Пятая Космическая - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 29

Вернувшись в бар, Павел застал там лишь младших офицеров.

– У генерала, – подсказал матрос-бармен.

Преображенский кивнул и прошел в «пентхаус» к Гордееву. Как оказалось, там ждали только его. Почему не вызвали по внутренней корабельной связи – непонятно.

– Ну вот. – Генерал кивком предложил офицерам садиться. – Недолго мучилась старушка... – Он потянул носом. – А вы, рябчики-субчики, уже разговелись?

– Моя вина, – привстал Хосокава.

– Сиди, я не в претензии. – Гордеев махнул рукой. – В общем, так: Стивенсон предлагает нам зеленый коридор в обмен на свободу для себя и своих «придворных».

– А гарантии? – недоверчиво спросил Родионов.

– Никаких. Только слово генерала и здравый смысл.

– Последних лидийцев тоже отдадим? – поинтересовался Бородач.

– Бандитские замашки отставить, – строго сказал Гордеев. – Космодесант гражданскими лицами не прикрывается.

– Тогда шансов ноль. – Борис обиженно отвернулся.

– Открою тебе секрет, Борис Александрович, и все остальным тоже... – Гордеев почему-то загадочно взглянул на Преображенского. – Стивенсон приказал пропустить нас без препятствий. И это не финт. Сам видел, как он приказ отдавал.

– Если хотите, я вам десять таких «приказов» отдам, – фыркнул Бородач. – И все будут со скрытым смыслом, с противоположным. Липа это, ваша светлость. Военная хитрость.

– Думаешь, я не отличу липу? – Гордеев поманил Бородача пальцем. – Ко мне.

Подполковник будто бы нехотя встал и подошел.

– По вашему приказанию...

– Смотри сюда, – генерал протянул Борису свой личный комп. – Пришло по гиперлинии, пока вы квасили.

Бородач, морща лоб, почти минуту смотрел на экранчик, но потом сдался – пожал плечами и уставился в сторону.

– Кодировка вроде бы настоящая. Только это мистика какая-то, ваша светлость, а я материалист.

– Преображенский, твое слово. – Гордеев махнул рукой, приглашая Павла тоже заглянуть в комп.

«Верьте Стивенсону. – Прочитал Преображенский. – Ван Ли».

О том, что на корабле имеется инспектор военной полиции, Депп узнал от Томбы. Негра вызвали на беседу сразу после завтрака, а через час он как обычно с невозмутимым видом вновь принялся за работу. Санитары уже вторые сутки драили отсек, но до рабочего состояния «первой хирургии» было еще далеко. Гарри как истинный колонист выдержал паузу, но потом отбросил к черту вежливость и выключил полотер.

– Где ты был?

– На допросе. – Томба тоже остановился. – У инспектора военной полиции.

– У инспектора? – Гарри удивленно поднял брови. – Откуда он взялся? Ведь мы уже десять часов в прыжке. До гипердрайва с нами никакие полицейские корабли не стыковались, а в прыжке это нереально.

– Он не взялся, – Томба покачал головой. – Он был. Это третий помощник капитана Кертис. По штатному расписанию – заодно и начальник бортовой службы безопасности в должности инспектора «эм-пи» [3].

– Джин?! – Депп удивился еще сильнее. – А-а, ну да, ребята в камере что-то такое говорили. До плена Джин служил в военной полиции или прокуратуре, точно не помню. Значит, его восстановили и назначили нашим корабельным надзирателем? Понятно. О чем он спрашивал?

– О разном. – Напарник пожал плечами. – Сказал – обычная беседа, как со всеми новичками.

– Ты поверил?

– Нет. Он спрашивал про солдат и раненых землян.

– А ты?

– Я рассказал, что видел.

– Зря. – Депп скрипнул зубами. – Солдаты все правильно сделали! Эти федеральные скоты того заслуживают!

– Чтобы резать их на куски?

– А ты предлагаешь их в задницу целовать? – Депп мрачно взглянул на санитара. – Ты же видел, что они сделали с Лидией!

– Это не мое дело. – Томба равнодушно взглянул на Гарри. – Я отвечал, что спрашивали.

– И... про медсестру? – Депп понизил голос.

– Про нее меня не спрашивали. – Негр отвернулся и добавил едва слышно: – Она не бомбила твою планету.

– Сам знаю, – буркнул Депп и снова взялся за полотер.

При всей жгучей ненависти к землянам, он не сердился на спрятанную в техническом кубрике девушку.

Гарри снова вспомнил, как это было. Вспомнил загаженный отсек, пьяных рейнджеров, и чувство отвращения, овладевшее им целиком и полностью. Отвращения ко всему: к войне, к этим ржущим ублюдкам, к самой жизни...

... – Пресвятая... срань! – друг воскликнул один из солдат, глядя в свой наручный комп. – Парни, это надо видеть живьем!

– Выпей лучше, Рой.

– Да вы гляньте, что на планете творится!

