслед и даже грозилась меня убить, но я уже ничего не слышала и не могла разобрать ни слова. Дойдя до мойки, я сразу заметила, что все девочки уже разъехались по домам, а в раздевалке меня ждала только Даша. Ни говоря ни слова, я бросилась к ней на шею и дала волю своим чувствам.

– Даша, он сказал, что заберет вещи, бросит свой ключ в почтовый ящик и от меня уедет! – произнесла я сквозь рыдания. – Он меня бросил!

– Да и не нужен он тебе такой, – Дарья, как могла, пыталась меня успокоить.

– Нужен, Дашка. Ты даже и представить себе не можешь, как сильно он мне нужен. Я его люблю. Понимаешь, люблю?! Даша, ты знаешь, что такое любовь?!

– Знаю – лишняя головная боль.

– Даша, а как же без любви-то? Дашка, как же без нее жить?

– Нормально. Пусть лучше тебя любят, а тебе любить не обязательно. Ты просто позволяй себя любить и подпитывайся чужими чувствами. А голову терять из-за мужика – это последнее дело. Сумасшедшая любовь – это всего лишь чувство, доведенное до абсурда. Моя мать вдолбила мне золотое правило: «Нельзя любить кого-то больше, чем этот человек любит тебя».

– Но ведь тогда это нечестно!

– А разве в любви что-то бывает честно? В любви хитрить надо.

– А мне всегда казалось, что в любви должна быть честность.

– Будешь честной – останешься на бобах.

– Значит, я должна любить вполсилы?

– Уж лучше отдавать лишь половину своих чувств, чем затем убиваться, что тебя бросили! Такие, как ты, всегда проигрывают! Пусть я сказала это слишком жестко, но это правда. Думаю, что из-за правды нет смысла обижаться на свою подругу.

– Но почему я проигрываю?

– Потому, что когда ты любишь, ты теряешь здравый рассудок. Всегда проигрывает тот, кто отдает себя без остатка, забывает про свою жизнь и живет жизнью другого. Нужно уметь контролировать свои чувства.

– Да разве чувства поддаются контролю?

– Еще как поддаются! В этой жизни нужно все уметь контролировать. Надо жить с расчетом: ты должна властвовать над своими чувствами, а не они над тобой.

– Да разве в любви может быть расчет?

– Еще как может! В любви он просто должен присутствовать. Ну и что хорошего с того, что ты ради своего мужика пошла машины мыть?! Он это оценил?! Я когда поняла, что это и есть твой студент, так захотелось надавать ему по его холеной морде. Он же тебя стыдится! Вы с ним вообще куда-нибудь ходили? Он тебя с кем-нибудь знакомил? В ресторан или в кино водил?

– Он меня стыдится, – ответила я гробовым голосом.

– В том-то и дело! Ты хоть сама подумай о том, как же можно жить с мужиком, который тебя стыдится?! Это же как надо себя не уважать! Ведь он за тебя заступиться должен был, он мог эту дуру заткнуть. Когда человека любишь, никогда не позволишь, чтобы в твоем присутствии про него сказали плохо. Он тебя не любит и никогда не любил!

– Тогда почему он со мной жил? Он из-за меня от своих родителей ушел и от их денег отказался.

– И надолго ли его хватило? Да он тысячу раз пожалел о том, что он променял своих богатых родителей на тебя! Все время, пока он с тобой жил, он предлог искал, для того чтобы от тебя побыстрее свалить и вернуться домой, к родителям. Ему предлог нужен был, и все. Что тут непонятного? Устал от твоей нищей любви. Таким, как он, подавай любовь с комфортом. Он жертвовать не умеет, а любовь не бывает без жертв. Он не мог от тебя уйти из-за жалости и трусости, потому что не мог тебе все в глаза сказать. А здесь такой шикарный повод, так почему бы его не использовать?!

– Но ведь он сделал решительный шаг. Он отказался от своих родителей из-за меня! Он же мог со мной просто встречаться, а он решил со мной жить!

– До первых трудностей. Света, заканчивай реветь – он этого не стоит.

Я слегка успокоилась и посмотрела на Дашу каким-то опустошенным взглядом.

– Даша, а как она тебе?

– Кто? Та девка, которая здесь орала как резаная?

– Это его бывшая невеста.

– Она ему больше подходит.

– Почему?

– Потому что два сапога пара. Света, собирайся я тебя домой довезу. Знаешь, у меня для тебя крайне неприятная новость.

– Какая?

– Администратор просила передать, что ты уволена. Сказала, чтобы ты завтра на работу не приходила.

