Лучшая защита - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 66

– Если не задержимся в каких-нибудь подозрительно густых зарослях, – грустно улыбнулась Наташа. – Ого, какие у тебя тут рыбки! Вот эта, с усами, как называется? Красивая…

Больше о делах они не говорили. Просто бродили среди экзотических растений и неторопливо беседовали о мелочах. Они будто чувствовали, что затишье близится к концу. Затишье перед бурей…

Председателя Марсианского Совета Олафа Генри разбудил настойчивый звуковой сигнал компа. Несколько секунд Генри соображал, откуда доносится мелодия, затем узнал ее – это был отрывок из модного соникла «Урбания» – и лишь в следующее мгновение понял, что это вызов. Вообще-то в три ночи беспокоить председателя было неприлично. Видимо, случилось нечто особенное. Олаф нехотя сел и спустил ноги на пол. Только бы не что-нибудь подобное Стокгольмскому инциденту. Все прочее – ерунда.

Пока комп звонил, сохранялась надежда, что все обойдется, и председателю страшно хотелось потянуть эти мгновения. Возможно, последние мгновения спокойной жизни. Впрочем, если событие уже состоялось – ничего не изменишь, как ни тяни. Фирсов предупреждал, что главные и наиболее вероятные цели для атаки, кроме Земли, – Марс, Юнкер, Тритон и Деа, значит, так оно и будет. Марс, понятно, второй. Точно по списку освоения. Обычно Влад не ошибался. А значит, этот ночной звонок и есть тот сигнал, которого вот уже двое суток напряженно ждали все посвященные.

Олаф натянул легкий спортивный комбинезон и откашлялся.

– Генри на связи.

– Господин председатель! Простите за вторжение! Экстренный случай!

Над прибором возникло объемное изображение Джастина, секретаря Совета. Он был не просто встревожен, а страшно расстроен. Видимо, событие, поднявшее его среди ночи, было не каким-то несчастным случаем. Генри догадывался, чем оно было, но пока лишь в общих чертах.

– Говорите толком, Джастин. Что произошло?

– Это страшная трагедия, господин председатель… Час назад в своем особняке застрелен депутат Совета Вульфсон! Подробностей я пока не знаю, но убит не только он, но и все, кто был в доме. Его жена, экономка и двое детей! Все застрелены из полицейского порохового оружия!

– А говорили, не знаете подробностей. – Генри отвернулся и полез в шкаф за более подходящей одеждой.

– Очень похоже на стокгольмский почерк. – Джастин явно повторил чьи-то слова.

– Это вам полицейские сказали? – Олаф быстро переоделся и вышел из спальни.

Связь с Джастином не прервалась, поскольку Генри сунул комп в карман. Секретарь Совета теперь будто бы шел рядом с председателем. Для полной иллюзии не хватало, чтобы голографическое изображение переставляло ноги, а не стояло навытяжку, как приучил всех Генри.

– Да, господин председатель, следствие контролирует сам начальник полиции. С Земли уже вылетели агенты главного бюро ЦРС.

– А наше отделение ЦРС не справится с дознанием?

– Это инициатива землян. Мы их не вызывали. Уведомление подписано самим Картером.

– Ладно, бог с ними, лишний патрон в кармане не помеха. Что еще?

– Я распорядился не пускать на место происшествия журналистов, но, похоже, это не так просто. Я стою в гостиной дома Вульфсона и вижу настоящее столпотворение за полицейским кордоном. Все ужасно возбуждены…

– Начальник полиции с вами?

– Он наверху, вместе с криминалистами.

– Передайте ему мое распоряжение – немедленно вызвать к дому спецотряд и связаться со штабом Национальной гвардии, пусть будут готовы к усмирению толпы.

– Вы думаете, возможны беспорядки? – испуганно спросил Джастин.

– Нет, не думаю, но мы должны предусмотреть любое развитие событий. Я подъеду через десять минут к запасному входу. Встречайте…

Генри сел в машину и, когда она, поднявшись на гравиподушке, помчалась к дому депутата, набрал код связи с Дворцом Наций на Земле.

Фирсов выслушал сообщение молча.

