Ярость Сокола - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 34

– Пока нет, но если попросите… чуть позже. – Евстратов протянул руку к мерцающей синей пленке на месте бокового стекла. – Не волнуйтесь, барышня, наши бронекостюмы запросто исполнят роль водолазных, а заодно и аквалангов, а если точнее – жабр. Слышали о молекулярных осмотических масках?

– Это… которые добывают кислород из воды? Но к ним полагается баллончик с гелием, кажется?

– Полагался. Но, во-первых, для погружений на большую глубину, а во-вторых, наука не стоит на месте, лейтенант Смолякова. Особенно прикладная, военно-шпионская. Теперь ничего, кроме самой маски, не требуется. – Евстратов на секунду замер, будто к чему-то прислушиваясь. На самом деле он просто хотел понять, возможно, ощутить кожей, услышали его вводную эти мелкие защитнички или нет. Если нет, будет плохо. Но какое-то внутреннее чутье подсказывало Евстратову, что переживать не о чем. Все, что он наплел, было вполне логичным выходом из сложившейся ситуации, а роботы просто обязаны дружить с логикой. – Ну что, внуки Садко, настроили гусли? Тогда вперед!

Геннадий символически резанул ребром ладони мерцающую пленку, и в салон мощным тугим потоком хлынула вода. Незадачливых ныряльщиков прижало к сиденьям, а затем потянуло вверх, к потолку. Нос «дельты» ткнулся в речное дно, выбив из него облако ила, и видимость, до того почти никакая, стала вовсе нулевой.

Первым из машины выбрался Евстратов. Цепляясь за рамки зияющих оконных проемов, он переплыл на правую сторону и помог сначала Климову, затем, на ощупь, Тамаре. Девушка в панике дернулась было кверху, но Геннадий поймал ее за запястье, сильно сжал и заставил ухватиться за свой ремень. Тома дернулась еще пару раз, затем вдохнула, поняла, что не глотает воду, а с трудом, но дышит, и успокоилась. Евстратов просчитал алгоритм, заложенный в микроскопические «мозги» защитников, с предельной точностью. Все шло, как он и обещал. Климов, в отличие от подруги, решил, что Евстратов, расписывая возможности нанороботов, в основном фантазирует, а потому поборол страх перед рекой чуть позже. Сначала он рефлекторно рванулся к поверхности, но быстро вернулся и попытался представить все в выгодном свете.

– Разведал чуток. На мосту суета-а… Честно говоря, не думал, что придется лично испытывать осмотические маски, – коснувшись Евстратова, сказал он. – Удобная штука. Жаль, что разговаривать можно только при физическом контакте.

– Можно и с помощью смартов, они же внутри защитной оболочки. Только это выдаст нас с потрохами. – Евстратов на секунду замер. – Слышите? За мной!

Он сильно оттолкнулся от капота «дельты» – теперь можно было сказать «от ее останков» – и поплыл в серую мглу, очень медленно поднимаясь к поверхности. Тома исправно держалась за пояс, не особенно ему мешая, но и не помогая. Вскоре вокруг начало светлеть.

– Вы же не хотели всплывать, – осторожно напомнила девушка.

– Видите тень наверху? Это судно. Думаю, наши костюмчики помогут надежно примагнититься к его днищу. Лучше плохо ехать, чем хорошо плыть, ведь так? Вы, кстати, ногами работайте, быстрее будет.

Климов понял замысел без дополнительных разъяснений. Он очутился под килем небольшого и неторопливого суденышка даже быстрее тандема. Днище судна было покрыто илом, но водоросли не помешали «нанам» надежно прикрепиться к корпусу. Теперь ныряльщики могли бесплатно путешествовать сколь угодно долго, вернее, пока не иссякнет энергия в микроскопических структурных элементах их защитно-водолазных костюмов. Теоретически, конечно. На практике все было сложнее. Будь вокруг Средиземное море, заплыв можно было растянуть часа на три – за это время в гибели беглецов не осталось бы сомнений даже у самых недоверчивых сыщиков из СБН, а сами беглецы получили бы несравненное удовольствие от приятного купания и созерцания подводных видов. Но окунуться пришлось в Москву-реку, и на календаре значилась середина сентября. Для купаний, даже «бесконтактных», явно не сезон, а о видах и вовсе нечего говорить.

Примерно полчаса было терпимо, а потом подводные путешественники начали замерзать. Первой затряслась Тома.

– М-мы в как-кую стор-рону плывем?

