Королева отморозков, или Я женщина, и этим я сильна! - Шилова Юлия Витальевна - Страница 5

– А ты как здесь очутился? – удивилась я.

– Я за тебя переживаю, Чупа, – засмеялся он.

– А что за меня переживать? Я что, маленькая, что ли?

– Нет. Просто ты женщина…

– Забудь, что я женщина! Ладно, раз уж ты здесь, то поехали на кладбище. Посмотрим, как моего суженого закопали.

Бульдог открыл дверь в машину, и я вытянулась на заднем сиденье.

– Тебе плохо, Чупа?

– Да нет. Просто голова трещит. А где пацаны?

– Не знаю. После того как на кладбище уехали, не появлялись.

– Понятно. Позвони Гарику и скажи, чтобы все старшие собрались у могилы Фомы. Все семеро.

– Может, на даче? А то что – у могилы?!

– Не спорь. Я так хочу. И вообще, мне совершенно неинтересно выслушивать твое мнение.

Бульдог надулся и принялся звонить по мобильному.

Закрыв глаза, я медленно массировала виски.

– Послушай, а где этот придурок? – неожиданно вспомнив о Лешике, спросила я у Бульдога.

– Какой?

– Да Лешик! На хрен ты его одного оставил?! Он же может сбежать и рассказать в любой газете, что мы не Фому похоронили!

– Да не волнуйся ты так! Я его наручниками к перилам беседки приковал. Я что, не соображаю, что ли, что он сбежать может! Сидит теперь как миленький и ждет твоего приезда. А Юлька там рядом шашлыки наяривает.

– Если этот придурок вздумает сбежать, то тут и Юлька не поможет.

– Да как он сбежит?! С перилами от беседки, что ли! – засмеялся Бульдог.

– Будем надеяться, что ты прав.

– Послушай, Чупа, что с ним дальше делать-то будем? Мне кажется, что придется мочить, чтобы языком не трепал.

– Посмотрим. Мочить тоже не хочется. Уж больно он перед сегодняшней публикой засветился. Дома жена, двое детей. Всем известно, что брата полетел хоронить. Для начала я хочу с ним побеседовать. Если, конечно, не убежит к тому моменту, когда мы приедем.

– Я же тебе сказал, что не убежит.

– Смотри. Головой отвечаешь.

Я опять закрыла глаза и продолжила массировать виски.

– Хочешь, я тебе сегодня массаж сделаю? Я все точки знаю. Головную боль как рукой снимет.

– Хорошо. Останавливай машину и перелезай ко мне. Сделай сейчас – мне с пацанами надо беседовать, а голова трещит, аж тяжко.

Бульдог остановил машину и перебрался на заднее сиденье. Положив мою голову к себе на колени, он стал делать массаж. Я расслабилась и полностью обмякла в его руках. Мне всегда льстило, что Бульдог ко мне неравнодушен. В нашем доме он появился довольно давно. Он телохранитель-профессионал высочайшего класса. Поговаривают, что он работал у многих воров в законе, охранял их и их семьи. Его услуги стоят очень дорого, но этих денег совсем не жалко – жизнь, как говорится, дороже.

Когда дела Фомы пошли в гору, он сумел заполучить Бульдога, предложив ему хорошее жалованье. Позже Бульдога неоднократно пытались переманить на сторону, но он все-таки остался в нашей семье. Мне казалось, что дело вовсе не в высоком окладе, – при желании Бульдог мог устроиться в другое место и получать еще больше.

Мне казалось, что дело во мне. Когда Фома перестал справляться с делами и все бразды правления перешли в мои руки, Бульдог почти всегда находился рядом со мной, и это мне льстило. Я не знаю, влюблен он в меня или нет, но то, что он меня хочет, это точно. А может, его чувства сильнее, – это мне, к сожалению, неизвестно.

– Бульдог, ты будешь у меня работать или уйдешь в другое место? – спросила я, млея под его обалденными руками.

– Ты что, меня увольняешь?

– Нет, конечно. Просто тебя Фома на работу принимал, а его больше нет.

– Мне казалось, что я уже давно работаю на тебя, а не на Фому.

– Значит, ты остаешься?

– Конечно.

– А до каких пор?

– Пока кто-нибудь не предложит мне зарплату побольше, – засмеялся он.

