Железный город - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 20

– Не могу знать, герр старший инспектор!

– Найдер, занесите этого болвана в мобилизационный список. После дня «Д» ГСП обойдется без его услуг. А он пусть чуть поумнеет в окопах!

– Да, герр старший инспектор, так и сделаю, – Фриц подошел к офицеру вплотную. – Но пока вы служите в ГСП, извольте шевелить мозгами, офицер! Куда направились колонисты, быстро отвечайте!

– Кажется, – офицер сморгнул скатившуюся на веко со лба капельку пота, – этот доктор… Хирш, попросил Неймана проводить его в отель. Хиршу стало плохо… кажется.

– Плохо ему стало еще в моем присутствии, – Найдер обернулся к врачу. – Вы не оказали Хиршу необходимую помощь?

– Он прогнал меня, – врач нервно смял край белого кителя. – Обозвал недоучкой, другими словами и… прогнал. Он такое говорил! По нему плачет «Шварцлюфт», герр инспектор.

– Это мне известно и без вас! – Найдер поднял взгляд на Альфреда. – Я допросил Хирша в меру корректно, но не исключаю, что ему действительно стало плохо.

– Проверьте гостиницу, Фриц, – Краузе устало опустился в кресло. – Черт знает, что творится. Создается впечатление, что все колонисты сговорились нарушать режим. Один вместо того, чтобы сидеть в номере, летит ночевать на Юнкер, эти двое разгуливают по Эйзену, Крафт вообще пропал… бардак!

– И в бардаке действуют определенные правила, – Грета ухмыльнулась. – Здесь у вас не бардак, а хаос, мой милый Альфред. Надеюсь, хотя бы женщина и девочка на месте?

Краузе вяло изобразил любезную улыбку, затем стер ее с лица и мрачно уставился на врача. Тот не сразу понял, чего от него хотят, а когда сообразил, пулей вылетел из ординаторской и такой же пулей вернулся.

– На месте! – радостно сообщил он. – Девочка проснулась, завтракает. Желаете допросить?

– Нет, – Краузе отвернулся. – Что она может рассказать?

– А быть может, вы не умеете разговаривать с детьми? – снова оживилась Грета. – Я уверена, что мне она расскажет всё.

– Я запрещаю вам даже думать о допросе девочки, фрау Нессель! – взвился Краузе. – Вы наблюдатель от Министерства пропаганды, вот и наблюдайте! А насмотритесь вволю – пропагандируйте. И не лезьте не в свое дело!

– Вы забываете, Альфред, я тоже имею отношение к ГСП, – спокойно парировала Грета. – Допрашивать несчастную девочку я не собираюсь. Мы просто побеседуем. Думаю, мне она доверится охотнее, чем мрачным дяденькам в черной униформе.

– Психологи запретили всякий контакт с Евой в их отсутствие!

– Я как раз имею диплом психолога, – Грета послала Альфреду воздушный поцелуй и направилась к дверям изолятора.

Краузе скрипнул зубами и окинул побелевшим взглядом врача, Найдера и офицера охраны.

– Да, герр старший инспектор, – быстрее всех сориентировался Фриц, – выполняем! Доктор, следите за фрау Нессель и записывайте всё без пауз. Офицер, шагом марш на свой пост!

Сам он исчез через секунду после охранника.

Если не считать врача, притворившегося этакой живой приставкой к компьютеру, Альфред остался в ординаторской один. Гнев схлынул, и на смену ему пришла усталая опустошенность. В таком состоянии думалось не особенно хорошо, однако выбора у Краузе не было. Пока не поступят хоть какие-то новые сведения, Альфреду не оставалось ничего, кроме анализа старых, и подведения условного промежуточного итога.

Промежуточный итог на данную минуту выглядел, как многократно исправленная запись в дневнике юной истерички. Фактов было много, но они никак не желали образовывать мало-мальски стройную систему.

Краузе собрался. А кто их спрашивает?! Они факты, а значит, обязаны подчиняться логическим рассуждениям, как солдаты офицеру. Альфред представил страничку дневника в личном компе утомленной учителями и гормонами школьницы, и вооружился воображаемым электронным карандашом. Итак, пишем, что мы имеем…

Юрген Крафт, чистокровный ариец, безупречный матрос с «Призрака-9» (зачеркнуто), он же главный подозреваемый в шпионаже (подчеркнуто дважды), где-то гуляет в свое удовольствие, и обнаружить его пока не может вся тайная полиция города.

