Время Зверя - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 4

Молодой холеный офицер появился на пороге кабинета почти мгновенно, словно только и ждал приглашения. Он четко доложил о своем прибытии и немного удивленно замер, ожидая приказаний. Министр, как ему и было велено, не оборачивался. Подполковник, сообразив, что происходит нечто необычное, перевел взгляд на противоположную стену кабинета и невольно вскрикнул. Прямо на него надвигалась огромная, переливающаяся серебром и абсолютно не поддающаяся осмыслению фигура. Трехметрового роста крылатое существо наклонилось и приблизило к Андрееву свое лицо. Свет ярких ламп остался за спиной гостя, и подполковник рассмотрел только гладкую, лишенную мимики и привычных человеческих черт серую маску. У пришельца не было ни глаз, ни носа, ни рта. Лишь верхнюю часть его головы украшали волны тщательно уложенных длинных светлых волос. Офицер инстинктивно вытянул руки вперед, словно надеясь оттолкнуть чужака, но безликий внезапно потерял определенные очертания и превратился в размытое облако. Подполковник попытался снова вскрикнуть, но звук застрял в глотке, и его рот лишь перекосила гримаса адской боли и страха. Кожа Андреева приобрела землистый оттенок, а глаза налились кровью. По телу одна за другой пробежали сильнейшие судороги, и офицер упал, выгнувшись дугой, словно эпилептик. Несколько секунд его пальцы скребли по паркету, оставляя в полированном дереве глубокие царапины, а ноги синхронно ударяли в пол, проломив несколько крепких дощечек, как будто те были всего лишь листками однослойной фанеры.

Министр для верности прикрыл глаза ладонью и сжал зубы. Ему было чертовски не по себе, хотя он и не видел ничего происходившего за спиной. Когда пугающие звуки стихли, маршал опустил руку и немного повернул голову, стараясь рассмотреть тело адъютанта боковым зрением. Андреев все еще лежал на полу, но уже неподвижно. Министр постоял еще минуту в нерешительности и наконец обернулся.

– Помоги мне подняться, сын мой, – не открывая глаз, хрипло попросил подполковник. – Чтобы привыкнуть к этому телу, мне понадобится некоторое время...

Глава 3

ВРЕМЯ

Сейчас мне уже и не вспомнить, как я осознал, что вновь способен мыслить. Однажды я вдруг поднялся на ноги и, расправив плечи, глубоко вдохнул. Чем был примечателен воздух в тот момент – не знаю, но я сразу заметил в его запахе новизну. Он не пах ландышами или морским бризом, но казался свежим и восхитительно приятным. Я оглянулся вокруг и вдруг понял, что вижу окружающую меня действительность словно впервые. Серый горизонт отодвинулся на многие мили, а низкие тучи, как пугливые ягнята, стремительно разбежались в стороны. Знакомый мир постепенно приобретал совершенно новые черты. Казалось, что раньше я видел его сквозь матовое стекло, а теперь прозрел и с интересом сравниваю мутные видения и реальность. Почему я перестал довольствоваться молчаливым созерцанием своего внутреннего мира и решил выйти из состояния вековой дремоты, понять было трудно. И уж точно никто не собирался давать мне подсказку. Возможно, проснулся какой-то отдыхавший до этого ген или кто-то подтолкнул меня извне, но главное заключалось в том, что я очнулся и теперь осознавал себя не как животное, а как личность. Пока ущербную, но все-таки личность.

В попытке найти хоть какую-нибудь зацепку для взгляда, я снова завертел головой. Я испытывал сильнейший информационный и эмоциональный голод. Так долго быть скотом, бессловесным и безынициативным, весьма утомительно, уж поверьте. Теперь мне очень хотелось увидеть что-нибудь новенькое в окружающих декорациях, а заодно определить свою роль в этом странном спектакле. Кое-что я помнил, но многое переживал заново. Итак...

Это была простая и доступная картина мира. Бесконечная, плотно сжатая спиральная пружина, путешествовать по которой можно, лишь скользя в невысоком промежутке между верхним и несущим витками. Невысоком, потому что пружина плотно сжата, но все-таки вполне пригодном для путешествий. Здесь стоит пояснить, что эта спираль характеризовала лишь одну составляющую мира – Время. Для обитателей Пространства оно было неосязаемым, одномерным и направленным исключительно вперед, а вот для меня и прочих времян этот мир был вполне материален и трехмерен. Более того, Время не являлось натянутой из прошлого в будущее струной, оно представляло собой плотно сжатую пружину, которой никогда не суждено разжаться.