– Как уволена? За что?

– Ты же сама знаешь, как здесь все строго. Не так чихнул, не так посмотрел – и все. Короче, начальство сказало, что нам никакие подобные разборки тут не нужны. Мало того, что ты танцевала плохо и несколько раз упала, так из-за тебя здесь разразился настоящий скандал.

– Значит, я еще и без работы осталась, – голосом обреченного человека произнесла я и стала с себя снимать мокрое бикини.

Сев в Дашкину машину, я вновь всхлипнула и посмотрела на оставшуюся позади меня необычную мойку.

– Вот и все: ни работы, ни мужика. Вообще ничего нет.

– Выкарабкаешься, – уверенно произнесла Дашка. – Это мужики у нас нынче какие-то хилые пошли, а женщина всегда может из любой ситуации выбраться. Считай, что ты со своей шеи мужика сбросила, а работу еще найдешь. Можешь к хозяйке прийти на поклон, расплакаться, попросить прощения.

– За что?

– Да ни за что! Самое главное – показать, что ты в чем-то раскаиваешься. Вдруг есть вероятность, что она тебя обратно возьмет?

Подъехав к дому, я посмотрела на темные окна и закусила нижнюю губу.

– Он ушел.

– Скатертью ему дорога!

Достав из сумки блокнот, Даша вырвала из него листок и написала на нем номер своего телефона.

– Это мой домашний, звони. Мы же подруги – я завтра попробую с хозяйкой насчет тебя поговорить. Напиши мне свой телефон.

Написав Дарье свой телефон, я поблагодарила ее за то, что она меня подвезла, и на ватных ногах вошла в подъезд.

ГЛАВА 18

Открыв почтовый ящик, я извлекла из него ключ и зашла в пустую и темную квартиру. Закрыв за собой дверь, я сразу бросилась к шкафу в надежде на то, что Дима не забрал свои вещи, но мои опасения подтвердились. В шкафу было пусто, а в ванной комнате не хватало бритвенных принадлежностей. В этой квартире не осталось хоть каких-то напоминаний о том, что еще совсем недавно в ней был мужчина. По-бабски заголосив, я стала ходить из комнаты в кухню и обратно, пока не собралась с духом, не подошла к телефону и не набрала Димкин номер.

Когда на том конце провода сняли трубку, я сразу поняла, что это его мать, и тут же спросила:

– А Диму можно?

– А кто его спрашивает? – голос женщины не предвещал ничего хорошего.

– Его однокурсница.

– Представьтесь.

– Боюсь, мое имя вам ничего не скажет. Вы что, знаете по именам всех его однокурсниц?

– Я знаю, что это звонит шлюха с мойки, которая хотела украсть моего сына!

– Зачем вы так? Он же не вещь, чтобы его красть. Он достаточно взрослый человек и сам принимает решения.

– Да ты засрала ему мозги! Мне Марина позвонила и все рассказала: где ты работаешь и какую должность занимаешь. Так что иди, мой машины, и забудь этот номер телефона. Если ты еще раз позвонишь, то я позвоню в милицию, дам кому надо денег, и тебя быстро депортируют из Москвы в тот Мухосранск, из которого ты приехала! Ты меня поняла?!

– Вы не ответили на мой вопрос. Дима дома?

– Дима дома. Слава Богу, в отличие от тебя у него есть дом. Я тебе последний раз говорю: забудь его имя и этот номер телефона, иначе ты пожалеешь о том, что родилась на этот свет. Даже до Мухосранска не доедешь!

В трубке послышались короткие гудки, и она обессиленно выпала из моих рук.

Выйдя на балкон, я посмотрела на звездное небо и подумала о том, что Москва в очередной раз надо мной посмеялась. Она не только посмеялась – она помахала мне рукой. «Мол, проваливай отсюда, девочка». Не выдержав, я достала из холодильника начатую бутылку виски, которым иногда баловался Дмитрий, и принялась пить прямо из горла. Я пила и думала о том, что если бы Дмитрий мог пройти все суровые испытания вместе со мной, то из нас могла бы получиться хорошая пара. Но он не смог. Он ненавидел наш быт, мою кофту с рынка, мой шампунь, мою косметику. Иногда мне казалось, что он ненавидел даже меня. Он был каким-то чужим, непонятным, далеким. До него нельзя было достучаться. Он был родным только ночью, потому что все еще желал меня. От выпитого виски у меня поплыло перед глазами, и я полезла в тумбочку для того, чтобы достать оттуда таблетки. Я вдруг отчетливо поняла, что Димка уже не вернется. Он никогда не вернется.