Дело «Тридевятый синдикат» - Шелонин Олег Александрович - Страница 53

24

Отца-основателя разбудил гомон и приглушенный шум за стеной. Голову от подушки отодрать не было сил. Глаза не открывались. «О господи, да я никак надрался!» Судя по состоянию здоровья, это было именно так. Капитан напрягся, пытаясь вспомнить, где, как, зачем и почему. Полный туман снаружи и полный вакуум внутри. Хотя кое-что просачивалось из глубин подсознания. В памяти всплыли рогатые собутыльники, чья-то манишка, в которую он плакался от избытка чувств. Помнится, с ней же он распевал песни. Что-то типа «Наша служба и опасна и трудна…». Причем обладатель этой манишки подтягивал откуда-то снизу, из-под стола. Какая-то жутко разобиженная его неприступностью девица грозилась, что больше к нему не придет. Он ее еще вроде на слове поймал. Ну дурдом! Обычно капитан с женщинами так не обращался.

– Где ж меня черти носили?

По полу застучали рога, и кто-то проблеял голосом Балбеса:

– Папа, мы тебя не носили…

– Мы тащили, – пояснил кто-то из угла голосом Бывалого, – обратно.

Капитан вспомнил все. Или почти все. Финал был в тумане.

– Марьюшка! – спохватился он, слетая с кровати, и кинулся к двери, спотыкаясь о лежащих вповалку чертей, но по дороге был перехвачен Никитой Авдеевичем и Соловьем.

– Вам сюда, папа…

Направление движения капитана слегка изменили, и Илья оказался у другой двери, за которой его ждал народный целитель. Через пару минут отец-основатель выскочил обратно – слегка позеленевший, но уже гораздо более бодрый. На столе его ждал кувшин холодного кваса. Воеводы куда-то исчезли.

– Уф, – выдохнул Илья, ополовинив емкость. Нормальный цвет лица медленно, но верно возвращался к нему. Окончательно придя в себя, отец-основатель глянул на часы. Половина двенадцатого.

– Похоже, всю ночь с Люцифером колобродили, – пробормотал Илья и вновь уставился на часы. Это были его часы. Те самые, именные. Капитан пощупал грудь. Крест был на месте. Яйцо Кощея тоже. – Ясненько. С послом Мандладаша, кажется, разобрались. Но где же Марьюшка?

По коридорам восстановленного замка Кощея сновали слуги. При виде целеустремленно движущегося в сторону тронного зала Ильи они почтительно кланялись и долго пялились ему вслед. Чебурашка, как чертик из табакерки, возникал то тут, то там. Торопливо отдав приказание, он испарялся так быстро, что капитан не успевал перехватить ушастого домового с целью учинить ему допрос по всей форме. Он, конечно, был очень благодарен синдикату за любовь и ласку, но все же парочку вопросов хотелось задать. Но сначала – Марьюшка!

Услышав звон посуды и веселые голоса, капитан ринулся в распахнутую дверь. Кухня. Чуть не сплюнув с досады, Илья двинулся дальше. Галереи замка были запутаны чуть ли не круче, чем лабиринт пирамиды, где он успешно боролся с извращенцами нечистого, и правило буравчика здесь не работало. Дав круга три по замку и ткнувшись третий раз носом в кухню, отец-основатель выудил из воздуха проносившегося мимо поваренка и в упор спросил:

– Где здесь тронный зал?

– Три поворота налево, четыре направо, прямо до трех своротов и, пять спусков не доходя, упретесь, ваше будущее величество.

Поваренок вывернулся из его рук и умчался. Его будущее величество хмыкнуло и двинулось считать повороты. Шустрый поваренок не обманул. Повороты и свороты привели его к цели. Добродушный бас Ивана капитан услышал издалека.

– Ладно, подпишу ради праздника, но чтоб сабельки да алебарды лучше иноземных ковать! И цена чтоб божеская была! Казна все возьмет. А басурманам оружие не продавать! Узнаю – голову оторву! Соловей, распорядись, чтоб остальных челобитчиков в шею гнали. Недосуг сегодня.

Из дверей выскочил довольный Никита Демидов, прижимая к груди грамотку с царской закорючкой. Хитрый кузнец знал, когда подъехать к царю батюшке с челобитной на уральские земли. Уж там-то он развернется. Такие заводы отгрохает!

