Лучшая защита - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 28

В эту минуту из тоннеля донеслись три или четыре мощных взрыва, а затем еще десяток взрывов послабее.

Эта музыка Фирсова обнадежила. Он включил комп на прием и сунул в ухо горошину боевого приемопередатчика.

– …И что характерно, ничего не боятся. Показываешь им «ружо», а они знай себе гребут золотишко. Невменяемые, одним словом… Командир, если слышишь, не стреляй. Свои.

– Слышу тебя, Крематорий. Где вы задержались?

– Пытались порядок на том конце пещер навести, да все без толку. А потом Коробок нас разыскал. Ситуацию обрисовал. Вот мы и прилетели попутным штурмовым авиатранспортом. А «коробочки» модулями с «Пеликана» сюда забросили.

– Кто с тобой? Все?

– Ну… не так чтобы все…

– Но основные всегда на месте, – подал голос Жданов.

– Основной теперь я, – вмешался Агеев. – Командир, ты правильно фугасы закладываешь, по схеме?

– Какая схема? – Фирсов рассмеялся. – Ядерные мины…

– Ну и что? Во всем должен быть порядок, – рассудительно ответил дядя Бум. – Вот у Клюева спроси…

– Надо «дудки» врубать, прямо отсюда. – Клюев первым оказался на балконе и уселся за ограждением рядом с Владом. – Некоторые из старателей уже совсем близко… Здравия желаю.

– Привет, Дед. – Фирсов радостно хлопнул рядового по плечу. – Хорошо бы сразу по нескольким коридорам двинуть.

– Ну и двинем, – слева присел Крематорий. – Мы ж теперь на трех «коробочках». Психотронные генераторы на всех трех стоят. Охватим «зоной страха» весь поперечник и «выдавим» народ на свежий воздух, всех до единого, не сомневайся.

– Тогда сгоняйте машины вниз, – махнул рукой Влад. – Прежде чем двинемся в путь, надо роботов добить.

– Роботов? – удивился Прахов. – Что-то новенькое… И как они в бою?

– Вполне, – указал за спину Влад. – Можешь сам посмотреть.

– Я после… запись посмотрю, – усмехнулся Крематорий и скомандовал: – Коробок, Жданов, пошли вперед! «Ноль первому» на помощь. А то он скоро перегреется…

«…– Я знаю, что с точки зрения землянина, офицера, мой поступок не имеет оправданий. Я нарушил присягу. Я не прошу меня простить. Но, если вам действительно интересно понять мотивы, попробуйте встать на мое место.

– На место айринца?

– Не обязательно. Вот вы москвичка, но работаете в «Мировых новостях» в Стокгольме. Кто вы в первую очередь: гражданка Объединенных Наций или русская?

– Для меня это не имеет значения.

– Верно. Потому что на вашу родину никто не нападает. А случись такая неприятность, начни авиация доблестной армии Наций бомбить Москву, на чьей вы будете стороне?

– Честно говоря, не знаю… Но ведь вы даже не бывали на Айрин до первой кампании. И в ту войну вы сражались на стороне Наций.

– «Рудная война» была справедливой. Мы усмиряли распоясавшегося диктатора. А нынешний кризис был спровоцирован правительством Земли. Агрессия прикрывалась заведомой ложью.

– Но вы же не знали заранее, правда это или ложь?

– Не знал, пока не высадился на Айрин. Здесь все стало ясно, и я принял единственно возможное решение – ушел в сторону.

– В сторону? То есть заняли нейтральную позицию? Как же вы объясните инцидент на складе ядерных боеприпасов? Вы помогали айринцам схватить Фирсова. И это им почти удалось.

– Почти – не считается, сударыня. Позже я помог Фирсову найти второй вход в пещеры.

– Это тоже не считается, ведь вы знали, что там есть охрана и в одиночку майору не пробиться.

– Нет, я этого не знал. Но в любом случае одно компенсировало другое, и в дальнейшем я сохранял полный нейтралитет.

– В знак протеста?

– Если угодно…

– Как вы думаете, оценит ли вашу позицию трибунал?

– Это не имеет значения. Я готов к любому приговору.

– Даже к расстрелу? Ведь вы совершили свои… проступки в военное время, и судить вас будут по его законам.

– Я готов.

