Орхидеи в лунном свете - Хэган Патриция - Страница 69

– Я не убивал вашего отца, – глядя ему прямо в глаза, сказал Корд. – Верьте мне! – Он кивнул на скорчившуюся на полу, сверлящую его злобным взглядом Морену. – Это сделала она.

Дождавшись, когда они исчезли из виду, Блейк приказал Морене встать.

– Корд прав, я знаю, – мертвенно-спокойным голосом сказал он. – Моего отца убила ты.

– Конечно, я! – вызывающе подбоченясь, подтвердила Морена. – Он думал, я буду вечно терпеть его побои да ругань. Хотел вышвырнуть меня за дверь, словно старую тряпку. Только не на такую напал!

– Тебя непременно повесят, – хладнокровно пообещал Блейк, ружьем указывая ей идти вперед. – Только на этот раз я вызову полицию, чтобы все было по закону.

– И у тебя хватит смелости смотреть, как меня будут вешать?! – спросила Морена, лихорадочно соображая, как сбежать от него.

– Я очень изменился за последние несколько дней. Так что ни за что на свете не пропущу этого зрелища.

Морена истерически расхохоталась.

– Да ты хлопнешься в обморок еще до того, как я взойду на эшафот.

– Уж как-нибудь выдержу. Надеюсь, в петле тебе будет не до смеха. Твое распутное тело станет извиваться на виду у всех, и ты наконец попадешь в ад, как и заслуживаешь.

– Нет, щенок, я буду до последнего вздоха смеяться над тобой. Я стану твоим вечным ночным кошмаром.

Они дошли до того места, где тропу прерывала зияющая пропасть. Морена, распаленная яростью, совершенно забыла об этом.

– Можешь считать, что я вообще умру от смеха. Ты ведь оказался настолько глуп, что поверил в самоубийство своей мамочки.

– Оставь в покое мою мать, – в бешенстве закричал Блейк. – Не выводи меня из себя. Она сделала это из-за тебя, грязная шлюха!

– Да ничего она не делала, слабоумный сопляк! Когда до тебя дойдет наконец?! Твоя драгоценная мамочка не убивала себя. – Морена испытывала невероятное наслаждение, говоря жестокую правду после двух лет молчания. – В ее комнату тоже ведет скрытый ход. Через него я проникла к ней и оставила на столе у кровати чашку чая из ягод омелы. Это я отравила ее! И потом, когда она умерла, я ловко замела следы. Выстрелила ей в голову и вложила ружье в руку, вот как это было, слышишь ты, маменькин сыночек! Я была за стеной и умирала со смеху, слушая твои жалкие вопли, когда ты обнаружил ее мертвой. – Морена уже не помнила себя, упиваясь своими преступлениями.

Потеряв голову от слепой ярости, Блейк бросился к ней, чтобы задушить этого дьявола в образе женщины и больше никогда не слышать ее издевательский хохот.

Морена мгновенно опомнилась – она ведь говорила все это совершенно обдуманно, чтобы Блейк потерял терпение. Она быстро отклонилась назад, чтобы потом метнуться в сторону и убежать. Но нога ее вдруг соскользнула вниз, и в безумной попытке удержаться, хватаясь за камни, она поняла, в какую опасную ловушку попала. Ее тело неуклонно сползало все ниже, судорожно скрюченными пальцами она вцепилась в острый край обрыва и закричала:

– Помоги мне, Блейк! Спаси меня… не дай мне упасть…

– Стоило бы самому столкнуть тебя, – он бросился на землю и попытался дотянуться до нее, – но лучше увидеть тебя повешенной. Давай руку, Морена, черт возьми! – Он свесился вниз головой и изо всех сил старался поймать ее за руку. Вдруг в глазах ее мелькнул ужас. Силы оставили ее, и, разом разжав обе руки, она исчезла в пропасти.

Пронзительный крик Морены долго еще звучал в его ушах, но застывший на краю обрыва Блейк так и не услышал всплеска воды от ее тела.

С невольной дрожью он подумал, что, наверное, вот таким и должно быть долгое и страшное падение в преисподнюю.

Почему она разжала руки, когда между ними оставалось не больше дюйма? Он обязательно вытащил бы ее! Может, она испугалась неминуемой страшной казни?

Один только Бог знает, решил Блейк, медленно приходя в себя и отряхивая одежду. Страшна кара Господня!

Он оглянулся по сторонам и как-то поежился, внезапно всем существом ощутив гнетущую тишину и мрачную уединенность этого места. Невидимый отсюда океан угрюмо катил свои воды далеко внизу. Звук плещущейся волны вновь напоминал о страшной смерти Морены. Подавляя первобытный ужас, Блейк стал осторожно выбираться на тропу, огибающую черную пропасть.

