Замуж за египтянина, или Арабское сердце в лохмотьях - Шилова Юлия Витальевна - Страница 24

Закончив есть суп, Валид посмотрел на часы и озабоченно сказал:

– Собирайся, нам пора. С нами в Хургаду мой дядька поедет.

– Кто? – Я сразу почувствовала неладное и ощутила, как меня бросило в жар. – Кто с нами поедет?

– Мой дядька, Ахмед. А что ты так испугалась?

– Я не испугалась, – принялась оправдываться я. – Просто я хотела побыть с тобой вдвоем. А теперь этот Ахмед.

– Не переживай. Он едет по своим делам.

– А какие у него там дела? Что ему в Каире не сидится? – В моем голосе послышались истеричные нотки. – Валид, я могу остаться наедине со своим собственным мужем или нет?!

– Можешь, только я не понимаю, при чем тут Ахмед? Он едет в Хургаду работать, у него своя жизнь. Это мой дядя, и ты должна его уважать и чтить так же, как и других моих родственников.

Известие о том, что вместе с нами в Хургаду едет Ахмед, окончательно испортило мне настроение. Я попрощалась с семьей своего мужа, через силу улыбнулась свекрови и на русском языке поблагодарила всех за гостеприимство. Младшие сестры мужа прижались ко мне посильнее и не хотели никуда отпускать.

– Я обязательно к вам еще приеду, – я поцеловала каждую из них в щечку и, увидев, что у самой маленькой появились на глазах слезки, прижала ее к себе и стала гладить по голове. – Малышка, ну что ты вздумала плакать? Все будет хорошо. Я обещаю, что приеду.

Казалось, что девочка понимает меня и без знания русского языка. Она кивала головой и прижималась ко мне как можно сильнее. В тот момент, когда я наклонилась для того, чтобы дать потрогать младшей сестренке мужа свои светлые волосы, я прикоснулась к мочкам своих ушей и, вспомнив о том, что забыла в нашей с Валидом каморке свои золотые сережки, которые я сняла на ночь, я вернулась в комнату для того, чтобы их забрать. Но я не обнаружила сережек на маленькой тумбочке, стоящей недалеко от кровати.

– Не может быть, – сказала я сама себе и стала тщательно осматривать комнату.

Вскоре пришел муж, он указал мне на часы и сказал взволнованным голосом:

– Валя, мы опаздываем. Что ты тут делаешь?

– У меня серьги пропали.

– Какие еще серьги?

– Золотые. Очень красивые. Ты их разве не помнишь? – не могла не поинтересоваться я.

– Нет.

– Неужели ты не знаешь, какие украшения я ношу?

– Я как-то не обращал внимания.

– Сначала пятьсот баксов пропадает, потом – золотые серьги. У меня вчера уши стали болеть. Не знаю, может, от воды, может, еще от чего. Стало больно серьги носить. Я их на ночь сняла и на эту тумбочку положила. Думала, утром надену. Да вот забыла – пошла на кухню готовить и только сейчас о них вспомнила. Сережек на тумбочке нет.

– Может, они упали?

– Я уже везде смотрела.

– Хорошо. Я скажу сестрам, чтобы они были внимательными, когда будут убирать комнату. Если серьги найдутся, то ты заберешь их в следующий раз, когда мы приедем гостить к родителям.

– Валид, ты что, не понимаешь, мои серьги украли? – нервно произнесла я.

– В этом доме живет только моя семья, а у меня в семье не воруют, – нахмурил брови Валид. – У меня очень порядочные родственники, и если ты не помнишь, куда положила свои серьги, то не стоит обвинять моих близких. Они обязательно найдутся.

– Я хорошо помню, куда я их положила, – стояла я на своем. – Они лежали на тумбочке.

– В этом доме некому воровать. Мы опаздываем, нас ждет мой дядя. Скорее всего, ты забыла, что уже положила их в сумку.

– У меня пока хорошая память. Все ясно: мои серьги там же, где и пятьсот долларов. А сережки жалко – красивые и дорогие. Вот уж не думала, что они могут накрыться медным тазом.

– Каким еще тазом? – не понял меня Валид и, взяв за руку, по-хозяйски повел к выходу. Меня удивило то, что на прощание Валид даже не перемолвился со своими родными и парой слов. Я ожидала, что он скажет им про потерянные сережки, но этого не произошло. Значит, я попала в самую точку. Мои любимые серьги украли, и продолжать дальше разговор не было смысла.

– Мои родители будут молиться за нас, – сказал муж, как только мы сели в автобус.

