Лучшая защита - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 80

Делегация приблизилась, четко, «с левой ноги», сошла с дорожки и выстроилась в безупречное каре. Точно напротив Ремера встал непомерно огромный генерал со значком саперных войск на груди. Вообще-то генералы не носили знаков принадлежности к родам войск, но этот почему-то его не снял.

– Это не простая цацка, это почетный знак, – заметив его взгляд, пробасил гигант. – Потому и не снимаю… Генерал-майор Агеев.

– Начальник отделения ЦРС на Юнкере Ремер, – немного смутившись, ответил Клаус. – Я думал, что прибудет группа антитеррора ЦРС…

– А прибыл флот с десантом и военными саперами. – Генерал Агеев хмуро кивнул. – Я уполномочен ввести на Юнкере военное положение. Временно. Пока не уляжется шум и вы не придете в себя.

– Но мы и сами могли справиться! Земле незачем было так… реагировать! Ведь здесь не Тритон и не Марс, наши граждане вполне разумны и дисциплинированны!

– Знаю. В армии ваших соотечественников полно, и все добросовестные служаки. Но приказ верховного главнокомандующего однозначен: взять ситуацию на Юнкере под контроль и не уходить отсюда вплоть до полной стабилизации обстановки.

– Но она стабильна!

– Ты что, начальник, русского языка не понимаешь? Ну, так я могу и на немецкий перейти. – Агеев дружелюбно ткнул пальцем в грудь Ремеру. Тот едва не опрокинулся навзничь. – Das ist приказ Президента Объединенных Наций! Понял теперь? И для твоей службы вводная имеется. Ты сообщения в компе давно проверял? Глянь, там тебе от Картера должно быть письмецо.

Клаус достал комп и проверил поступившие письменные сообщения. Приказ из штаб-квартиры ЦРС действительно уже пришел. В нем коротко и ясно говорилось, что вплоть до особого распоряжения на Юнкере будет командовать этот самый генерал Агеев, а отделение ЦРС обязано оказывать ему и его подчиненным всемерную поддержку. Ремер поднял изумленный взгляд на генерала:

– Но ведь это… фактически… оккупация!

– Мы одно государство, – невозмутимо возразил Агеев. – Так что это просто передислокация. Кстати сказать, бундесвер отведите. Еще, чего доброго, не поймем друг друга. И прикажи своим орлам подготовить к передаче следователям военной прокуратуры все материалы по взрыву. Раз уж на Юнкере военное положение, и взрыв будут расследовать военные. Логично же?

– Журналисты будут в экстазе, – угрюмо кивнув, пробормотал Ремер.

– Ну вот и займись. Ты тут отвечаешь за государственную безопасность и порядок в общественном сознании или кто?

– Я…

Клаус немного оправился от потрясения и даже взбодрился. Увольнять его не собирались, а эта неформальная оккупация – дело временное. Неделя-две от силы. Потом все войдет в колею, и Ремер снова станет полновластным начальником отделения ЦРС. Но! Не просто одним из многих «отделенцев», а хорошо известным в Стокгольме! Так что где были минусы, там нашлись и плюсы. Говорят же, что для резкого взлета карьеры самое подходящее время – переломное. Приняв решение, Ремер просиял и засочился лояльностью.

– Приму все необходимые меры, господин генерал.

– Вот и лады. – Агеев пожал ему руку и двинулся к выходу из терминала, куда уже подогнали пару бронемашин на гравиподушках.

«Вот так, – подумалось Клаусу, – неформальное Совещание обернулось незаметной оккупацией. Ловко эти земляне воспользовались моментом. Будет нам урок. А не рой другому яму…»

Сержант Таран задумчиво потер лоб и что-то невнятно пробубнил.

– Нет, сэр. – Дэвис кивком указал на голопроекцию над компом. – Ниже уровня подземных тоннелей ничего нет и быть не может. Слой нормального грунта всего в пятнадцать метров толщиной. А дальше сплошная гранитная плита. Ее, пожалуй, не расплавить даже той серой дрянью, которой плевались «самолеты». Толщина у нее, если верить компу, около километра. Очень мощный материковый щит. А глубже раскаленные недра начинаются. Никаких стратегических шахт поблизости нет, я уверен.

– Нет, – эхом повторил Таран. – Где же тогда они спрятали этот треклятый компьютер?