– Хотите сойти на берег? – Евстратов на всякий случай ухватил девушку покрепче.

– Д-да. Если вверх по реке, м-можно уже сходить. М-мы только что прошли под Новоспасским м-мостом. С-скоро С-садовое.

– Откуда знаете?

– Ув-видела тень от моста. П-после Автозаводского на пути только он.

– Потерпите немного, мимо шлюза пройдем и соскочим.

– Н-нет, нам здесь н-надо!

– Вы же говорили – на Таганскую.

– Я г-говорила – п-примерно. Точка здесь, рядом с ц-церковью, за Новоспасским прудом. Там д-домик такой, старый…

– Спокойно, граждане безбилетные пассажиры, – вмешался Климов. – Кажется, причаливаем. И как раз куда требуется.

Причаливал кораблик ужасно медленно и, как показалось подводникам-любителем, неумело маневрируя. В конце концов он глухо бухнул бортом о дебаркадер и замер на месте, несильно покачиваясь на условной волне. Еще через пару минут стих утробный гул движков и шум вспененной винтами воды.

– Я пойду первым, разведаю, если не вернусь через пять минут, плывите дальше, – решил Геннадий.

– Отличный план, только не командирское это дело – разведка, – заявил Климов. – Сидите тихо, как рыбы!

Пока Евстратов открывал рот, чтобы возразить, Вася успел оттолкнуться от борта и исчезнуть в сумеречной толще воды.

Ждать было утомительно и невыносимо холодно. Особенно это возмущало Тамару. Полковник буквально скрутил ее в бараний рог и силой заставил выдержать финальную часть испытания – противную, но необходимую. Тома понимала, что Евстратов вовсе не садист и не получает от борьбы с замерзающей девицей никакого удовольствия. Понимала, что Геннадий Петрович хочет как лучше, но под занавес, будучи уже на грани истерики, крепко укусила Евстратова за предплечье. Кстати сказать, «наны» в этой деликатной ситуации почему-то самоустранились. Они не помогли Евстратову защититься от нападения, но и не усилили хватку Смоляковой. Полковнику от такого джентльменства роботов легче не стало, но он выдержал. А что ему оставалось? Он ведь точно знал, что лишние пять минут «дубака» и один укус – ничто в сравнении с игольчатой пулей между глаз. Пришлось терпеть. И пять минут, и пятнадцать…

По закону подлости, Климов не вернулся ни через пять минут, ни через пятнадцать. Суденышко снова затарахтело допотопным двигателем, собираясь продолжить путь, и подводным пассажирам пришла пора принимать решение. Продолжать путешествие Тамара отказалась наотрез. Она уже не могла ни говорить, ни кусаться, так ее трясло, а потому лишь отчаянно помотала головой – в воде это выглядело вдвойне драматично. Евстратов ее понимал – он и сам окоченел, как бревно на лесосплаве. Но еще он понимал, что невозвращение Климова – это почти стопроцентное доказательство того, что на берегу ждет засада. Полковник, конечно, мог отпустить Тому – что ей сделают среди бела дня? Арестуют? Формально не за что. Да и если найдут повод, за что арестовать, не расстреляют же.

Но все-таки вероятность, что девушку ждет нечто похуже ареста, оставалась, и бросить ее на произвол судьбы Евстратову не позволяла совесть. Он сжал, насколько сумел, зубы (чтобы не стучали так громко) и подтолкнул Тому к берегу.

На причал они выбрались вместе. Пока выбирались – медленно, как два воскресших утопленника, и в укромном местечке, где их мог увидеть только изрядно поддатый рыбак, – Евстратов лихорадочно озирался по сторонам, но ничего подозрительного так и не обнаружил.

На набережной, куда двое страшно замерзших и оставляющих мокрые следы, но по большому счету все же сухих водолазов прошлепали в поисках потерявшегося Климова, тоже все было спокойно, то есть никаких признаков засады.

Во время энергичного, чтобы поскорее согреться, марша по парку вокруг пруда Евстратов то и дело оглядывался, но опять безрезультатно. Ни филеров, ни Василия он так и не обнаружил.

В то, что Климов, парень боевой и с достаточно славным прошлым, испугался трудностей и дезертировал, Евстратов не верил. Кроме всего прочего, он никак не мог бросить в опасности Тому. О характере их отношений Евстратов знал из прочитанных отчетов. Но если он не сбежал и его не схватили агенты СБН, то куда он делся?