Во имя денег - Шилова Юлия Витальевна - Страница 55

– Не пори ерунды. Ничего с тобой не случится. Сядь под дерево и жди меня.

– Петенька, я без тебя не могу. Я не хочу, чтобы тебя убили. Если погибать, так уж вместе.

«Эдик» опустил пистолет и удивленно посмотрел на меня:

– Катя, ну-ка повтори, что ты сказала…

– Я люблю тебя, Петенька. Я не хочу, чтобы тебя пристрелили.

– Катя, ты меня любишь?

– Люблю.

– А что же ты раньше молчала?

– А почему я должна кричать об этом на весь мир? Ну люблю себе и люблю…

«Эдик» радостно улыбнулся:

– Катька, милая, повтори еще раз, что ты сказала. Я так долго этого ждал!

– Пе-етя! – укоризненно покачала я головой. – У нас трупы украли, ты что, забыл? Надо сначала трупы найти, а потом отношения выяснять.

– Подумаешь, украли! Пусть берут, мы не жадные. Надо будет, еще сделаем, – засмеялся «Эдик» и прижал меня к себе.

– Слушай, ну что ты, ей-Богу! Пусти, сейчас не до этого. Вот трупы найдем и тогда… – возмутилась я.

– Прежде надо дожить до этого «тогда», – словно очнувшись, сказал «Эдик». – А ну, Катька, марш под дерево! Сиди и жди моего прихода!

– Ты что, в армии, что ли? – возмутилась я. – Я с тобой пойду, не буду я здесь сидеть!

– Будешь, еще как будешь… Иди под дерево, кому говорю! Если услышишь выстрелы, выбегай на дорогу, хватай такси и езжай в отель.

– А ты?

– Я сказал, марш отсюда!

– Подумаешь! – фыркнула я и пошла к дереву. Кажется, это был каштан. Сев на землю, я прижалась спиной к толстому стволу и замерла, вслушиваясь в звенящую тишину. Резкий крик ночной птицы заставил меня вздрогнуть. Пытаясь разглядеть ее среди ветвей, я подняла глаза и похолодела. На коротком, обломанном суку висел труп Пашки. Горло его туго стягивал вытащенный из брюк кожаный ремень.

– А-а-а! – закричала я и бросилась бежать, У входа в дом меня поймал «Эдик». Захлебываясь, я рассказала ему об увиденном и потащила за собой.

– Катя, куда ты меня ведешь, постой… Надо разобраться…

– Нет уж, с меня хватит! У меня нервы не выдержат! Кто его туда повесил? Он что – сам?

– Катя, его повесили уже мертвым.

– Мертвым, живым – мне все равно. Пошли отсюда, пусть полиция разбирается!

– Катя, подожди… – насторожился «Эдик», – Ты ничего не слышишь?

– Н-нет, – вздрогнула я. – Хотя… хотя…

Поет, что ли, кто-то? Или… нет, плачет…

«Эдик» снял пистолет с предохранителя и, крадучись, на цыпочках пошел на странный звук.

Незнакомца мы увидели одновременно. Он сидел на земле, прижимая к себе безжизненное тело Жени, и, раскачиваясь из стороны в сторону, тихонько пел… колыбельную. «Эдик» не раздумывая вскинул пистолет и, прищурившись, нажал на курок. Незнакомец, вскрикнув, упал. Я подбежала к нему и застыла от удивления. Это был совсем еще молодой человек, почти мальчик, одетый в светлые шорты и белоснежную рубашку-поло. Рубашка на моих глазах быстро пропитывалась кровью.

– Кто ты? – тихо спросила я, наклонившись над парнем. – Кто ты и как сюда попал?

– Я приехал несколько часов назад, – прошептал он. – Я приехал сюда за Женей. Она позвонила мне домой и сказала свой адрес. Она плакала навзрыд и умоляла спасти ее. Она связалась с каким-то подонком. Он кормил ее таблетками и хотел упечь в дурдом. Она его боялась. Она просила помочь… Мы восемь лет просидели за одной партой, и я всегда ее защищал… После школы она уехала в Москву и перестала мне звонить. Я несколько раз к ней приезжал, но она… так изменилась… А тут позвонила сама… Она сказала, что ей больше не к кому обратиться. У меня были деньги и загранпаспорт. Я приехал в Москву, дал взятку и попросил отправить меня первым рейсом в Париж. Я хотел ей помочь… Я знал, что без меня она пропадет… Я приехал, но не успел… Она была в спальне… Когда я шел в дом, я видел, как у бассейна этот маньяк душил другую девушку, но я не остановился. Мне хотелось помочь Жене… но Женя была мертва… Я не верил, что она умерла.

Она лежала как живая… Я взял ее на руки и отнес задом. А потом я нашел этого садиста и повесил его на дерево. Женя – моя первая любовь и, наверное, уже последняя… – Паренек застонал и закрыл глаза.

Глотая слезы, я произнесла:

– Петя, ты зря стрелял. Он может погибнуть.

Нужно срочно узнать телефон «скорой помощи».

Пожалуйста, займись этим, иди… – Затем я взяла парня за руку и тихо спросила:

– Как тебя зовут?

– Игорь… Меня зовут Игорь… – ответил он и бессвязно забормотал:

– Когда в наш класс пришла новенькая, я сразу обратил на нее внимание.

На ней была белая кофточка и синяя юбочка…

Мы вместе сидели на третьей парте у окна. Я носил ей портфель и боялся признаться в своих чувствах… А когда мы подросли, я наконец решился.

Мы с ней были близки… Но она не захотела жить в Актюбинске. Она мечтала выйти замуж за богатого мужчину и уехала в Москву… А я… поехал за ней… Не сразу, спустя полгода… Она пригласила меня в агентство… Она была пьяная… чужая, ноя все равно любил ее… Женя отвергла меня… Сказала, что нашла свое счастье… А потом она позвонила из Парижа. Она плакала, рыдала в трубку и говорила, что ближе, чем я, у нее никого нет…

Мне было очень трудно найти деньги и приехать сюда, но я смог, потому что все это ради нее. Мне так хотелось ее увидеть… Но я опоздал… Когда люди умирают, они становятся страшными, а Женя осталась такой же красивой… Она не позвонила кому-нибудь другому, она позвонила мне.

Выходит, я для нее что-то значил все эти годы…

Она позвонила именно мне… – Паренек вздрогнул всем телом и протяжно застонал.

– Да, дела… – вздохнул за спиной «Эдик».

– Послушай, какого черта ты здесь делаешь? – возмутилась я. – Я же просила тебя вызвать «скорую»! Парню нужна помощь. Он может умереть в любую минуту…

– Катька, ну ты хоть немного думай! Какая, к черту, «скорая»? За «скорой» приедет полиция и заметет нас с тобой под стражу. Два трупа да еще раненый… Кто тут будет разбираться!

Закусив губу, я растерянно посмотрела на него.

– Женя, милая, Женя. Я прилетел к тебе по первому зову, – прошептал паренек, не открывая глаз.

– Петя, но это же бесчеловечно! Мы можем его спасти.

– Если мы его спасем, то сами загремим за решетку. Ты думаешь о ком угодно, но только не о нас с тобой. Он уже не жилец. Он умрет с минуты на минуту. Но мы-то живы! Зачем нам сидеть в тюрьме? Э-э, кажется, все…