– Вариант один: где-то должен быть отдельный дот. Но через эту сеть на него не выйти. Только живой поиск. Другого способа я не вижу.

Марсианин неожиданно покачнулся и едва не ткнулся лбом в сенсорный экранчик компа. Таран едва успел придержать его за плечи:

– Эй, парень, ты чего?!

Рядовой Дэвис поднял покрасневшие глаза на сержанта и вымученно улыбнулся:

– Виноват, сэр… Плывет все… Попить бы. И пожевать чего-нибудь.

– Держи. – Таран протянул ему пластиковую бутылку из обнаруженных Петровичевым запасов.

Ко всеобщему сожалению, сухпайков или консервированных продуктов в бункерах не оказалось. Только вода и лекарства. Но и то хорошо.

Олег воспользовался паузой в напряженной работе программиста и провел беглый осмотр. Дэвис не участвовал во второй атаке, но марсианский организм был слабее земного, в том числе и в плане устойчивости к радиации. Когда имперские колонисты осваивали Марс и приспосабливали его атмосферу к человеческим потребностям, они позаботились о мощном озоновом слое. С тех пор выросло не одно поколение коренных марсиан, не представляющих себе, что такое естественный радиационный фон даже в тысячную долю рентгена. Поэтому как ни хороши были лекарства, а Дэвису становилось все хуже. Сполохов уже ввел ему вторую дозу, но рядового все равно тошнило и лихорадило.

Примерно так же скверно чувствовали себя еще двое ребят. Как выяснил доктор, оба были с периферии. Один с «легкого» и приятного Старта, а другой из космического городка Эйзен, что мерз где-то на траверзе Плутона–Харона. Справиться с местной гравитацией их мышцам помогали боевые костюмы, но, если смотреть на вещи реально, все технические ухищрения были бесполезны. Страдающий от перегрузки организм не взбодрить никакими сервоусилителями. Правда, парень с Эйзена маялся лишь от непомерной тяжести, к радиации он был как раз более устойчив, чем уроженцы планет.

– Ты отдохни, – сочувственно взглянул на Дэвиса сержант. – Не к спеху этот главный компьютер искать. Ничего нам долбаное командование не сделает. Отдохнешь, лекарство подействует, тогда и продолжишь.

– Боюсь, как бы вообще не зависнуть. – Марсианин отрицательно покачал головой. – Лучше уж я сначала его найду, а после отдохну. Чтоб вас не подвести…

– Сюда бы гравикамеру, – вздохнул Олег. – Хотя бы перегрузку снять.

– Где ее взять? Разве что ванну в ящике устроить. Во сколько раз тело в воде легчает? В пять, что ли? Марсианину было б самое то…

– Воды не хватит, – буркнул Граббе. – Три бутылки на всех осталось.

– Да я теоретически…

Сполохов окинул товарищей взглядом. Шли вторые сутки пребывания на полигоне, и люди были страшно измотаны. Без еды, с минимальным запасом воды и на грани обострения лучевой болезни, солдаты поддерживали себя в боевом состоянии только усилием воли. «Пока дышу – надеюсь», – вспомнил Олег фразу из институтского курса латыни. Посреди ядерного полигона надежда была чем-то неуместным, но, кроме нее, у солдат не оставалось и вовсе ничего. Ни прошлого, ни настоящего… Только недалекое безрадостное будущее – смерть среди радиоактивных холмов.

Доктор вдруг ощутил приближение дельной мысли. Она крутилась где-то в околонаучной плоскости. Во сколько раз погруженное в воду тело становится легче? Все зависит от плотности самой воды, но в любом случае в ней будет не так тяжело, а еще… А еще… если объем воды будет достаточно велик, то… То что? То она смоет радиоактивную пыль, значит, доза облучения снизится. А если погрузиться в воду поглубже, ее слой защитит от нейтронного излучения и серьезно уменьшит «гамма-нагрузку»… А если бы вот такой герметичный бункер, со стенами из баритобетона и свинца, располагался под слоем воды метров в сто, никакой радиации можно было и вовсе не опасаться… Вот же оно, «яблочко»!

– Главный бункер командования в море, – невольно произнес Сполохов. – Где-нибудь на границе шельфа и приличных глубин, в зоне досягаемости подводных лодок. Думаю, и компьютер там же.