– Что мне делать, Влад? – спросил Генри.

– Ты знаешь, – ответил советник. – Твоя задача – локализовать очаг нестабильности. Любыми средствами. Подключай все свои связи, бросай в бой все резервы. Нужен один сильный удар. Пусть для обывателей он и будет выглядеть как перестраховка, поверь, иначе нельзя.

– Ты думаешь, это остановит противника?

– Нет, это отпугнет его от Марса. Нам необходимо выманить врага на открытую местность. Пока он прикрывается мирными жителями, мы почти бессильны.

– Террористы не воюют в поле.

– Террористы – нет, а захватчики – да. Рано или поздно им приходится выходить на прямую видимость. Наша задача – вынудить их сделать это как можно раньше. Действуй, Генри. Ты меня никогда не подводил, надеюсь, так будет и сейчас.

– Я отобью любую атаку, Влад.

– Будет здорово.

– Обещаю…

…Оставшиеся семь минут пути Олаф потратил на раздачу ценных указаний самым разным специальным службам и секретным агентствам Марса. Председателя Совета понимали с полуслова. Особенно когда это слово было «неограниченный». Далее следовало в зависимости от потребностей нанимаемого: «доступ к секретным базам данных», «банковский кредит», «срок лицензии» и так далее. К моменту прибытия Олафа в дом Вульфсона продались все, кто до сегодняшнего дня не был куплен правительством и лично председателем Генри. Отныне на всем Марсе не осталось ни одного квадратного дюйма поверхности, не контролируемого людьми председателя. Если убийцы-провокаторы еще не улетели с планеты, они попали в мышеловку…

…Начальник марсианской полиции комиссар Рипли – грузный, но энергичный и в условиях марсианской гравитации весьма подвижный – встречал председателя у задней двери особняка. Секретарь Джастин маячил в просвете коридора. Вид у обоих был деловой и сосредоточенный. От растерянности секретаря не осталось и следа, а полицейский, похоже, и вовсе не умел сомневаться. Как любой марсианин, он был уверен, что всегда и во всем прав, хорошо знает свою работу и сумеет разрешить любую проблему. Эта вера в собственную исключительность досталась коренным жителям планеты в наследство от Империи, вместе с поныне формально действующим статусом Имперского доминиона. Звучало это громоздко и противоречиво – доминион СДИ, ассоциированный в состав Объединенных Наций Земли, но не более, чем название самой давно исчезнувшей метрополии. Ведь Северо-американская Империя упорно величала себя Демократической. Абсурдное сочетание, но марсиане им по-прежнему гордились и вели себя как истинные подданные великой державы.

Генри, на три четверти землянин, был равнодушен ко всем этим играм в имперское самосознание, но никогда не пытался кого-либо переубедить. Отчасти национальная гордость марсиан была ему на руку. Эту особенность можно было успешно использовать в политических целях.

– Проклятый рассадник, – вместо приветствия утробно пробурчал Рипли.

Генри прекрасно понял, что он имел в виду. Полицейский намекал на то, что преступление в этом доме – дело рук земных террористов.

– Меня интересуют мотив и орудие убийства, – не реагируя на его реплику, заявил Олаф.

– Мотив известный, сэр, – пожал плечами комиссар. – Это же был Вульфсон! Но я не могу ограничиваться лишь «заказной» версией. Как варианты: маньяк и терроризм. Но все-таки на первое место я бы поставил политическую подоплеку.

И этот намек был председателю Совета предельно ясен. Депутат от Либерально-Патриотической партии Марса Джад Вульфсон стоял на твердых националистических позициях. «Марсиане – высшая раса, красная планета превыше всего, Империя должна возродиться на Марсе, который является ее прямым наследником, а в перспективе новое государство должно будет выйти из состава Объединенных Наций». За такие взгляды его уважали на родной планете и, мягко говоря, не любили на Земле. Хотя на самом деле никто не воспринимал Вульфсона всерьез.

Кому выгодно убийство этого пустозвона-популиста? Почему это сделано с особой жестокостью, при чем тут его семья? Для пущего эффекта? Или все-таки поработал маньяк?