Я открыла глаза и внимательно посмотрела на него. А он довольно интересный мужчина. Сумасшедшие размеры тела, мужественное лицо, коротко подстриженные волосы. Я всегда предпочитала мужчин с большими формами. В штанах у него, наверное, тоже стоящее орудие! И еще: он всегда в костюме и белоснежной рубашке – такую аккуратность я всегда ценю в мужчинах.

– Бульдог, а правда, что ты телохранителем в президентской семье был?

– Вранье, – засмеялся он.

– Послушай, Бульдог – твое прозвище. А как тебя мама назвала? В паспорте у тебя какое имя написано?

– Макс. Но меня так уже давно никто не называет.

– Красивое имя. А почему тебя Бульдогом прозвали?

– Потому что я работаю телохранителем вот уже много лет. Хватка у меня крепкая, можно сказать, – бульдожья. Вот меня и прозвали Бульдогом. Это еще со времен войны.

– А ты был на войне?

– Да. Я в Афганистане служил.

Бульдог помассировал мне шею, а затем легонько провел по груди. Я дернула его руку.

– Нельзя.

– А я и сам не хочу.

– Почему? – удивилась я.

– Да потому что, когда работаешь, личные отношения запрещены. Это мое кредо. Я на тебя работаю и могу тобой только любоваться.

– А ты хоть раз отступал от своего принципа?

– Нет, – отрезал он и посмотрел на часы. – Надо ехать, а то уже пацаны ждут.

Бульдог сел за руль, и машина тронулась.

– А ты, кроме меня, когда-нибудь женщин охранял? – не унималась я.

– Конечно.

– А каких-нибудь известных?

– Певиц охранял. А вот главаря банды, – он посмотрел на меня в зеркало, – впервые. Мне даже интересно. Хотя ты от певиц ничем не отличаешься.

– Почему?

– Такая же капризная, как они. Все вы бабы одинаковые.

Я надула губки и стала смотреть в окно. Молчать не хотелось, и я снова пристала к Бульдогу:

– А ты в кого-нибудь из своих певиц влюблялся?

– Нет, и я не хочу это обсуждать. – Бульдог покраснел и с силой сжал руль.

Я поняла, что он совершенно не настроен на дальнейший разговор. Он, по-моему, вообще не любит обсуждать темы, касающиеся его личной жизни.

– Что надулся? Еще скажи, что больше не будешь на меня работать! – разозлилась я.

– Будешь приставать с дурацкими вопросами или капризничать – не буду! Я и так делаю то, что мне не положено. То играю роль шашлычника, то прислуги! Я должен охранять твое тело, и все!

– Послушай, Бульдог! Если тебе надоест на меня работать – я же не могу тебя просто так отпустить. Ты слишком много знаешь. Я ведь не певица какая-то, а с сегодняшнего дня – лидер одной из криминальных группировок Петербурга. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Я все хорошо понимаю. Только ты тоже отдавай отчет своим словам. Я, как депутат, личность неприкосновенная, усекла? Как профессионального телохранителя меня знают не только в Петербурге, но и в Москве, и Сочи. Я дружу с ворами в законе, поэтому не советую тебе так со мной разговаривать.

– Извини. Просто нервы разыгрались.

Вот ведь какой, отметила я про себя. Иногда кажется, что совсем ручной, а иногда становится таким колючим – не дотронешься!

– Ну тогда ответь на последний вопрос.

– Какой?

– Ты женат?

– Нет. При моей специальности это невозможно.

– А у тебя девушка есть?

– Это уже второй вопрос.

– Отвечай.

– Есть, конечно, а у кого их нет.

– Я имею в виду не тех, кого ты себе в баню заказываешь и на Невском снимаешь, а постоянную девушку.

– Есть, – улыбнулся он. – А тебе зачем?

– Интересно. Просто на меня работает человек, о котором я ничего не знаю.

– Странно. Раньше тебя это совершенно не интересовало.

– Может быть.

– Да, когда я свободен, то встречаюсь с девушкой. Она работает стриптизершей в ночном баре на Невском.

– Понятно. Она красивая?

– Чупа, я тебя не узнаю. Зачем тебе это?

– Я и сама не знаю. Просто хочется как-то время убить, пока до места доедем.

– Она очень красивая и совсем юная, ей всего двадцать лет. Я люблю ее трахать.

– Вот уж это необязательно было говорить. К чему такие подробности?!

– Ты меня спросила, а я ответил.

Я посмотрела на часы и постаралась привести мысли в порядок. Минут через пять мы подъехали к кладбищу.