– Папа! – возликовал Иван, увидев побратима. Соскочив с трона, окруженного его верными соратниками и отцом Митрофанием, он подбежал к Илье, и капитан только крякнул в богатырских объятиях.

– Марьюшка где? – с тревогой спросил Илья, как только очутился на полу.

– С Василисой воркует, – успокоил его Иван,– впечатлениями делится.

– Слава богу… А по какому поводу праздник?

– Свадьба, – радостно сообщил Никита Авдеевич.

– Кого женим? – полюбопытствовал капитан.

– Тебя, – обрадовал его Соловей.– На Марьюшке, – на всякий случай уточнил он.

Капитан был в принципе не против. Наоборот, даже очень и очень не против, но все же решил слегка осадить свою команду.

– А я в этом вопросе имею право голоса? – вкрадчиво спросил он.

– Так, папа, – заволновался Чебурашка,– ты ж ее спас! И теперь…

– Как порядочный человек, я должен на ней жениться?

– Ну…

– Обычай у нас такой! – весомо произнес отец Митрофаний.

Все с тревогой смотрели на отца-основателя.

– Ну, раз обычай у вас такой, – засмеялся Илья, – придется жениться.

Радостные вопли огласили тронный зал.

– Когда свадьба? – поинтересовался капитан, как только страсти слегка утряслись.

– Через три дня. Приданое подготовить надо. Все как положено.

– А пораньше нельзя?

Все понимающе заулыбались.

– Я к тому, что отпуск кончается, – смутился Илья. – Да и ищут меня уже небось. Представляю, что там Ухтомский с Кожевниковым без меня вытворяют. Олежка Молотков подъехать должен…

– Вот и хорошо, – обрадовался Иван, – сватами будут. Авдеич, распорядись!

Воевода кинулся налаживать «сотовую» связь. Царь-батюшка покосился на отца Митрофания. Святой отец деликатно отошел в сторону.

– Папа, – громогласно шепнул Иван, – ты вчера очень насчет Марьюшки – ну, это понятно – и насчет Ко… факира волновался. Мы не совсем поняли…

– Что не поняли?

– Про проценты, – сердито встрял Чебурашка.

– А-а-а, – сообразил капитан. – Ну что? Хорошо помог мужик. Я тут, оказывается, чуть ли не князь? Вотчину собственную имею.

– Ты больше, чем князь! – веско сказал Иван.– Ты ПАПА! И вотчина у тебя не одна!

– Так что там насчет процентов? – нетерпеливо переспросил министр финансов.

– Пообещал я ему, – усмехнулся капитан, – половину своих доходов.

Тридевятый синдикат многозначительно переглянулся.

– Мое слово что-нибудь для вас значит? – прищурился капитан.

– Какой базар!

– Половину – Кощею!

– Ай да папа, – восхитился Соловей, – расколол-таки!

– Марьюшка вас расколола. Планировать операции лучше надо, уважаемые члены синдиката, – огорошил их капитан, – шила в мешке не утаишь.

– Будь посему, – утвердил его решение Иван, – по коням!

– Куда?

– В «Дремучий бор». На мальчишник. Народ уже с утра ждет.

Отец Митрофаний при этих словах оживился.

– Я вообще-то с Марьюшкой хотел…– забеспокоился Илья.

– До свадьбы нельзя жениху невесту видеть.

– Так я ж виделся уже!

– Это не считается. Вы тогда еще не были женихом и невестой.

– И вообще я с пьянкой завязал.

– Понятное дело…

– Правильное решение, папа!

В тронный зал вернулся Никита Авдеевич, довольно потирая руки:

– Все на мази. Скоро сватов доставят. Ну что, в «Дремучий бор»?

Илья понял, что от него тут уже ничего не зависит. Тридевятый синдикат жаждет видеть своего ПАПУ на мальчишнике, а значит, так оно и будет.

– В тридевятом.

– В Алуште!

– Я Ржевского знаю лучше тебя! В тридевятом! Какого черта ему в твоей Алуште делать?

– Тетка у него там живет! На пьяные рожи наши смотреть ему надоело, он и умотал…

– И мне ни слова? – рванул камуфляжку Кожевников.– Старому, испытанному товарищу? Не верю!

Полковник, вошедший в раж, даже не обиделся за свой испорченный спецназовский костюм.

– Спорим – в Алуште? Ящик ставлю, если он не там!

– В тридевятом, – уперся племянник, – ящика не дам, но Ржевский в тридевятом!