Эксперты: профессор Нейман с Юнкера и доктор Хирш с Марты – не враги (в скобках вопросительный знак, зачеркнут и снова выделен), но все равно с ограниченными правами на перемещение по Эйзену – тоже гуляют! (В скобках еще три восклицательных знака).

Представитель «Юнкера-Д» Мартин Фогель – улетел, вернулся, но где находится в данную минуту, неизвестно (запросто мог снова улететь). Если он сейчас на Эйзене, с ним стоит немедленно поговорить. В первую очередь выяснить, зачем он летал на Юнкер, почему вернулся и случайно ли сразу после его возвращения возникли две подряд проблемы с безопасностью погрансектора. Впрочем, нет подтверждения, что он действительно улетал. (Фраза зачеркнута, обведена и вновь зачеркнута).

Всё это очень подозрительно. (В скобках: «Браво!»)

Краузе вздохнул и стер мысленную картинку с дисплея внутреннего взора. К черту девочек-истеричек! Впрочем, не всех. Что там у Греты, интересно узнать. Разговорила она эту Еву Меркер? Фрау Нессель, конечно, стерва, но это не отражается на качестве интервью. Свою основную работу Грета знает досконально.

В памяти сам собой всплыл эпизод, сделавший Грету наиболее узнаваемым журналистом Эйзена. Года три назад с Форпоста вернулась группа юношей, отправленных в один из университетов Колонии по программе студенческого обмена. Все ребята вернулись серьезно травмированными, а в паспортах у них стояли отметки «нон грата». На дипломатическом уровне скандал попытались замять, но тут в дело вмешалась пресса (наверняка с подачи министра пропаганды), и студенческий инцидент получил громкую огласку. Фрау Нессель тогда не поленилась взять подробные интервью (по сути – показания) у всех выдворенных с Форпоста ребят и написала на основе этого материала серию сенсационных статей о притеснениях и двойных стандартах, действующих на некоторых Колониях в отношении граждан Эйзена.

Конечно, Грета не упомянула, что эйзенские студенты – все отличники учебы и пропаганды, члены «Юнгштурма» и мастера старогерманского рукопашного боя – получили по заслугам. Ведь массовую драку с местными жителями спровоцировали именно они, ворвавшись пьяными в молельный дом неподалеку от университетского городка и устроив там погром. Возможно, это сошло бы им с рук, но молодчики не успокоились и продолжили свой пьяный блицкриг, взяв штурмом пивную, полную посетителей. Они вышвырнули на улицу всех чернокожих и латиносов, а группу попытавшихся сопротивляться азиатов заперли в подвале. Надо заметить, что Форпост – англоязычная колония, заселенная, в основном, выходцами из Северной Америки, и чисто белые колонисты там встречаются редко. Поэтому в результате «зачистки» в пивной остались только два десятка арийских гостей и трое местных, да и то загнанных в туалетные кабинки.

Возмездие было неотвратимо, и наиболее трезвые студенты поняли это очень скоро. Они забаррикадировались в заведении и объявили троих несчастных форпостовцев заложниками. Спецназ местной полиции не принял всерьез заявление наглых юнцов и взял бар штурмом. В результате все двадцать три студента попали в тюремный госпиталь с различными повреждениями: в основном, с синяками и переломами от резиновых дубинок и пластиковых пуль.

После депортации студенты получили серьезную взбучку от сотрудников МИДа, Минобразования и Министерства пропаганды, но из университета их не исключили и никаких других дисциплинарных мер к ним не применили. А министр спорта в одном из интервью вскользь упомянул о рейде юных мастеров, как о яркой демонстрации превосходства СГРБ над другими видами единоборств. Кстати, и это интервью взяла Грета Нессель, к тому моменту популярнейшая журналистка «Армейской газеты».

С того времени почти все программы студенческого и культурного обмена были свернуты, а Грета получила «право первого интервью». Ей разрешалось удовлетворять свое профессиональное любопытство даже без предварительного согласования с министерством пропаганды.