Перевернутые дни - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 1

Милиционер стоял почти неподвижно. Двигались только его раскосые глаза. Он провожал взглядом практически каждого мужчину европейской наружности, но останавливать никого не спешил. Он пропустил даже двоих небритых кавказцев, которые прошли мимо блюстителя порядка с далеко не дружелюбными выражениями на лицах. Милиционер явно кого-то поджидал. Кого-то определенного. Его напарник замер у противоположной стены вестибюля и внимательно изучал тех, кто поднимается по эскалатору снизу. В общем-то, этот дополнительный контроль был не лишним. На индивидуальные штрих-коды милиция давно махнула рукой; их подделывали все кому не лень, а сканеры отпечатков пальцев и голосовые идентификаторы были весьма условной поисковой системой. Клиент мог проделать путь через весь город, ни к чему не прикасаясь и не произнося ни слова. Устройства, считывающие рисунок сетчатки глаз, использовались только на входах в крупные магазины, конторы и госучреждения. Об идентификации внешности нечего было и говорить. При современном развитии пластической медицины человек мог менять облик хоть три раза в день. Пришел на работу с лицом знаменитого арабского актера Отто Валенштайна, а ушел китайцем. Вернее – псевдокитайцем. Полного соответствия избранной нации добиться было трудно. Особенно фальшиво выглядела такая маскировка для опытных милиционеров-хунвейбинов, сокращенно – просто «бинов». Потому никто ею уже давно не пользовался. Проще было сделать себе типичное славянское лицо и раствориться в толпе таких одинаковых, с точки зрения любого «красного охранника», русских.

Иван про себя усмехнулся. «Тверже шаг и морду кирпичом», – вспомнился ему инструктаж Нагана.

Проще-то проще, да не на все сто. Эти двое милиционеров были явно из спецотдела. А сотрудников этой службы тренировали по особой программе в Центре генетической модификации. В этом инкубаторе современного гестапо с китайской спецификой. Кто знает, не будь в распоряжении милиции специального отдела и ЦГМ – обойдись она, как раньше, обычным ОМОНом, – потребовались бы московской разведке радикальные методы? Вполне возможно, было бы достаточно агитации. Но это в теории. На практике – Центр генмодификации процветал, обучая спецназ из хунвейбинов и постепенно набирая серьезный политический вес. А его сотрудники становились все более неприкасаемыми. Причем попасть в ряды этой элиты постороннему было невозможно. В ЦГМ существовали какие-то свои критерии отбора кандидатов в «бины». Может, их там просто выращивали, кто знает?

Если эти двое из спецотдела – операции конец. А может, все-таки волнения напрасны и это простые патрульные? Они же, «надменные азиаты», все на одно лицо. Хоть натуральные, хоть клонированные.

Главное – не напрягаться. Идти, слегка поеживаясь и небрежно стряхивая с куртки хлопья тающего снега. Наверное, последнего в этом году. Еще неделя – и зима закончится. На площади Великого Кормчего уже распустились подснежники. Впрочем, это не показатель. Там клумбы с подогревом. Если бы не суровая действительность, цветы могли бы расти там круглый год. Но сибирская природа не терпит самодеятельности. Это вам не Европейская Аравия. Здесь поблизости гольфстримы не текут и теплые циклоны с Атлантики сюда не доходят. Это даже не Россия. В Москве и Питере, наверное, тоже давно все зеленеет...

Эх, только бы удалось! Враг терпелив и коварен, его аналитики при помощи суперкомпьютеров разгадывают семьдесят процентов диверсионных планов, задолго до их реализации. Но ведь почти треть дел удается! Так пусть сегодня небо будет благосклонно... Тьфу ты... небо! Всего неделю здесь, а уже привык к вражьей пропаганде... Пусть бог будет благосклонен! А потом... назад, домой. Так же, как приехал: экспрессом на юг, через трансалтайский тоннель до «грязных» казахских степей, затем на машину и в Семипалатинск. Там гаммасчетчики звенят и воют, но зато и «бинов» мало. Дальше в самолет и в приграничье, с промежуточной посадкой в Тегеране – столице Ирано-Афганской провинции. А во Франкфурте, на границе Европейской Аравии и Поднебесной республики, придется опять затеряться среди множества рабочих-мигрантов и путешественников. Переждав пару дней, можно спокойно пробраться в город-герой Белград. Анклав, форпост и символ стратегических интересов Москвы. Там уже спокойно, там свои. Братья сербы организуют отдельное купе в монорельсовой «стреле», и ту-ту – до родной границы без остановок. Шесть часов неприкосновенного транзита по территории все той же Поднебесной, и ты уже в прикордонном Смоленске. Или на самолет братки посадят. Тогда вообще сразу домой.

Можно, конечно, махнуть в Челябинск, а оттуда машиной в «Катер», но этот маршрут давно засвечен. Там каждый день кого-нибудь ловят. То на переходе, то еще на подступах.

Севером уйти тоже не получится, пока рано. Навигация еще не началась, в Салехарде лютуют морозы: до минус пятнадцати доходит. Так что, если возникнут сложности с алтайским и уральским маршрутами, останется последний – кавказский. Самый трудный, зато самый надежный. «Стрелой» через Курган в Астрахань, оттуда на машине в Грозный. Там «бинов» еще меньше, чем на радиоактивных территориях, неуютно им среди тех гор. Ну, а дальше допотопной «железкой» через Ставрополь в Волгоград. Из Астрахани можно было бы и по Волге доплыть, но на реке зверствуют пограничники. В прошлом месяце баржу с беженцами взорвали, неделю назад поголовную проверку устроили. Восьмерых подпольщиков арестовали.

Иван поежился и стряхнул с рукава капли талой воды. До милиционеров оставалось десять метров, не больше.

«А вообще, о чем я думаю?! Трус! Варианты возвращения прокрутить решил! Сначала надо в «удачливую треть» попасть – задание выполнить, а уж после пути отхода нащупывать!»

Взгляд левого хунвейбина на секунду задержался на лице Ивана и скользнул дальше.

А должен был просто скользнуть. Без задержек. Внутри у Ивана похолодело.

«Неужели вычислил?! Почему же не остановил? Оружия у меня нет, это ясно, да и не стал бы я сопротивляться, метро ведь, тут же повсюду посты ППС. Что же произошло? Подавать сигнал сопровождению или нет?»