Сладости ада, или Роман обманутой женщины - Шилова Юлия Витальевна - Страница 34

– А как голова?

– Голова, слава богу, цела. Врачи сказали – жить буду.

– Это самое главное. Я еще надеюсь погулять на твоей свадьбе.

Сунув трубку обратно в сумку, я тут же поймала ревнивый взгляд Вероники и, не обращая внимания на ее ярко выраженное недовольство, произнесла:

– Это моя подруга звонила. Ты не волнуйся, она по поводу нашего с тобой соглашения ничего не знает. Я ее в особые подробности не посвящала. Она знает, что на меня наехала машина, и очень сильно за меня переживает.

– А у меня нет подруг… – усмехнулась Вероника.

– Как? Вообще ни одной?

– Знакомые есть, а подруг нет. Не понимаю, зачем они сдались? Они только и могут, что завидовать и при первой возможности клянчить деньги. На большее они не способны.

– Значит, у тебя не было нормальной подруги.

– Я не знаю, что такое нормальная подруга, и вообще не верю в женскую дружбу. Вся женская дружба бывает до того времени, пока в жизни женщины не появится мужчина. Как мужик появился, так вся дружба сразу и улетучилась.

– Я бы этого не сказала. Нужно смотреть, с какими людьми ты общаешься, и тщательно подбирать себе окружение.

– Именно это я и делаю. Я очень строго контролирую свое окружение, и чужаку в нем не место. В свое время я хлебнула женской зависти и злости. Раньше никогда не думала, что бабы могут быть такими завистливыми, что желчь из них фонтаном бьет, а позже сама удивилась. Какие, к черту, подруги?! От подруг одни неприятности.

– Нужно уметь выбирать подруг, – снова попробовала я возразить Веронике, но та только засмеялась в ответ.

– Да не бывает никаких подруг! Все бабы одинаковые. Если тебе плохо, они все тебя жалеют, успокаивают и мечтают вместе с тобой о том, чтобы тебе было хорошо. Но если, не дай бог, тебе хорошо, то они все начинают мечтать об обратном – чтобы тебе было плохо, и делают для этого все возможное. Я эту школу тысячу раз прошла и всю кухню так называемой женской дружбы знаю.

Мне захотелось с Вероникой поспорить, но лимузин подъехал к шлагбауму и въехал в огороженный двор.

– Уже приехали. – Вероника протянула руку любезно распахнувшему дверцу водителю и вышла из машины.

Апартаменты, принадлежащие Веронике, занимали целый этаж трехэтажного особняка и состояли из девяти комнат. Я видела подобные квартиры на картинках или в кинофильмах, но никогда не посещала такие жилища в реальности. Вероника водила меня по комнатам и объясняла, где что лежит.

– Если что-то забудешь, то можешь смело спрашивать у тети, – попыталась успокоить меня она. – Я сама сюда въехала недавно, поэтому зачастую не имею представления, где лежат многие вещи.

– А если тетя меня заподозрит?

– В чем?

– Ну, что я не Вероника.

– Дорогая моя, ты слишком многого от меня хочешь. Постарайся сделать так, чтобы никто ни в чем тебя не заподозрил. Все зависит от твоего актерского мастерства.

– Но ведь я же не актриса!

– Придется ею стать. И что это значит: ты не актриса? Да каждая женщина в душе актриса, а жизнь – один сплошной театр, и от этого никуда не денешься. Мы не играем – нас жизнь заставляет. А теперь – шагом марш в ванную.

– Зачем?

– Затем, что через полчаса приедет гример.

– И при чем тут ванная?

– При том, что тебя машина сбила и ты вся сейчас в пыли. Неопрятная, грязная… Жуть!

– Ты меня совсем застыдила. Не такая уж я и грязная, просто немного испачкалась. Мой внешний вид полностью соответствует тем обстоятельствам, в которые я попала.

– Перед стилистом ты должна предстать, словно младенец. С чистыми волосами и невинным лицом. Да и я тоже.

– А ты-то зачем?

– Мне волосы будут красить в твой цвет. Признаться честно, я еще никогда с такими яркими волосами не ходила. Наверное, сначала волосы потребуется немного обесцветить, а затем уже красить в гранат. – Вероника вздохнула: – Волосы жалко.

– Почему?