«Особенно свекровь!» – отметила я про себя и при мысли о том, что за моим креслом разместился Ахмед, почувствовала настоящую горечь. Мне казалось, что он просто высверливает взглядом дыру в моем затылке и представляет, с каким бы наслаждением он сунул мне нож в спину.

Как только автобус тронулся с места, я услышала, что на мобильный мужа пришло сообщение, и стала ждать, когда он его прочитает. Валид сделал вид, что ничего не произошло, и продолжал рассматривать серый и унылый пейзаж за окном.

– Валид, тебе сообщение пришло, – не могла не задеть я мужа.

– Когда? – как ни в чем не бывало спросил Валид.

– Только что. Давай посмотрим, что тебе написали?

– Я не слышал никакого сигнала, – Валид явно не собирался сдаваться.

– Я слышала. Доставай свой телефон!

– Сообщения не было. Тебе показалось.

– Валид, ты в последнее время выставляешь меня какой-то сумасшедшей. Сначала мне показалось, что у меня украли пятьсот долларов, хотя их и в самом деле сперли. Потом мне померещилось, что у меня стащили дорогие серьги. Теперь мне почудилось, что тебе пришло сообщение. А может, мне вообще показалось, что ты меня любишь?

Я и сама не думала, что Валид может отреагировать на мой монолог настолько болезненно и даже бурно. Он моментально покраснел, замешкался и как-то лихорадочно заговорил:

– Ты пожалеешь о том, что ты сейчас сказала! Мне надоела твоя вечная ревность. Это мой личный мобильный телефон, и все сообщения и звонки, которые на него приходят, мои. Они не имеют к тебе никакого отношения. Я устал тебе объяснять, что до тебя я был очень плохим, а теперь я стал хорошим. Все эти звонки из другой жизни. Это я тебя ревную, потому что ты смотришь на мужчин так, как будто всех их хочешь.

– Это неправда! – Меня захлестнула волна возмущения.

– Правда. Я уже давно хотел сделать тебе замечание, но твои взгляды на мужчин становятся все откровеннее. Ты смотришь на них, как пляжная девка, как голодная кошка. Все кошки твои сестры. Я очень хитрый, но ты хитрее меня. Таких хитрых девушек мне не доводилось встречать прежде.

– Нападение – лучший метод защиты, – тихо произнесла я и отвернулась к окну. – Я бросила все на свете, приехала в чужую страну для того, чтобы создать семью. Мне очень жаль, что ты так до сих пор не понял, что кроме тебя мне больше никто не нужен.

Валид сразу взял меня за руку и заговорил уже более ласковым голосом:

– Если у меня бы был хрустальный дом, я бы посадил тебя в него. Никуда бы тебя не выпускал и целыми днями на тебя смотрел. Для того чтобы увидеть свет, посмотри на солнце. Для того чтобы увидеть любовь, посмотри на луну. Для того чтобы увидеть надежду, посмотри в будущее, но для того, чтобы увидеть все это сразу, просто посмотри в зеркало.

Я улыбнулась и в который раз подумала о том, что никто в жизни не говорил мне таких красивых комплиментов. В этом египетским мужчинам не было равных. Когда мы вернулись в Хургаду, Ахмед о чем-то переговорил с моим мужем, бросил на меня хитрый взгляд и, к счастью, не пошел вместе с нами в нашу квартиру. Оказывается, он снимал себе жилье недалеко от нас.

Как только мы вернулись домой, Валид положил свои руки мне на плечи и сказал проникновенным голосом:

– Валя, я люблю тебя. Когда у нас будет много денег, мы обязательно сыграем богатую свадьбу. Ты будешь самой красивой невестой. На свадьбе для гостей будет накрыт шикарный стол, а украшением его станут фаршированные рисом голуби.

– Что? Разве голубей фаршируют? Вообще как их можно есть? Это ужасно, – слабо возразила я и поморщилась от брезгливости.

– Это очень дорогое и необычное блюдо, ты не найдешь его ни в одном ресторане.

– А я и искать не хочу. Я не представляю, как можно есть голубей, в них же одни кости.

– Их едят вместе с костями. Это очень вкусно, поверь.

– Не знаю, вкусно это или нет, но мне стало плохо от одного твоего рассказа. У нас на свадьбах молодые выпускают голубей в небо, это очень красиво. В основном новобрачные приезжают на Поклонную гору. Красиво, когда молодые держат в руках белоснежных голубей, а потом отпускают их в небо. Боже мой, а у вас их едят. Там же есть нечего.