– А вы уверены, что вторжение на Айрин было действительно несправедливым, что Лефлер и в самом деле не готовился нанести удар по Земле?

– Абсолютно.

– Как же вы объясните находки спецгруппы? Фирсов утверждает, что боевые роботы – это новые разработки военных инженеров Лефлера, а значит, они вполне могли заниматься и конструированием гиперракет.

– Это не доказано. Роботы – полевое оружие. Его разработка не запрещена даже Лефлеру. Гиперракеты – совсем другое дело, это оружие стратегическое. Но мы так и не нашли ни самих ракет, ни признаков, что их изготавливали.

– Как же вы объясните устроенную айринским правительством «золотую провокацию»? Неужели это была самодостаточная акция и не подразумевалось, что за ней последует военный удар по Нациям?

– Спросите у Лефлера. Но лично я так не думаю…»

Майор Фирсов выключил запись интервью. Зря Жорж это сделал. Поспешил с выводами. Слишком горяч этот пирог на самом деле, чтобы глотать его многослойные куски неостывшими. Влад пока не был уверен, что до конца разобрался в ситуации, но твердо знал – выводы делать рано. Пока можно оперировать лишь догадками, а это дело для прессы. Вот для Наташи, например. Она получила свою сенсацию, да не одну. Кадры записи боя с роботами и закладки фугасов, дрогнувшие от подземных взрывов горы Сен-Гош и Сен-Поль, кадры бесконечного людского моря перепуганных старателей и жестоких схваток «вернувшихся из отпуска» солдат Объединенных Наций с айринскими партизанами. Кадры восстановления мало-мальского порядка на планете и многочисленные интервью…

Эта беседа с бывшим лейтенантом спецгруппы Жоржем Кювье была последней в списке сенсаций. Наташа, конечно, хотела бы взять еще несколько интервью: у отставного генерала Свенсена и временного военного коменданта Айрин майора Фирсова, но первый улетел на Землю, а второй никак не мог выкроить для встречи хотя бы полчаса. Слишком много было у него важных дел.

Пришлось Наташе ограничиться беседой с Кювье и мимолетным интервью с госсекретарем Хейли. Она сумела пробиться к нему, как раз когда он вышел из здания Временной комендатуры и, бросив журналистам: «Все вопросы теперь к майору Фирсову», направился к машине.

Влад выбрал в компе файл этого интервью и щелкнул по клавише.

«…– Кем уполномочен майор? – вцепилась в рукав Хейли Наташа.

– А-а, это вы? – Госсекретарь недовольно высвободил руку. – Наслышан о ваших подвигах… Фирсова уполномочили президент и Совет Наций.

– Почему именно его?

– Он единственный офицер, реально контролирующий обстановку. Его авторитет в войсках чрезвычайно высок.

– А может быть, вы просто хотите иметь на Айрин человека, рука у которого не дрогнет, если выяснится, что не все лазейки в «золотые подвалы» закрыты?

– Заметьте, вы сами ответили на ваш вопрос.

– Так да или нет?

– Мне нечего вам сказать.

– Последний вопрос, господин госсекретарь! Говорят, на закрытом слушании в Совете Наций президент признался, что о «золотозапасе Лефлера» было известно сразу, насчет ракет было полное заведомое вранье и первоначальным намерением было – захватить сокровища. Но, оценив масштабы такого «вливания» в экономику, эксперты ужаснулись и посоветовали закрыть к ним доступ. Даже не частично, а полностью, чтобы не было соблазна. Но к тому моменту уже началась «золотая лихорадка» и ситуация вышла из-под контроля… Это правда?

– Никаких комментариев…»

Фирсов остановил запись. Все верно. И неверно одновременно. Как бы ни старались журналисты и заседатели в Совете, истины им не узнать, пока не найдется Лефлер. Вот кто мог пролить свет на реальное положение вещей. Либо он, либо… Поль Лемье. Причем последний для дознавателей даже предпочтительнее. Вот тогда-то можно будет сказать определенно, насколько справедливой была эта война. Влад не мог объяснить почему, но чувствовал, что это именно так.

– Командир! – В дверь заглянул лейтенант Жданов. – Разрешите?

– Что?

– У нас все готово. Рябчик спекся.

– Неужели нашли?!

– А то?! Хватит нам в плен попадать да глупостями заниматься. Реабилитируем себя по полной программе. С нами пойдете или сюда его доставить?