– Потому что они портятся. Ты пока иди, принимай ванну, а мне нужно сделать несколько звонков и отправить своего водителя отвезти загранпаспорт.

Хорошенько вымыв свои волосы, я обвязала голову полотенцем и осторожно села в ванну. Осторожно, потому что все ушибы и ссадины очень сильно болели. Я безумно любила принимать ванну и могла валяться в ней часами, да и эта ванная комната не могла не привести меня в восторг. На стене висела плазменная панель, а это значит, что при желании можно было бы включить телевизор и, не выходя из воды, смотреть какой-нибудь фильм. Все-таки роскошь – великая штука. Вместе с ней появляется особый вкус и интерес к жизни. Вот, я лежу сейчас в довольно большой джакузи с множеством непонятных мне кнопок. Напротив ванны возвышаются две старинные мраморные колонны, которые придают этой комнате особое величие и неповторимый шик…

Неожиданно дверь ванной распахнулась, и в нее совершенно бесцеремонно вошла Вероника. Сев на краешек ванны, она коснулась рукой пены и улыбнулась.

– Что, уже вылезать? – тут же поинтересовалась я и поправила полотенце на голове.

– Еще немного, и нужно будет вылезать. Скоро гример приедет. Как тебе ванна? Впечатляет?

– Ванна как ванна. – Я постаралась не показывать своего восхищения, чтобы не выглядеть идиоткой, которая потеряла дар речи от навалившейся на нее роскоши.

– А что ты джакузи не включила?

– Я ее не люблю.

– А что же ты любишь?

– Я люблю русскую баню. Ты знаешь, что это такое?

– Слышала, но не пробовала. В кино видела, как все на лавках лежат и друг друга вениками хлещут.

– В кино это одно, а в жизни совсем другое. Ты не представляешь, как классно выскочить из жаркой бани, напарившись от души, и упасть в снег.

– В снег?! – Вероника заметно съежилась.

– Вот именно, в снег.

– Я этого даже представить себе не могу. И ты когда-нибудь так парилась?

– Да, вместе с Игорем. – Уже выпалив ответ на вопрос Вероники, я поняла, что сказала лишнее, хотя это получилось у меня совершенно невольно, помимо моей воли. – Это классные, ни с чем не сравнимые ощущения. А самое главное – так нервную систему успокаивает!

– И что, он тоже в снег прыгал?

– Да.

– Может, ему опять в снег прямо из баньки попрыгать надо? Может, мне ему это устроить?

– Зачем?

– Затем, что нервы у него ни к черту. Он со своей ревностью меня уже достал.

– Значит, есть за что.

– Он мучает меня ревностью как с поводом, так и без повода. Ревнует ко всему, что шевелится. К случайному повороту головы в театре, к мимолетной улыбке, к прошедшему мимо меня мужчине, к каждому слову! Иногда мне кажется, что он не выдержит и взорвется, как паровой котел. Тебя он тоже так ревновал?

– Это одна из основных черт его характера. – Я поймала себя на мысли о том, что могу уже вспоминать о Игоре более спокойно, хотя и не отрицаю того, что при звуке его имени меня пронзает острая душевная боль. – Если мужчин разделять по классификации, то он относится к классу ревнивцев. А еще мне хочется сказать тебе, что у меня нет никакого желания разговаривать об Игоре. Этот человек остался в моем прошлом.

– Как знаешь. Ты хочешь сказать, что ты его уже разлюбила?

– Я хочу сказать, что не хочу о нем разговаривать! Понимаешь, не хочу! – Осознав, что Вероника надо мной издевается, я не выдержала и прокричала еще раз: – Я не хочу о нем ничего слышать! Пусть он тебя хоть до смерти заревнует! Мне нет до этого никакого дела!

– Все понятно. Значит, ты его еще любишь, – сделала вывод Вероника и встала с бортика ванны. Затем быстро скинула с себя одежду и не дав мне опомниться, тут же залезла в ванну и села напротив меня.

– Не помешаю?

– Я даже не знаю… – опешила я. – Наверно, это не правильно. Я могла бы вылезти с ванны, а потом бы в нее села ты.

– У нас времени нет. Скоро придет гример. Мы обе должны быть с чистыми головами и с лицами без косметики. Сейчас меня будут превращать тебя, а тебя в меня.

Вероника остановила свой взгляд на моем плече и покачала головой.