Я стоял на поблескивающей закаленной сталью поверхности витка Настоящего и, запрокинув голову, смотрел на образующее небо тучное брюхо витка Будущего. Мне страшно хотелось поднять вверх свои длинные руки и потрогать ими блестящий «потолок» примитивного мироздания. Будь я способен на такие подвиги, любой путь для меня сократился бы в сотни раз. Впиться когтями в податливую высокоуглеродистую сталь, прорвать в ней удобные ступени и взобраться на следующий виток, не совершая утомительной пробежки по долгому кругу, было бы парой пустяков.

Нет, этого я сделать не мог. Да и было ли мне это нужно? Спешить мне некуда, а любопытство по поводу загадочного и прекрасного далека осталось в детстве. Собственно говоря, умение наслаждаться настоящим, не сожалея о прошедшем и не стремясь попасть поскорее в грядущее, лично для меня и стало в свое время пунктом, обозначившим окончание детства и наступление зрелости... Определенно, тянуться к «потолку» было бессмысленно. Встав на холодную поверхность нового витка, я перестал бы осознавать, что попал в Будущее, ведь оно обыденно легло бы под мои ступни и превратилось в то же серое Настоящее, что в данную минуту уже согрелось от тепла босых ног...

Запах металла, холодный ветер, гулкие звуки падающих капель конденсата и шепотливая тишина. Это были характерные признаки Времени. Они никогда не приедались и не раздражали. Да и как могли они мешать, если являлись частью бытия?

Я топнул ногой, отколов от промерзшего металла кусок с неровными тектоническими краями. Он соскользнул через край витка в пустоту, окружающую металлически-пружинистое Время, но не упал, хотя, даже судя по тому, что я стоял, а не плавал над поверхностью спирали, здесь имелась определенная сила тяжести. Стоило мне удивиться этому странному факту, как этот кусок стремительно рухнул в клубящуюся туманом Бездну. Совпадение?

Из-за края нависающего сверху витка появилось тусклое, вытянутое по образу и подобию псевдосферы, светило. Оно неуверенно двинулось по невообразимой траектории, постоянно натыкаясь на тусклые бока пружины. При этом из тела похожей на юлу звезды то и дело вырывались старчески обвисшие щупальца вялых протуберанцев, а по ее поверхности бегали стайки белых искр. Словно не поспевая за вращением деформированного Солнца, примерно на середине расстояния между его краями пульсировало темное пятно. Светило как бы пыталось рассмотреть меня, подслеповато щурясь в тщетных попытках сфокусировать уставший взгляд.

Я улыбнулся и помахал ему рукой. От моего простого движения Солнце отпрянуло в сторону, снова наткнулось на верхний виток, выбросило сразу три сморщенных протуберанца и нырнуло за край мироздания...

Ну вот. Хотел как лучше... Изверг. Ни за что ни про что испугал бедное животное...

Я провел рукой по спутанным волосам. Ими снова пытался играть глупый до примитивности Ветер. Он вился вокруг меня с бессмысленной улыбкой и что-то нашептывал, бессвязно, но убедительно:

«Нет нам прощения... расскажи... это недостойно высшего... Ты задумал произнести Слово? Звери жаждут греха... вашшше величество... Трудно стать Творцом? Вы, ангел, слышите тьму? Пространство во мне...»

«Бред, конечно, – подумал я. – Впрочем, чего еще можно ожидать от прозрачных мозгов?

Пойти прогуляться до горизонта? Что нового я найду за этой условной чертой? Ту же холодную сталь, ветер и пустоту. Я здесь определенно один. Между кольцами гигантской анаконды Времени».

Я некрасиво сплюнул на стальную поверхность, и странная музыка тишины изменила тональность. Теперь это была минорная, чуть фальшивая и тихая песня без слов. Я прислушался к ней, отыскивая новый смысл в хорошо знакомых сочетаниях звуков. Нет, смысл был прежним. Фыркали тяжелые меха, вибрировали мембраны, сдуваясь, занудствовали волынки, гитара дребезжала ослабленными струнами...