Большое легкое облако, причудливо озаренное лунным светом, медленно уплывало в сторону, теряя очертания фантастического белого змея, минуту назад потрясшего душу Морены.

Эпилог

Джеймс Чандлер лежал на больничной койке, вымытый, побритый и подстриженный, в теплой мягкой пижаме. Вид его, однако, все же вызывал у Джейми, не выпускающей его руки, большую тревогу. Вот почему ее лицо озарилось улыбкой огромной радости, когда доктор сказал, что все идет хорошо.

– К счастью, у вашего отца оказался очень крепкий организм, длительное голодание и отсутствие свежего воздуха не вызвали необратимых явлений. А значит, он непременно пойдет на поправку. Все, что ему сейчас требуется, это отдых, покой, хорошее питание. Побольше любви и заботы, – добавил он, ободряюще улыбаясь Джейми.

Он вышел и удовлетворенно хмыкнул, вспоминая лицо девушки, светившееся нежностью: за этого Чандлера можно быть абсолютно спокойным!

Джеймс подозвал стоящего у окна Корда.

– Не знаю, как и благодарить вас. Вы спасли меня. Спасли мою дорогую девочку.

Корд с мягкой усмешкой покачал головой.

– Ничего бы я не смог сделать, не окажись она сама такой отчаянной и настойчивой. Ведь иначе она ни за что не попала бы в мой обоз.

Встретив взгляд Джейми, он улыбнулся своим воспоминаниям.

– Ну, слава Богу, теперь все позади, – весь сияя, воскликнул Джеймс. – Как только я встану на ноги, займемся моим участком, дорогая, и наконец-то разбогатеем! – И он сжал руку дочери.

– Я никогда не спрашивала об этом у Стэнтона, – решилась Джейми наконец развеять свои сомнения, – но никак не могла понять, почему он был так уверен, что твой участок непременно богат золотом? Ведь он видел только те образцы, которые ты дал ему. Потом получил от тебя карту участка, который ничего не стоил. Так почему же он был так убежден в том, что у тебя был другой, настоящий, участок?

Джеймс недоверчиво перевел взгляд с нее на Корда.

– Ты хочешь сказать, по его словам, он только и получил с меня, что эту фальшивую карту и несколько проб золота?

– Именно так, – подтвердила Джейми.

– Ну и лжец, свет таких не видывал! – Чандлер с отвращением покачал головой. – Конечно, я опасался его и вправду дал неверную карту. Но ему оказалось ее мало. Он требовал золота. Я был просто вынужден дать ему золота на несколько тысяч долларов. Это должно было пойти в оплату моего долга. Стэнтон знал, что мне негде взять столько, кроме как на своем участке. Тогда он окончательно согласился взять меня в долю. Я-то, дурак, надеялся, что на его делянке проходит жила, и тогда мне хватит денег на разработку своего участка. Да только все быстренько повернулось по-другому, – с горечью продолжал Чандлер. – Я стал подозревать его в мошенничестве и отказался давать деньги на экспертизу оборудования. Как раз в это время я обнаружил, что шурфы посолены, и сказал, что обращусь в суд. Ну, вот тогда все это со мной и произошло, – удрученно закончил он.

– Ну, нечего ворошить прошлое. Доктор велел тебе отдыхать, чтобы поскорее набраться сил, а вовсе не терзать себя мрачными воспоминаниями. Постарайся уснуть. Потом я вернусь, и мы обдумаем, где будем жить, когда ты окрепнешь и выйдешь отсюда.

– Тут и думать нечего! – воскликнул оживившийся Чандлер. – На моем участке стоит довольно крепкая хижина, хоть и небольшая. Пока не построим что-нибудь другое, в ней отлично можно прожить. И обещаю тебе, что новый дом у нас появится очень скоро. Да с его помощью, – он весело кивнул на Корда, – думаю, мы достанем гидравлический бур, а там еще немного, и все вместе заживем богачами.

Смущенная Джейми нежно поцеловала седую голову отца.

Те три дня, что они были в Сан-Франциско, Корд провел в лихорадочной деятельности. Он немедленно сделал заявление в полицию, и ему выделили трех дюжих полицейских, которые поехали с ним в Гранд-Пойнт, чтобы арестовать Морену. Там они узнали о ее жуткой смерти и, допросив Блейка, решили закрыть дело об убийстве Стэнтона Лэвелла.