– Что за дерьмо? – последовав совету товарища, пробормотал Джокер. – А ну, пошли наверх!

Уже изрядно пьяные солдаты подхватили оружие и почти бегом, громко топая тяжелыми ботинками, покинули хирургический отсек. Поведение рейнджеров Деппа заинтриговало, но пойти за ними без разрешения начальства он опасался – издержки «воспитания» под чутким руководством майора Джемисона. Гарри оглянулся на доктора. Тот сидел на полу, прислонясь спиной к переборке, и пил спирт, из-за тряски рук расплескивая его во все стороны. В качестве начальства он никуда не годился. Томба, в ответ на вопросительный взгляд напарника, лишь пожал плечами. Гарри осторожно выглянул в коридор, затем быстро миновал его зловонное жерло и остановился, оглядываясь. В шлюзовом отсеке иллюминаторов не было. Депп сориентировался по непривычным надписям на «федеральном двуязычье» – русском и англо-испанском языках – и бросился к трапу на уровень «А-2». Его подгоняли неясные, но очень скверные предчувствия.

На верхнем уровне было людно. Здесь собрались почти все бродившие по кораблю солдаты и пригнанные на работу бывшие узники «Центра-4». Все стояли у иллюминаторов, будто статуи, и смотрели на диск Лидии. Еще не добравшись до смотровой площадки, Гарри понял, что дело очень и очень плохо. По окаменевшим лицам зрителей плясали оранжево-красные отблески. А когда Депп заглянул в иллюминатор, он понял, что рано начал жалеть оставшихся в живых землян. Самое худшее – слепая беспощадная месть – ждала их впереди. И еще Гарри понял, что отныне будет солидарен с каждым из мясников, подобных Джокеру и его дружкам. Пожалуй, он даже присоединится к ним.

Однако странно, что когда после увиденной чудовищной бомбардировки нахлынула волна ярости, Гарри даже не вспомнил про девушку. Будто бы где-то в мозгу включился предохранитель. Ведь Депп готов был порвать на части любого федерала, невзирая на звание и пол. Гарри даже ринулся искать крайних, но на палубе оказался Джин, который и приказал все тому же Джокеру и его товарищам скрутить сорвавшегося с катушек санитара и запереть на пару часиков в карцере.

Короткая отсидка помогла, но ровно настолько, чтобы Гарри прекратил бесноваться и выть, будто раненый волк. Выпустил бывшего сокамерника Джин Кертис только с условием, что тот не будет покидать хирургического отсека. На огромном «Бурденко» к тому моменту оставалось не больше десятка землян-врачей, но найти их в полупустых отсеках одинокому мстителю не составило бы труда. В хирургическом же секторе доктор был теоретически доступен для мести, но валялся в запертой каюте в стельку пьяный, а потому тоже был в относительной безопасности. Вышедшему на свободу лидийцу оставалось только «наслаждаться» видом вражеских трупов, но и тут его ожидало легкое разочарование. За время изоляции Деппа из отсека исчезли все тела с перерезанными глотками, остались только обгоревшие в бою. Не обнаружил Гарри и следов пребывания на борту изнасилованных рейнджерами медсестер. Возможно, их отправили в качестве пациенток в другое отделение, а может, и нет. Гарри не исключал, что девушек могли отправить туда же, куда и трупы добитых раненых, – за борт. Впрочем, их незавидная судьба в тот момент его не волновала. Даже радовала. Все земляне должны умереть. Гарри был в этом убежден. Чтобы отвлечь лидийца от тяжелых мыслей, Джин загрузил его работой – поставил задачу за двенадцать часов очистить отсек от следов побоища – но работа только вымотала Деппа физически и ничуть не притупила душевную боль. От одной мысли, что на Лидии погибли все до единого, и что он, Гарри Депп, остался, возможно, последним лидийцем, видевшим свою планету пригодной для жизни, его охватывало такое отчаяние – врагу не пожелать. Впрочем, врагу теперь Гарри желал только одного – смерти. Свалившись через двенадцать часов в изнеможении, он погрузился в глубокий сон, почти бессознательное состояние, но проспал лишь три часа. Потом еще час пялился в потолок, предаваясь грустным мыслям, и наконец встал, поскольку не видел смысла валяться на неудобной жесткой койке. Кое-как умывшись, Депп снова взялся за полотер и тряпки, найденные в ящике с загадочной надписью на русском: «рундук для обтирочных концов». Гарри не горел желанием работать, но иного занятия в запертом отсеке не нашлось. Наблюдать за звездами, что рекомендовалось марсианскими психоаналитиками, как средство от бессонницы и нервных расстройств, возможности не было, на верхнюю палубу вход был заказан, да и если бы Гарри туда попал, это ничего бы не изменило – корабль, как и весь флот, находился в прыжке. За иллюминаторами вместо звезд переливалась какая-то серая муть, будто и не гиперпространство там было, а потревоженная кораблями грязная весенняя лужа.